 |
Милые старички--божьи одуванчики первыми встречаются ему на Турецкой улице. Старички же оказываются матерыми налетчиками, которые захватывают героя и намертво привязывают к креслу: ему никак не убедить их, что он действительно ищет пропавшего пацана, а вовсе не выслеживает их банду. Начинается дуэль между злодеями, ежеминутно намеревающимися то порешить копа, то немного повременить, и обездвиженным героем, на стороне которого исподволь играет одна из налетчиц, роковая красотка, сыгранная Милой Йовович. Как и положено в нуаре, женщина всех доводит до взаимоистребления, сыщика соблазняет, деньги прикарманивает. Мила Йовович — лучшее, что есть в фильме. Амплуа роковой женщины, на удивление, словно сшито по ее мерке. Она блестяще окружает себя атмосферой то беззащитной, то смертоносной сексуальности. В этой роли она могла бы помериться силами с самой Вероникой Лейн.
Прелестны и старички: она хлопочет по кухне, он азартно болеет перед телевизором, но оба в любой момент могут обернуться кровожадными волчарами. К сожалению, с фильмом в целом творится что-то неладное: иные сцены иначе, как пародию, расценить нельзя, хотя Рафельсон о пародии и не помышлял. Чего стоит хотя бы музицирование в четыре руки Йовович и на время освобожденного ею пленника. К пущему недоумению зрителей, девушка оказывается русской скрипачкой, которую кризис вышвырнул за океан и превратил в налетчицу. Закрадывается невольное подозрение, что это "русская пианистка Кэт", которую после провала в Берлине перевели в североамериканский отдел КГБ и внедрили в мафию.
 |
"Монстр" (Monster, 2003, West Video)
Фильм Патти Дженкинс обсуждали в основном из-за актерского "подвига" Шэрлиз Тэрон, омерзительно обезобразившей себя ради пущей достоверности образа Эллен Вурнос, трассовой проститутки, лесбиянки и первой в истории США женщины--серийного убийцы. Казнили ее за убийство семи клиентов, которые — по версии Эллен — довели ее до греха садистским с ней обращением.Режиссер исходит именно из этой, недоказанной, версии. Однако превратиться в неопрятный, "политкорректный", а точнее, просто конъюнктурный плач о тяжкой женской доле "Монстру" мешают особенности режиссерского взгляда на мир. Липкий, зелено-коричневый, заплеванный, сугубо бессмысленный мир американской провинции, населенной исключительно монстрами. Здесь никто не вызывает симпатии: ни Эллен, ни ее малолетняя любовница, в конце концов предавшая "монстра" и свидетельствовавшая против нее на суде.
"Феминистские" акценты ненавязчивы. Автор тяготеет к модному, бесстрастному взгляду на преступление, при котором мотивы остаются двусмысленными, истина недостижимой, а убийца — не столько жертвой обстоятельств, сколько этакой казнью египетской, пришедшей ниоткуда и ушедшей в небытие.