На предстоящем 24–25 марта саммите в Брюсселе лидеры стран ЕС утвердят первую в истории Евросоюза совместную оборонную концепцию. Соответствующий программный документ под названием «Стратегический компас» был обнародован в начале этой недели. Его подготовка велась уже несколько лет, но ситуация на Украине подтолкнула государства ЕС к обновлению и скорейшему принятию концепции. Россия в ней упоминается — естественно, не в позитивном ключе — два десятка раз.
Фото: Reuters
Фото: Reuters
Программный документ под названием «Стратегический компас» активно разрабатывался в Еврокомиссии и на уровне стран-членов ЕС с 2020 года, тогда еще — для идентификации угроз и определения «политических и стратегических приоритетов Евросоюза в вопросах безопасности и обороны на ближайшие десять лет». В первоначальной версии, по данным издания Politico, Россия не упоминалась вовсе. Спустя два года, читая 47-страничный документ, легко догадаться, от кого главным образом собираются обороняться европейские страны. Текст начинается со слов о «неоправданной и ничем не спровоцированной российской агрессии», и в целом РФ упоминается в документе два десятка раз.
Как сообщает ТАСС со ссылкой на источники во внешнеполитической службе ЕС, напрямую с украинским кризисом документ не связан, но на его подготовку «война на Украине оказала сильное влияние», и уже на финальном этапе в концепцию были включены решения, одобренные на саммите ЕС в Версале в начале марта.
«Путем вооруженного вмешательства в дела Грузии и Украины, де-факто контроля над Белоруссией, а также через сохраняющееся присутствие российских военных в затянувшихся конфликтах, в том числе в Республике Молдова, российское правительство активно стремится установить так называемые сферы влияния»,— рассуждают авторы документа. При этом они обвинили Москву во вмешательстве и в другие кризисы: «в Ливии, Сирии, Центральноафриканской Республике и Мали» — якобы РФ использует эти кризисы в своих интересах, не брезгуя распространением дезинформации и прибегая к помощи военных наемников. «Все это представляет долгосрочную и прямую угрозу европейской безопасности»,— говорится в концепции.
В понедельник «Стратегический компас» одобрили министры иностранных дел и обороны стран ЕС, а в четверг он будет представлен для окончательного формального утверждения участникам саммита ЕС. Оборонная концепция включает в себя оценку рисков и возможных мер для их предупреждения по четырем ключевым направлениям: повышение боеготовности, обеспечение собственной безопасности, инвестиции и развитие ВПК, более тесное сотрудничество как внутри ЕС, так и за его пределами, в том числе по линии НАТО и с третьими странами в других регионах. В списке конкретных мер говорится о поддержке Украины, проведении регулярных учений сил реагирования, расширении возможностей по сбору разведданных, борьбе с информационными и гибридными угрозами, а также о подготовке европейской стратегии по безопасности и обороне в космосе.
Едва ли не главное нововведение в рамках «Стратегического компаса» — это создание к 2025 году собственных сил быстрого реагирования численностью в 5 тыс. человек.
«В ЕС неоднократно предпринимались попытки создать общий военный инструмент, и сейчас в силу понятных причин такие попытки активизировались. Пока начнут с сил быстрого реагирования. Они предназначены для передового развертывания и сами по себе могут действовать только в условиях точечной операции или служить политическим щитом, например, в кризисе, аналогичном украинскому. Таким образом, ЕС впервые сможет оперативно направлять военных куда-либо за пределы Евросоюза»,— пояснил “Ъ” научный сотрудник ИМЭМО РАН Илья Крамник. Примеры приводил в прошлом году глава внешнеполитической службы ЕС Жозеп Боррель. Он заявил: если бы у ЕС были собственные силы быстрого реагирования, то они бы смогли отправиться в Афганистан осенью 2021 года для контроля аэропорта Кабула или на польско-белорусскую границу для помощи польским пограничникам, не справлявшимся с напором мигрантов с Ближнего Востока. По словам господина Крамника, в силах быстрого реагирования страны ЕС могут быть заинтересованы и для самозащиты, ведь хотя в НАТО, куда входят большинство стран ЕС, действует принцип коллективной обороны, в соответствующей пятой статье Североатлантического договора не говорится о немедленной и эффективной переброске сил в зону кризиса. Там упомянуто лишь о возможных военных решениях без уточнения их содержания.
Более тесное сотрудничество в области политики безопасности — еще один шаг к европейской интеграции. Хотя в Маастрихтском договоре 1992 года и был закреплен тезис об «общей внешней политике и политике безопасности», а в 2017 году почти все члены ЕС подписали соглашение о постоянном структурированном сотрудничестве в сфере обороны (PESCO), единой оборонной политики и тем более единой армии у ЕС пока нет. Эти компетенции по-прежнему сохраняются за национальными оборонными ведомствами. При этом 21 из 27 стран-участниц ЕС входит в НАТО: неслучайно в четверг в Брюсселе пройдет и саммит Евросоюза, и, заодно, экстренный саммит лидеров стран Североатлантического альянса с участием президента США Джо Байдена. Уже взятые государствами на себя обязательства по линии НАТО фактически притормаживают развитие военного сотрудничества внутри ЕС.
Хотя в отдельных странах Евросоюза (например, во Франции и Бельгии) готовы обсуждать и создание единой армии, так далеко Евросоюз пока не зашел.
Неоднократные попытки продвинуться в создании общей армии наталкивались на невозможность достичь консенсуса, неготовность поддерживать такую инициативу финансово и недовольство партнеров по НАТО, особенно в условиях, когда большинство стран ЕС так и не довели свои взносы в бюджет альянса до 2% от ВВП. «Любая попытка создать параллельные структуры, дублировать систему командования лишь ослабит наш общий потенциал взаимодействия, так как при весьма ограниченных ресурсах мы должны избегать параллелизма и дублирования усилий»,— ранее заявлял генсек НАТО Йенс Столтенберг.
«Речь не идет о создании европейской армии,— уточнил в понедельник Жозеп Боррель.— Армии европейских стран продолжат существовать самостоятельно, но нам нужно будет более тесно взаимодействовать, координировать наши усилия, особенно в вопросах бюджетов». В Брюсселе признают: новая концепция пока не самая амбициозная, но зато реалистичная, а за ней уже могут последовать и другие инициативы.