Корреспондент “Ъ” Марианна Беленькая побывала на границе Белоруссии и Польши и познакомилась с беженцами, пытающимися прорваться в Европу. Кто они и чего хотят? Как смогли добраться до Белоруссии? Какова роль белорусских властей в этом кризисе? Смотрите видео или читайте текстовую версию ниже.
Сколько мигрантов на границе
От 2 тыс. до 4 тыс. Я бы в этом диапазоне остановилась. Потому что люди постоянно приходят, а кто-то, пусть маленьким ручейком, но уходит. Но в основном прибывают.
На наших глазах пришла, например, очередная группа. Человек десять их было.
Кто они и откуда прибыли
Прежде всего это иракские курды. Иракский Курдистан — это север Ирака, частично автономная часть страны. Есть люди из самого Ирака, с юга, где не очень сейчас хорошая ситуация.
Мне попались также несколько сирийцев. Коллеги еще встречали ливанцев и афганцев, но мне они не попались. 90–95% — это иракские курды.
Демографический состав — мужчины в возрасте 20–30 лет. Но много и людей семейных, с маленькими детьми. Беременные женщины и дети буквально от младенцев пары месяцев, месяца и дальше по возрастающей.
Сколько им стоит попасть в Белоруссию
Пакет документов на человека, чтобы оформить визу, билет, некое сопровождение, пара ночей в гостинице в Минске им стоят около $3 тыс. на человека. От $2,5 тыс. и выше, но в среднем где-то $3 тыс. Есть семьи очень большие — человек с пятью детьми. Это уже $18 тыс. за семью.
И все они при этом жалуются на тяжелую экономическую ситуацию, от которой бегут.
Я спрашивала: откуда деньги? Говорили из серии — вот работал, работал всю жизнь, или продал машину, продал дом, вот на последнее собрался уехать.
Большинство из них — это средний класс. Многие говорят, что они с высшим образованием. Но некоторые ребята помоложе, сразу после школы и просто где-то работали. Такой средний и ниже среднего класс.
Какие условия жизни в их лагере
Кто-то приехал уже со спальниками. Многие говорят, что покупали экипировку уже в Белоруссии. Очень много одинаковых и похожих палаток, тоже явно куплены здесь.
В первый день там были какие-то запасы еды, но небольшие, никто не рассчитывал, что это надолго. Жаловались, что им не хватает воды и еды. Но со второго дня белорусские власти, белорусский Красный Крест, другие общественные организации привезли гуманитарную помощь. Пять тонн гуманитарной помощи доставлено. Это молоко, консервы мясные, сосиски я видела, вода, одеяла и какие-то лекарства минимальные.
Ребята рассказывали, что там выгребали буквально свои аптечки из машин, потому что нужны были йод, зеленка, бинты. Лекарств не хватает. Очень много беременных женщин и маленьких детей, все кашляют, тут не предусмотреть все лекарства.
Периодически, когда кому-то становится плохо, приезжает скорая. Не так быстро, конечно, как хотелось бы, и дежурного врача там нет, но и конечно, не всякий дежурный врач готов там встретить, потому что — беременная женщина, там все, что угодно, может быть.
Несколько беременных в очень тяжелом состоянии, и дети просто — вот кашель прямо такой у всех хронический. Очень холодно в лагере.
Палатки разные, есть легкие палатки, кто-то сделал себе шалаши. Костры разводят: никакой спальник в эти холодные ночи особенно не спасет. Стараются вокруг маленьких костров лежать. Кто-то один всю ночь по очереди поддерживает костер, чтобы он не погас.
Гродненский водоканал им обеспечил несколько машин с водой. Но понятно, что это все такое, очень на скорую руку сделано. Хорошо, что это есть, хоть как-то. Иначе бы, конечно, люди бы уже умирали и от голода, и от холода.
Как поляки ведут себя с мигрантами
Вдоль лагеря стоят буквально на каждом полуметре люди в форме, в касках, при полной амуниции и видно, что, если кто-то хочет прорвать границу, будет дан жесткий отпор.
Чуть вдалеке на холме очень много машин, полицейских машин, грузовые машины в которых обычно привозят солдат. Постоянно проходят вдоль колючей проволоки патрули
Чтобы было понимание, часть палаток уже находятся на польской территории, но до колючей проволоки, то есть за польскими столбами пограничными, но до колючей проволоки. А поляки все стоят за колючей проволокой. То есть нет прямого контакта, если эту границу не прорывать.
Днем они себя ведут достаточно тихо. Но беженцы рассказывают, что ночью поляки включают фары, светят, ну проверяют, что в лагере. Включают громкоговорители со словами: уходите.
Некоторые беженцы рассказывали, что им присылают СМС. Вычисляют по иракским номерам по роумингу и присылают сообщения: белорусы вас обманывают, уезжайте, возвращайтесь домой.
Помогают ли белорусские власти мигрантам добраться до границы
Поляки считают, что белорусские власти дали беженцам понять, что границы откроются и они смогут через Белоруссию пройти в Европу. Действительно беженцы удивлены и шокированы, что граница закрыта. Они не ожидали оказаться пред закрытыми границами.
Упрекать их в наивности можно, но у них совершенно другая психология, другие представления и о мире.
Ответственность белорусских властей в той легкости, с которой эти люди получают визы. Они получают через фирму, они не идут сами напрямую в посольство или консульство. Здесь их встречают люди в аэропорту, говорят, что мы типа помогаем, типа волонтеры. Но очевидно, это представители диаспоры, которые уже давно живут здесь, в Белоруссии.
Насчет сопровождения к границе — этого точно нет. Люди сами добираются. Сами берут такси, если это большая группа, они платят деньги за автобус и отправляются к границе.
Куда направляться, они узнают в чатах. Кто этими чатами руководит, кто выдает точку, понять невозможно.
Белорусские власти им не мешают.
Куда хотят попасть мигранты
Они единогласны в том, что не хотят оставаться в Польше или Литве. Говорят, просто откройте границы, мы пройдем через Польшу и Литву, и все.
Дальше большинство называет Германию, некоторые мне говорили про Англию. Не знаю, может быть, больше стран не знают или у них просто знакомые живут именно там.
Многие говорили, что вот у нас друзья прошли буквально там три недели назад этим же путем. Все получилось, и они уже в Германии. А у кого-то родственники уже пять лет живут в Германии.
Кто-то хочет учиться, кто-то зарабатывать. Кто-то идет, просто веря в лучшее будущее, без конкретики.
