Основателя Telegram-канала Nexta Романа Протасевича и его девушку россиянку Софью Сапегу перевели под домашний арест. Следственный комитет Белоруссии сообщил, что арестованный оппозиционер и его подруга, обвиняемая в разжигании социальной розни, попросили о досудебном соглашении. По данным разных источников, сейчас они находятся в разных квартирах под охраной сотрудников КГБ. Обвинения с них не сняты. Есть несколько версий, почему Минск пошел не такой шаг. Главная из них — попытка торга с Западом с целью смягчения санкций. Политический обозреватель “Ъ FM” Дмитрий Дризе считает, что Александру Лукашенко придется идти на еще большие уступки.
Фото: Эмин Джафаров, Коммерсантъ
Фото: Эмин Джафаров, Коммерсантъ
Событие, прогнозируемое и хорошо подготовленное, — это по-своему классика для подобных политических конструкций. Публично раскаявшийся революционер и его подруга, гражданка России — заблудившиеся овечки — одумались, а белорусская власть умеет быть гуманной. Нет, она их не простила, но пошла навстречу. Роману Протасевичу прочат некую должность при Лукашенко — будет призывать одуматься и других революционеров.
Тем временем в гомельском СИЗО начался процесс над Сергеем Тихоновским, Николаем Статкевичем, Игорем Лосиком и другими лидерами протеста. Понятно, что сроки будут большими, поскольку они и не думают раскаиваться и тем более сотрудничать. И это заставляет усомниться относительно гуманности и послаблений. Собственно, пока не очень похоже, чтобы кто-то оценил ход Лукашенко. Реакция оппозиции более чем отрицательная.
Как Белоруссия попала под аккуратные санкции
Как известно, Евросоюз ввел против Белоруссии самые что ни на есть жесткие секторальные санкции. Более того, не за горами и новые пакеты. Есть версия, что министр иностранных дел Владимир Макей обзванивал европейских коллег, обещал выпустить Сапегу и Протасевича, лишь бы не вводили санкции или хотя бы повременили с ними. Насколько это правда — неизвестно, но Запад на этот раз показал, что может серьезно разозлиться. Похоже, что в Минске этого не ожидали, да и в Москве, возможно, тоже.
Считается, что Лукашенко или начнет, или уже пытается вести большой торг, обещая послабления в обмен на отмену ограничительный мер, пусть даже частичную.
На сегодня так кажется, что Европа и США не очень настроены разговаривать с официальным Минском.
Да и можно ли считать перевод под домашний арест Протасевича и Сапеги послаблением? Во-первых, они не на свободе. А во-вторых, что с ними будет дальше, также совершенно непонятно. Кстати говоря, интересный момент — пресс-секретаря президента России Дмитрия Пескова спросили: такое полуосвобождение российской гражданки — это результат давления России или нечто другое? Он ответил, что в общем и целом мы помогаем, следим и так далее. Однако решение принимали в Белоруссии, при том что известно, что по результатам встречи Путина и Лукашенко было дано указание нашему МИДу отслеживать всю эту ситуацию. Отследить, как известно, сильно отличается от освободить. Хотя теоретически сейчас можно сказать: вот видите, это мы поспособствовали.
Что же дальше? Уже можно сделать один большой вывод. Протесты или белорусская революция разбудили западное общественное мнение, а за ним и политиков. История с самолетом Ryanair стала той последней каплей, которая переполнила чашу терпения толерантной Европы.
И второй вывод — похоже, вернуть ситуацию в привычное русло, как было до августа прошлого года, у Лукашенко уже вряд ли получится.
Как ни грози войной и ни выступай последним поборником православия, все эти приемы, включая показательное раскаяние Протасевича, известны, и общественность в это верить отказывается.
Какую помощь Минску готова оказать Москва в связи с санкциями
А придумать нечто новое не получается, и на уступки идти нельзя, потому что уступишь раз — потребуют второй, и так можно зайти очень далеко — туда, куда не хочется. И что самое интересное, Москва тоже требует уступок, но себе. И непонятно что хуже. У Лукашенко остается все меньше пространства для маневра. Хотя опять же то, что Минск вынужден, пусть даже изображать смягчение позиции, — весьма прогрессивный факт.