Чуть более года назад на этом же месте на странице приложения "Дом" к газете "Коммерсантъ" я агитировал вас, читатели, против частнособственнического инстинкта в целом и против одного из наиболее коварных изобретений капиталистического мира в борьбе с личной свободой, ипотеки, в частности. Продажа большого куска личной свободы за несколько десятков метров бетонного пола в московской новостройке и по сей день выглядит для меня совершеннейшим безумием. Однако факты — упрямая вещь. В 2004 год, вопреки всему вышесказанному, я вошел квартировладельцем, причем приобретение 44 квадратных метров в кирпичной хрущевке было совершено мной именно с помощью ипотечного кредита.
Соображение, которое перевесило в моих глазах все, что писалось мной ранее об ипотеке как о способе недорого обменять половину оставшейся жизни на недвижимость, простое. Это состояние рынка недвижимости на конец 2003 года, которое нисколько не изменилось и в 2004 году.
То, что на рынке московского жилья ситуация нестабильна, теоретически известно любому московскому обывателю, читающему газеты. На практике ситуация выглядит на порядок хуже. Темпы роста цен как на первичном, так и на вторичном рынках жилья в Москве стабильны, и стандартные рыночные механизмы, ограничивающие такой рост, в столице не работают. Цены на аренду жилья растут темпами даже большими.
В принципе никакой беды в этом нет — этот процесс сопровождается достаточно уверенным ростом среднестатистической зарплаты жителей Москвы и гостей столицы. Однако этот рост неравномерен: в основном он выглядит как быстрое сокращение неравенства в заработках богатой и бедной части московского населения. 2003 год дал московскому рынку недвижимости ощутимое количество новых потенциальных покупателей. На вторичном рынке это выглядит как резкое сокращение предложения дешевого жилья, на первичном — взлет стоимости вполне заурядных новых квартир в совершенно непривлекательных районах Москвы до уровня Западной Европы. И если еще год назад я был достаточно твердо уверен, что смогу снять себе относительно недорогое жилье в любом более или менее пристойном районе Москвы, то к осени 2003 года мне все чаще приходилось обсуждать с коллегами откровенный дефицит жилья для аренды. Мало того, при детальном рассмотрении выяснялось, что, вообще говоря, для владельца свободной квартиры в Москве нет смысла сдавать ее — рост рыночной стоимости составлял суммы, на порядок большие, чем можно было заработать на ее сдаче.
Таким образом, выбор вариантов сокращался до предела. Количество недорогого жилья в Москве как в арендном секторе, так и на вторичном рынке сокращалось день ото дня. Входя в отделение Raiffeizenbank в ноябре 2003 года, я уже достаточно твердо знал: или я куплю себе недорогое жилье прямо сейчас, или через полгода я, возможно, буду вынужден снимать жилье дорогое, поскольку недорогого на рынке просто не останется.
Похоже, мне удалось впрыгнуть в один из последних вагонов. Уже сейчас приобретенная мной двухкомнатная квартира в Останкине подорожала на 15%, а цена ежемесячного платежа банка по ипотеке лишь немного превышает стоимость аренды такой же квартиры. Уверен, что в течение ближайших десяти лет мои 10% годовых по ипотечному кредиту будут в среднем больше, чем темпы роста цен на рынке недвижимости.
Однако я не удивлюсь, если по выплате долга банку мы с ним останемся при своих. Я не знаю, где пределы роста цен на жилье в Москве. Однако надежды на то, что они будут падать, практически нет. Удивительно, но пока ипотека со всеми ее минусами остается приемлемой страховкой от будущего бесконечного поиска жилья в аренду по приемлемым ценам.
ДМИТРИЙ БУТРИН