Павел Филенков — генеральный директор издательского дома «Коммерсантъ» в 2012–2014 годах, работающий в ИД с момента его основания, рассказал, как и почему запускались региональные проекты «Коммерсанта» и почему, даже если редакция была не права, ее надо было отстоять.
«Романтика „яковлевского“ „Коммерсанта“, безусловно, жива и,
даст бог, еще будет жить»
Фото: Александр Петросян, Коммерсантъ / купить фото
«Романтика „яковлевского“ „Коммерсанта“, безусловно, жива и,
даст бог, еще будет жить»
Фото: Александр Петросян, Коммерсантъ / купить фото
BUSINESS GUIDE: Павел Юрьевич, уфимскому «Коммерсанту» в этом году 10 лет, а вы в издательском доме с 1995 года. Какие чувства вы испытываете, когда говорят, что «Коммерсантъ» уже «не тот»?
Павел Филенков: Во-первых, конечно, «не тот». Но, может быть, и слава богу, что не тот. Времена меняются, и если бы вместе с ними не менялся «Коммерсантъ», он бы, наверное, уже просто умер.
Для меня, конечно, очень значимым и важным символом было здание ИД на Врубеля, это был «Дом». Я тогда (в декабре 2015 года бывшие и действующие сотрудники ИД проводили в историческом здании на Врубеля старый год.— Business Guide) не пошел на прощание: не хотел смотреть, как люди уходят из здания, которое было для меня и остальных сотрудников настоящим домом. Для меня это был один из самых щемящих моментов.
BG: Фишкой «Коммерсанта» с самого момента его создания был приоритет редакционной политики, редакционного контента над коммерцией. И в самые разные времена, даже в самые экономически тяжелые времена, этот в некотором смысле «библейский» принцип соблюдался и, я могу сказать за регионы, за наш регион — за Башкирию, продолжает соблюдаться. В этом смысле «Коммерсантъ» — все еще тот…
П.Ф.: Я бы мог рассказать много красивых историй о том, как важна независимость редакций, но лучше приведу такой пример. Володя Яковлев — человек, который придумал, основал и возглавил «Коммерсантъ», сам был прекрасным редактором, он шел от журналистики, несмотря на стремление к коммерческому успеху издания. Яковлев сумел сделать «прививку» сотрудникам издательского дома, сформировав иммунитет к любым попыткам вмешательства в редакционную деятельность. Этот иммунитет присутствовал у всех подразделений: и у административных, и у коммерческих. Мысль о том, что главреда можно заменить или заставить его что-то написать, казалась не просто недопустимой, а кощунственной. Если редакция была не права, ее надо было отстоять: мы могли сами ее «замочить», но не могли допустить, чтобы это сделали другие. Это, может, романтическое такое было представление, но это всегда срабатывало.
У нас работало инстинктивное чувство, которое не допускало даже раздумий на эту тему: кто важнее. В модели СМИ Яковлева всегда, конечно, главенствовала редакция и, наверное, в этом был его гений и «божественное» озарение.
Апофеозом стремления к независимости редакции было переселение всех административных подразделений в другое — арендованное — здание. Цель была одна: чтобы не было даже попыток воздействия «коммерции» на редакцию. Это уже потом появились коммерческие проекты, приложения, где была допустима определенная степень журналистского б…а — изящно написать джинсу и не сильно подставиться. В газете это не допускалось.
BG: Немногие федеральные издания сохранили региональную сеть, тем более если речь идет о бумаге, о печатном выпуске. Как думаете, почему уцелела эта сеть у «Коммерсанта»?
П.Ф.: Наверное, сработали подходы к формированию сети. «Коммерсантъ» всегда был наиболее тиражным изданием в своем секторе — среди деловых изданий. Многие его преимущества базировались на тираже — он обеспечивал статус, аудиторию, он был знаменем. Региональные представительства — это способ нести эти знамя. Когда ресурсы роста тиражей в Москве, Питере уже были выбраны, а на завоевание каждой дополнительной тысячи читателей из Москвы тратилась, допустим, 1 тыс. руб., то в регионе на те же цели достаточно было потратить, допустим, 300 руб. Поэтому для нас такая направленность на регионы была чисто экономическим соображением. Мы делали это как бы даже не головой, а калькулятором. Абсолютно логическое решение.
Сначала это были филиалы ИД, потом возник механизм франшизы, который мы до определенного момента не рассматривали, чтобы сохранить как раз яковлевскую модель приоритета редакции над коммерцией. Потом мы поняли, что при франшизе тоже можно достичь баланса, и она оказалась очень эффективной для развития. Регионам она добавляла ту необходимую степень свободы, которая нужна была во взаимоотношениях с региональными партнерами. Этот механизм доказал свою живучесть, тем более, что некоторые наши филиалы позже превращались во франшизы.
BG: Вы помните, как запускался уфимский проект «Коммерсанта» в 2010 году?
П.Ф.: Ну да. Здесь выход газеты был результатом обоюдного желания ИД и местного партнера. Уфа, Башкирия, безусловно, очень интересный регион и нам тут всегда хотелось быть. Но мы никогда не открывались в регионах или в других странах, если на месте не было встречного желания запустить «Коммерсантъ». Никогда не открывались, если было обеспечено или прогнозировалось излишнее внимание к проекту со стороны власти. Характерный пример — Казахстан или Узбекистан, где мы много раз пытались открыться, но было настолько пристальное внимание, чуть ли не редактора пытались назначить. Ну, мы так и не смогли там запуститься.
А в Уфе все счастливо совпало: был готов региональный партнер, было интересно нам. Думаю, что и факт наличия «Коммерсанта» в соседней Казани подстегивал к тому, что «Коммерсантъ» появился в Уфе.
И так как уфимский «Коммерсантъ» запустился относительно поздно, позже остальных крупных регионов, то это получился поздний любимый ребенок.
BG: Вы встречались, обсуждали запуск газеты (на тот мо-мент сайт «Коммерсанта» полностью копировал печатный выпуск) с властями Башкирии тогда, в 2010 году? Тогда республикой руководил первый президент Муртаза Рахимов, мягко говоря, не очень любивший «Коммерсантъ».
П.Ф.: Нет, в 2010 году мы не встречались. Встречались в 2005-м, когда начинали печатать «Коммерсантъ» в Уфе. Без его решения, конечно, тогда в республике никакие решения не принимались. В 2014 году мы встречались с Хамитовым (Рустэм Хамитов, глава республики в 2010–2018 годах.— BG) в год, когда в Уфе проходила фотовыставка «Коммерсанта» («Коммерсантъ. Свободная камера» проходила в Уфе в марте 2014 года.— BG). Мы долго и душевно разговаривали. Он обозначил полное отсутствие какого-либо несогласия с позицией нашего издания. То есть это было уже спустя четыре года работы региональной редакции.
BG: Брендом ИД «Коммерсантъ» всегда была «газета Коммерсантъ». Сейчас все чаще пишут «издание». Вам не жаль того старого доброго названия?
П.Ф.: Наверное, да. Если раньше «Коммерсантъ» ассоциировался с газетой, то сегодня вектор усилий, интересов очень сильно перенесся в интернет. И мне, безусловно, приятно, когда я захожу в топ новостей «Яндекса» и вижу, что из пяти новостей две, три или четыре — это новости «Коммерсанта». Это — возвращаясь к тому, с чего мы начали, подтверждает, что «Коммерсантъ», слава Богу, уже «не тот». С положительным знаком. Хотя мы не первыми среди наших коллег начали активное развитие в интернете, но мы в нужное время сделали этот большой шаг, и это, наверное, личная заслуга Демьяна Кудрявцева (возглавлял ИД «Коммерсантъ» в 2006–2012 годах.— BG), который очень тащил в эту сторону и придал большой импульс этому направлению. В данном случае многое, если не все, получилось хорошо. И когда появится что-то новое в постинтернетную эпоху, есть надежда, что «Коммерсантъ» еще раз станет «не тем».
BG: Мне кажется, что региональные редакции «Коммерсанта» — не в обиду московским коллегам — сейчас и есть хранители ценностей «того самого»«Коммерсанта». Как вы думаете?
П.Ф.: Меня это не удивляет, ведь центр всегда больше и быстрее подвержен различным влияниям, а в регионах, может быть, дольше можно сохранить романтические чувства. Хорошо это или плохо, я не знаю. Мне как носителю той идеологии это больше нравится. Кто-то, может, наоборот, считает, что регионы все тянут назад. Не знаю. Но романтика «яковлевского» «Коммерсанта», безусловно, жива и, даст Бог, еще будет жить.