«Мы перешли не к тому рынку, о котором мечтали»

30 лет назад Борис Ельцин подписал пакет указов и постановлений о переходе России к рыночной экономике. «Ъ» спросил экономистов и предпринимателей, что из задуманного получилось.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Евгений Чичваркин, предприниматель, в 1997 году сооснователь сети салонов сотовой связи «Евросеть», с 2008 года проживает в Великобритании:

— Да, у Ельцина получилось, по крайней мере начало получаться. Были ошибки, недоделаны какие-то реформы, но в целом рыночная экономика была крайне важна, и я считаю, что она спасла Россию. Это было время, созданное для бизнеса, для меня.

А основные ошибки были в том, что не было сделано нормальной реформы МВД, ФСБ. Государство в чем-то слишком сильно исчезло, не было нормальной судебной реформы. А переход к рыночной экономике, хоть и кривой, хоть и какой бы то ни было чеково-залоговый аукцион, был правильным решением, которое нужно было быстро сделать. К огромному сожалению, нынешняя власть снова переходит к государственной экономике, которая нашу страну ввергнет, судя по всему, в большие экономические проблемы и отставание от мира.

Геннадий Бурбулис, президент фонда «Культура достоинства», в 1991–1992 годах первый зампред правительства и госсекретарь:

— Не все решения прошли испытание временем, но в основном эти указы остаются основополагающими. В большей части задуманное получилось. Это спасло страну от голода и разрухи, создало экономику нового образца.

Михаил Касьянов, председатель ПАРНАС, в 2000–2004 годах председатель правительства РФ, в ноябре 1991 года — начальник отдела в объединенном Министерстве экономики и финансов РСФСР:

— В целом получилось, но чрезвычайно жестко. На тот момент в стране не хватало продовольствия, а в бюджете денег не было вообще. Поэтому первичные меры правительства спасли страну от голода. А самое важное, что в умы людей, в Конституцию и законы было заложено понятие о частной собственности. И в повседневной жизни создана атмосфера поддержки и поощрения частного предпринимательства, реальностью стала конкуренция и произошла системная трансформация экономики. Именно это в конечном счете и стало в 1997 году источником экономического роста, когда ВВП не падал, а вырос на 1,8%.

Конечно, некоторые меры были половинчатыми или ошибочными: не очень прозрачная приватизация, не проведены декоммунизация страны, ликвидация КГБ и люстрация лиц, причастных к тоталитарному режиму. Эти ошибки продолжают влиять на нашу жизнь и сейчас, удушая личную свободу и угрожая незыблемости частной собственности.

Сергей Филатов, президент Фонда социально-экономических и интеллектуальных программ, в 1993–1996 годах глава администрации президента Бориса Ельцина:

— Трудно было рассчитывать на полную реализацию программы, мы опережали события: ни общество, ни экономика, ни производство не были готовы к тому, чтобы сразу перейти на рыночные рельсы. Но шаг сделан серьезный, были созданы структура рыночной экономики и банковская система, приняты законы о предпринимательстве, закон о банкротстве, заложены основы рынка.

Чего не достигли, так это развитой системы среднего и малого предпринимательства, которая должна была занять основную нишу рынка. К сожалению, государство после эпохи Ельцина сделало все возможное, чтобы превалировал крупный бизнес, и на этом многое потеряли, прежде всего в сфере производства товаров и предоставления услуг.

Григорий Явлинский, политик, экономист, с июля по ноябрь 1990 года зампред Совета министров РСФСР, один из авторов программы экономических реформ «500 дней»:

— Чтобы оценить эффективность реформ Ельцина, можно посмотреть, что произошло через год. Первое — была гиперинфляция 2600%, второе — объем промышленной продукции в 1992 году упал на 18%, драматически упали инвестиции и резко изменилась структура производства в пользу добывающих отраслей. Третье — в результате отказа от экономического договора с бывшими республиками СССР произошла полная потеря рынков сбыта стран СНГ. В результате всего этого выросли безработица, преступность, и доходы населения упали в два раза.

В итоге реализация указов о переходе к рыночной экономике привела к конфискации денежных сбережений путем гиперинфляции, а следовательно, к полукриминальной приватизации. Тогда был заложен фундамент системы, в которой отсутствуют разделение властей, независимые СМИ и настоящая парламентская система. Вот мы и пожинаем плоды ошибок тех реформ.

Абел Аганбегян, академик РАН, в1989–2002 годах ректор Академии народного хозяйства при Совете министров СССР/правительстве РФ:

— По гамбургскому счету удалось главное: сохранить распадающуюся Россию и предотвратить полную экономическую катастрофу. Но это удалось очень дорогой ценой: снижением вдвое уровня жизни, потерей всех сбережений населения, огромным ростом безработицы в 13% и депопуляцией населения. Мы не перешли к нормальной рыночной экономике, не создали механизм социально-экономического роста. 30 лет наша страна топчется на месте, хотя и при существенных лучших изменениях по ряду направлений: есть выбор товаров, услуг, работы, возможность поехать за границу и проч.

Михаил Делягин, экономист, депутат Госдумы, в 1998–1999 годах советник первого вице-премьера Юрия Маслюкова:

— К рыночной экономике мы перешли, но не совсем к тому рынку, о котором мечтали. Он не был цивилизованным, как в скандинавских странах, а получился дикий, как в лучшем случае в Латинской Америке. Потом он плавно перерос в блатной феодализм и в отрицание себя. Принципиальная причина, почему так произошло,— это недобросовестность. В то время переход к рынку официально рассматривался как способ обеспечить благо для людей, а в реальности для Ельцина это был способ борьбы за власть, для других реформаторов — личное обогащение.

Главный образ действия, который обеспечивался рыночными реформами,— это разграбление советского наследства, во что впоследствии оформилась российская государственность. В этом качестве она пребывает до сих пор, только в 90-х годах грабили материальное наследие, а сейчас — социальное.

Сергей Алексашенко, экономист, в 1995–1998 годах замминистра финансов РФ и первый зампредседателя ЦБР, в 1991 году — сотрудник Госкомиссии Совета министров СССР по экономической реформе под руководством академика Л. И. Абалкина:

— Да, этот переход состоялся в первой половине 90-х. В плановой экономике равновесие устанавливали чиновники своими приказами, а в рыночной эту функцию выполняют свободные цены и курс рубля. Переход от государственных цен к рыночным привел в равновесие спрос и предложение. В это время в стране менялось всё, и переход оказался очень болезненным. И как обычно, население заплатило за все ошибки властей.

Сейчас рыночные механизмы работают в России независимо от того, что про них думают президент, правительство, Госдума или ЦБ. Как и все рыночные игроки, государство принимает самостоятельные решения, влияя на ситуацию в целом: повышая или понижая налоги, передавая финансовые ресурсы от одного сектора другому, поощряя или ограничивая экспорт и импорт отдельных товаров. Россия после середины 90-х проходила все кризисы, не сваливаясь в хаос, благодаря тому, что рыночные силы помогали экономике находить новое равновесие. В 2008–2009 годах правительство и ЦБ выделили деньги на поддержание олигархов и населения. А в 2014 году и сейчас, в ковидно-пандемийный кризис, равновесие восстановилось за счет реального снижения доходов населения.

Павел Титов, президент «Деловой России», президент ПАО «Абрау-Дюрсо»:

— Я не считаю себя специалистом по той эпохе, но на данный момент мы живем в рыночной экономике. У нас есть значительное участие государства, но тем не менее оно также руководствуется не только российскими, но и глобальными рыночными принципами. Наша экономика по-прежнему слишком сильно надеется на сырьевой сектор. И меньше на те отрасли, где создается более высокая добавочная стоимость. И хотя частный сектор очень зависим от госзаказа и подрядов госмонополий, но даже это поддерживает рыночную ситуацию в целом.

Андрей Нечаев, экономист, в 1992–1993 годах министр экономики РФ:

— Тогда стояла более сложная задача: не только переход к рыночной экономике, но и преодоление абсолютно реальной угрозы хаоса и распада России вслед за СССР. Страна оказалась без базовых государственных институтов: не было армии, границ, таможни, полноценного Центрального банка. Поэтому приходилось решать гораздо более сложные задачи, чем в странах Восточной Европы. Но в целом их удалось решить, и базовые основы рыночной экономики были созданы.

К сожалению, в последние 10 лет произошел значительный откат назад. Мне кажется, его причина лежит в сфере управленческой психологии. Для нынешних руководителей страны управление прямыми командами более понятно и привычно, чем косвенными методами с помощью законов и нормативных документов. Сейчас наша рыночная экономика находится на периферии, потому что 70% ВВП составляют госкомпании. Часто они являются монополистами и, к сожалению, отношения бизнеса с властью далеко не равноправные. В частном бизнесе какие-то базовые основы еще сохранились — свободные цены, конвертируемость рубля, договорные отношения между производителями и потребителями, хотя и они эпизодически подвергаются ревизии.

Оксана Дмитриева, экономист, в 1998 году министр труда и социального развития в правительстве Кириенко, депутат Госдумы I–VI и VIII созывов:

— Рыночная экономика в стране есть, правда, не такая, как ожидали «революционные романтики», которые стояли у истоков принятых тогда решений. Если бы им сказали, что в итоге получится, думаю, они бы ужаснулись. Рынок получился и несвободный, и неконкурентный…

Олег Сысуев, первый зампред совета директоров Альфа-банка, в 1997–1998 годах вице-премьер:

— Абсолютно получилось, хотя в совершенно искаженной форме — с очень большим участием государства и госрегулированием. Но все равно это — одно из главных достижений последнего времени, пусть и со многими болячками и прыщами. Важно, что рынок теперь полностью насыщен товарами и услугами, у всех есть возможность выбора.

Давид Якобашвили, вице-президент РСПП, президент ООО «Орион Наследие», в 1993 году соучредитель «Вимм-Билль-Данн»:

— Вплоть до начала 2000-х рыночная экономика присутствовала, присутствует и сейчас, пусть и в каких-то усеченных формах. В то время было совсем неплохо, все же видели, какой был рост. Я и мои коллеги вспоминаем те годы с радостью, хотя первое время и было трудно. Рубеж конца 1990-х — начала 2000-х был вообще замечательным, зарабатывали и компании, и люди, экономика страны росла. Потом, правда, стало по-другому.

Когда государство крепчает, и так происходит во всех странах, начинается затягивание гаек, власти начинают думать, что народ много зарабатывает, много кушает, и стоит урезать… Это, наверное, если не нормально, то привычно. А период подъема сменяет период падения, стагнации, опять подъема. Так и придется жить поколению за поколением.

Игорь Рыбаков, совладелец корпорации «Технониколь»:

— Сегодня в России квазирыночная экономика, к способам регулирования которой у меня есть масса вопросов. Ведь именно она затягивает удавку, лишает страну необходимого маневра. Но выход я вижу не в том, чтобы критиковать правительство, а в том, чтобы каждый экономический субъект на своем месте посмотрел, что он может сделать для законотворческой инициативы, направленной на появление в стране более интересных, жизнеспособных и устойчивых форм взаимодействия.

Группа «Прямая речь»

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран