«Мир» во время чумы

1 марта президент России Владимир Путин встретился с главой Федерального медико-биологического агентства Вероникой Скворцовой. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников обнаруживает, что в борьбе с коронавирусом появился новый фронт, который неожиданно продемонстрировал (пока на словах) обладание новейшим оружием, то есть вакциной, способной блокировать вирус на клеточном уровне.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В борьбе с коронавирусом обнаружен новый центр силы. Им оказалось Федеральное медико-биологическое агентство (ФМБА). На встрече с Владимиром Путиным выяснилось, что весь последний год оно находится, как принято говорить у поклонников борцов с коронавирусом, на передовой, так же как и ранее зарекомендовавшие себя институты, борющиеся (в том числе и друг с другом) за право создавать вакцины и быть одними из самых вакцинирующих среди вакцинируемых.

Агентство, в деятельности которого всегда, в том числе прежде всего в советские годы, было много таинственного и космического, сейчас возглавляет Вероника Скворцова, бывший министр здравоохранения.

Оказалось, что ФМБА занималось тем, что в разгар пандемии «координировало систему крови, заготовку антиковидной крови и выполняло научные исследования».

То есть всюду, где хоть что-то замешено и держалось на крови, можно и нужно было обнаружить не то что следы, а присутствие ФМБА.

И чем больше говорила Вероника Скворцова, тем яснее становилось, что как раз на ней все это время все и держалось:

— Мы (вместе с коллегами все-таки.— А. К.) разработали комплекс противоэпидемических мер, который позволил нам обеспечить бесперебойную работу всех объектов, таких как атомные электростанции; обеспечить 15 запусков космических аппаратов с трех наших космодромов и весь объем поисково-спасательных работ, даже в период жесткого карантина в Казахстане; с июля возобновить тренировки спортивных сборных нашей страны без риска, без занесения инфекции (и без занесения допинга, хотелось бы верить.— А. К.) на семь федеральных баз, где все это происходило.

Оказалось, именно в ФМБА происходили заготовки того, что часто больше всего вместе взятого ждали коронавирусные больные, то есть антиковидной плазмы крови (про ее дефицитность и избранность во время пандемии ходило, может быть, больше всего слухов, перемешанных с надеждой).

— В апреле прошлого года открыли Национальный центр координации создания антиковидной плазмы. Этот центр координировал эту работу в стране, создал методические рекомендации, по которым работали все регионы страны. Накопительно мы заготовили более 22 тонн антиковидной плазмы,— призналась Вероника Скворцова.

То есть, видимо, не было пролито ни капли.

Но начинали они не с этого:

— Прежде всего необходимо было разработать тест-системы. Первая наша тест-система была разработана в марте. Сейчас целая серия тест-систем, основанных и на ПЦР-диагностике, выявлении антигена, и изотермическая амплификация, и иммуноферментный анализ для антител… Каждый пятый тест сейчас производится на системе, выпущенной Федеральным медико-биологическим агентством.

То есть и претензии по качеству многих тестов можно, таким образом, отправлять и в ФМБА.

— Сейчас с учетом необходимой настороженности в отношении изменчивости вируса и выявления нескольких наиболее существенных мутаций мы разработали специальные технологии, тест-системы для выявления мутаций просто обычным мазком: не просто подтверждения вируса, а выявления тех штаммов, которые должны заставить нас особое внимание им уделить,— заверила Вероника Скворцова.

По информации “Ъ”, наибольшие опасения врачам и представителям власти, которые в курсе неафишируемой части событий, внушает сейчас штамм, возможности которого пока скрыты от широкой общественности, то есть южноафриканский.

Вероника Скворцова начала говорить предметно, и это было самое интересное:

— И из разработок препаратов я бы отметила две. Первая — это уникальный препарат, основанный на применении микроРНК, блокирующих определенные сайты РНК-вируса, и те сайты, которые отвечают за копирование молекулы вируса,— это так называемый РНК-полимеразный сайт. Этот препарат мы назвали «Мир-19», потому что микроРНК, во-первых, абсолютно безопасный для человека: он не влияет на геном человека, он не влияет на иммунитет человека, но при этом высокоэффективно поражает вирус…

Почему «Мир» — понятно. А «19» — оттого что, видимо, отдали должное COVID-19.

— В экспериментах на животных в 10 тыс. раз снижается вирусоносительство…— продолжала свой в целом оптимистичный доклад Вероника Скворцова.— Но, кроме того, (препарат.— А. К.) предотвращает самые тяжелые формы развития коронавирусной инфекции, в том числе предотвращает пневмониты, острые респираторные дистресс-синдромы на фоне коронавирусной инфекции.

«Мир-19» годится, таким образом, почти на все случаи не только жизни, а и смерти.

Надо сказать, Федеральное медико-биологическое агентство, традиционно вскармливавшее (в буквальном смысле) космонавтов, демонстрировало, что создано для чего-то еще более высокого.

Кроме того, следует понимать, что в ФМБА для борьбы с вирусом сотворили, более того, новую молекулу:

— 30 декабря мы получили разрешение на клинические исследования — все уже закончено было, вся доклиника! — сообщила Вероника Скворцова.— Сразу после Нового года эти клинические исследования начаты. Но с учетом того, что это новая молекула — она новая и запатентованная и аналогов не имеет, мы первую фазу проходим особенно тщательно, поскольку нужно доказать безопасность уже у людей. Мы закончим к середине марта первую фазу и переходим уже к работе с пациентами, переходим ко второй фазе.

Но все даже это померкло на фоне следующего рассказа Вероники Скворцовой, признавшейся, что ФМБА разработало вакцину, формирующую клеточный иммунитет. То есть агентство сделало, даже с учетом существующих вакцин, шаг, можно сказать, над пропастью.

— Второй момент, если вы позволите,— доложила Вероника Скворцова,— это разработка новой технологической платформы для создания вакцин против COVID следующего уже поколения. В том случае, если изменчивость вируса будет такова, что накопившаяся мутация в S-белке в рецепторном домене не позволит связываться антителам, мы разрабатываем вакцину, которая отличается тем, что воздействует не на S-белок, а на другие белковые компоненты вируса и прежде всего вызывает развитие не гуморального иммунитета, то есть через активацию антител, а развитие клеточного иммунитета, цитотоксического иммунитета, преимуществом которого является длительность. Если антительный иммунитет, как правило, держится месяцами, то клеточный иммунитет — годами, и в экспериментальных определенных работах доказано сохранение этого иммунитета до 13–17 лет.

Этот рассказ с большим количеством профессиональных подробностей можно сравнить, на мой взгляд, только с неожиданным рассказом академика Александра Гинцбурга (директора Центра имени Гамалеи.— “Ъ”) на одной из встреч ученых-медиков в апреле прошлого года о создании вакцины против коронавируса (см. материал “Ъ” «Следите за титрами антител» от 20 апреля 2020 года). Позже ее назовут «Спутник V».

Если, конечно, все, что рассказала Вероника Скворцова, так и обстоит в действительности.

Впрочем, нет ведь никаких оснований ей не верить.

И тогда, возможно, в самом деле появляется вакцина, способная блокировать вирус на клеточном уровне с гарантией на многие годы.

Делают же в конце концов прививку от желтой лихорадки сразу на десять лет, а в последнее время утверждается даже, что ревакцинация вообще не требуется.

— Сейчас,— пояснила Вероника Скворцова,— получена первая рецептура этого препарата, кандидатный препарат. Мы в настоящее время готовимся к клиническим исследованиям. Очень надеемся, что ко второй половине этого года мы выйдем на клинические исследования.

— Хорошо. Если все пойдет нормально, это вторая половина года, да? — переспрашивал господин Путин.

— С июля,— подтверждала госпожа Скворцова.

— Это будут клинические исследования? — уточнял он.

Вот так же он задавал наводящие вопросы и господину Гинцбургу в апреле прошлого года. Вроде даже без сверхзаинтересованности в голосе. А на самом деле — именно с ней.

— Это будет уже клиника,— кивала Вероника Скворцова.

— Сколько они длятся?

— Первая и вторая фазы будут объединены, потому что это разрешается сейчас протоколом испытания вакцин (как и в случае со «Спутником V».— А. К.).

Теперь оставалась лишь одна загвоздка.

Получалось, что новая вакцина создается на случай, если существующие не смогут бороться с новыми штаммами.

То есть косвенно речь шла о возможной неэффективности действующих вакцин. Получалось, что участники разговора допускали это.

И эту загвоздку следовало устранить.

— Как мне докладывали,— кстати добавил господин Путин,— имеющиеся у нас сегодня вакцины эффективно работают и против этих штаммов, которые так сегодня всех в Европе пугают, да и не только в Европе! Испытания этих вакцин, которые сталкиваются с вирусом, показывают, что вакцины наши эффективны против этих штаммов…

— Да, Владимир Владимирович,— подтвердила Вероника Скворцова (хотелось бы написать, что с жаром, но на самом деле она говорила таким тихим голосом, что его едва можно было расслышать.— А. К.),— мы выявили 3,5 тыс. мутаций у россиян. Все они фактически однонуклеотидные, нейтральные, не имеющие значения для течения коронавирусной инфекции и единично представленные, за исключением семи мутаций, распространенность которых превышает 5% в нашей популяции. Из них четыре — в S-белке, в шипообразном, но ни одна из них не в рецепторном домене! И в этой связи рецепторный домен в нашей популяции не изменен, и все наши вакцины — и «Спутник», и вакцина, производимая «Вектором»,— хорошо действуют, потому что антитела нормально, без изменений связываются с этим сайтом!

Кто не понял, тот тем более поверил.

— И есть три мутации в глубинном белке N, нуклеокапсидном,— безжалостно добавила Вероника Скворцова, но затем вдруг все же сжалилась,— но это совершенно другая история, она не связана со связыванием!

— Хорошо, спасибо,— с облегчением закончил и господин Путин, который не стал просить связать связанное со связыванием.