Законопроект вызвал предсказуемо негативную реакцию деловых объединений, которые видят в возможности ФНС ограничивать право распоряжения собственностью заподозренной в неуплате налогов компании или индивидуального предпринимателя риски произвольного вмешательства налоговиков в дела бизнеса и коррупционные риски. Как говорит глава экспертного центра «Деловой России» по налоговой и бюджетной политике Кирилл Никитин, решение проблемы, которое предлагает правительство, понятно, но представляется не вполне соразмерным проблеме: ускоренная процедура блокировки имущества предпринимателей просто увеличит на стоимость новых банковских гарантий расходы добросовестных налогоплательщиков, в отношении которых объявлена проверка. «Добросовестных налогоплательщиков, по статистике, абсолютное большинство,— говорит “Ъ” Кирилл Никитин,— а текущих полномочий у налоговых органов вместе с силовиками более чем достаточно». Отметим, что дизайн законопроекта как раз предполагает применение ограничений к участникам рынка, которых априорно к добросовестным налогоплательщикам отнести нельзя: в практике ФНС последних лет выездная, а не камеральная налоговая проверка практически всегда связана с неуплатой налогов, долгосрочным налоговым спором и/или сокрытием документации — в противном случае она просто не имеет смысла.
Сама по себе возможность ФНС «арестовывать» такими мерами недвижимое имущество должника по налогам весьма сильный инструмент. В частности, она существенно ограничивает возможность компании бороться со скатыванием в банкротство за счет договоренностей с банковскими структурами. Последние обычно готовы решить часть острых проблем собственника компании-должника в текущем режиме, но за большую цену, поскольку альтернатива для него — или взаимодействие с ФНС по налогам (в том числе через суд), или вынужденное погружение в мир «посредников» и «решал», без которых вывод активов в текущей практике в РФ практически не может быть осуществлен. При этом партнер EY Алексей Нестеренко указывает, что предложенный механизм «ареста» никак не отменяет возможности компании спорить с ФНС в судах. «Обсуждаемая инициатива подразумевает право налогового органа на обеспечительные меры в тот момент, когда он раскрывает налогоплательщику потенциальный размер налоговой задолженности. Но при этом налогоплательщик не лишен прав на обжалование решений налогового органа, использование альтернативных мер обеспечения, а также компенсацию понесенных убытков»,— говорит он.
В свою очередь, Андрей Ермолаев из КПМГ полагает, что решение, которое он считает «устраняющим ущерб бюджету», демотивирует бенефициаров к выводу активов,— это предупредит банкротство и ущерб всем кредиторам. Кроме того, по его мнению, право ФНС на «арест имущества повысит качество оценки контрагента потенциальными участниками сделок с ним, оценку заемщика банками на предмет признаков занижения реальной задолженности и наличия рисков в силу публичности всех мер» — это важно в первую очередь для публичных компаний.
При этом оппоненты Минфина настаивают на том, что у службы сейчас есть возможности «давить» на неплательщиков через силовые структуры. Так, президент «Опоры России» Александр Калинин считает, что в этом случае «возникает лишь вопрос эффективности межведомственного взаимодействия». Но, по его словам, «в любом случае размер недоимки в ходе таких уклонений на фоне более 1 трлн руб. налоговых долгов за 2020 год — это не основание ставить под угрозу принципы гражданско-правовых отношений». Таким образом, позиция бизнес-объединения сводится к тому, что текущая проблема ФНС с выводом активов неплательщиками налогов требует решения в виде укрепления судебной системы и ее авторитета, улучшения работы силовых структур и более активной криминализации правонарушений в налоговой сфере — по долгосрочному треку. В свою очередь, предложенное Минфином решение скорее «короткое» и к тому же в основном выводит споры с налоговыми органами из сферы, которая традиционно интересует силовиков, однако усиливая при этом позиции ФНС и делая ее более сильной стороной в спорах с компаниями о допустимых схемах налоговой оптимизации. При этом «сохранять ситуацию как есть» Минфин на деле не имеет возможности — тема вывода активов напрямую связана с темой несостоятельности, при существующих предположениях о повышенном объеме банкротств с 2022 года как отдаленном последствии пандемии COVID-19 и экономического спада 2020 года тема может усилить актуальность. Впрочем, партнер PwC Раиса Алексахина считает, что «предлагаемый подход направлен на борьбу в первую очередь с недобросовестными налогоплательщиками, применяющими агрессивные схемы по уходу от налогообложения, а также на борьбу с незаконным выводом денежных средств из РФ».
В PwC согласны с тем, что для добросовестных плательщиков предложенный режим может быть выгоднее действующего. «В любом случае будет предусмотрена возможность замены обеспечения на иные способы, которые могут быть более удобны и комфортны для налогоплательщика, что сейчас также предусмотрено и в отношении обеспечительных мер по результатам проверок»,— говорит Раиса Алексахина. При этом, по ее словам, «в настоящее время основная нагрузка налоговых мероприятий ложится на стадию предпроверочного анализа, а значит, при назначении выездной проверки соответствующие налоговые риски уже выявлены, и налогоплательщики о них знают. Поэтому подобные обеспечительные меры не должны стать шоковыми для бизнеса, так как уже на стадии назначения проверки государство, по сути, сообщает компании о несогласии с теми или иными вопросам налогообложения». Таким образом, компании «представляется, что вводимая мера является достаточно понятной и оправданной». Отметим, что в крупных компаниях-консультантах считают, что такого рода действия в налоговых юрисдикциях — общемировой тренд, и чисто российской специфики в этом не усматривают.