Очевидный кризис западной общественной модели заставляет искать альтернативы. Предложения уже имеются.
Профессор Ким Сун Мен предлагает искать подлинную демократию в конфуцианстве
Фото: IMAGINECHINA VIA AFP
Профессор Ким Сун Мен предлагает искать подлинную демократию в конфуцианстве
Фото: IMAGINECHINA VIA AFP
Давайте посмотрим, что из происходящего сейчас в США, и не только там, никак не вписывается в идеал конфуцианства. Заодно и позлорадствуем по принципу «хорошо, что не с нами». Итак, в ведущих изданиях Америки обсуждают идею писать слово «черный» исключительно вот так: Черный. А как тогда с белым? Никак. Хватит ему маленькой буквы. Это не «вообще разговоры», так теперь будет работать по сути главное информационное агентство страны — Associated Press. Там серьезно обсуждали, почему нельзя белых именовать Белыми: потому что тогда вы будете выражать поддержку движению, продвигающему идеи превосходства белых. А поддерживать тех, кто за превосходство черных, значит, нормально (заметим, у нас тоже есть любители писать так: Российский. Но это признак неграмотности и поэтому маргинальности, и только).
Теперь другая выловленная из потока новость: в вооруженных силах США открылось Агентство равенства и инклюзивности, оно начало работать с личным составом. Объясняет военным, что у них проблемы, если те будут обсуждать — просто обсуждать — идеи типа необходимости ограничения иммиграции или празднования Дня Колумба. Даже тема, получается, под запертом. И везде ненависть одних к другим, грамотно доведенная до предела.
Что в этой ситуации не одобрил бы Конфуций: то, что одна группа, одна точка зрения бескомпромиссно, без права оппонента на дискуссию противопоставляет себя другой. Или, словами профессора Кима, на Западе создалась «демократия-головорез», когда партии сталкиваются друг с другом в непримиримом конфликте. Победить может только одна, но как тогда быть с другой и с ее избирателями?
Помнится, в одной из предыдущих колонок я, вполне в духе конфуцианства, описывал отличие российской политической системы от американской. У нас несколько партий, в каких-то вопросах согласных друг с другом, так что и не разберешь, кто из них оппозиция и кому. А в США уже даже не две партии, а два полностью несовместимых мира и стиля жизни: доигрались.
Профессор Ким тем временем объясняет: во всех странах Восточной Азии, где заимствовали именно западную механику состязательной демократии, начинались всякие проблемы. Кстати, он сам, в отличие от Конфуция, не китаец — Ким кореец (южный, понятно), учился и долгое время, до Гонконга, работал в США. Так что знает, чего в западных демократиях не хватает — середины, какого-то нейтрального поля, где можно встретиться для выработки компромисса.
В этом суть: западные демократии, заигравшись в непримиримую борьбу двух или больше систем ценностей, утратили способность к поддержанию единого общества. А конфуцианство — оно целиком о том, что общество не может не быть единым.
То есть может, но тогда уничтожается.
Уместно вспомнить: начиналось все с идеи прав человека в западном варианте, а идея была в том, что права личности неизбежно противопоставлены интересам общества, особенно государства. Стартовали от этой точки, а доигрались до нынешней всеобщей ненависти и войны.
Именно в Гонконге, но и во всем Китае и во всей Азии, такая ситуация вызывает презрительное сострадание. В Гонконге, скорее в бизнесе, чем в политике, идет свирепая конкуренция и борьба всех со всеми, но есть и святая заповедь: твой противник всегда должен сохранять лицо, иначе он становится тебе страшным врагом, а от этого — ничего хорошего. Лицо — это, по сути, компромисс, на который ты идешь с ним ради твоего же комфортного будущего. И это только один пример чисто конфуцианской мудрости на бытовом уровне.
…Вообще-то учитель Кун был не просто замечательным, а очень понятным человеком, и философия его понятней некуда. Кто он был: говоря современным языком, преподавателем школы госуправления, учил будущих чиновников. Но до того он сам побывал на нескольких чиновничьих позициях областного масштаба, так что знал, о чем говорил. А говорил, в общем-то, об одном — как управляют обществом и государством. И единственным, вполне извинительным его недостатком был легкий оттенок презрения человека из старинного и просвещенного рода к неумелым и не слишком успешным администраторам своего времени.
Заметим принципиальное отличие Конфуция от большей части западных идеологов — китайскому основоположнику и в голову не приходило создавать какую-то свою концепцию идеального «завтрашнего» общественного устройства, чтобы навязать ее потом людям. Вот, например, как вам такая цитата: «Часто также моют они свое тело по указанию врача и начальника». Знаете, откуда это? Год был 1602-й, наступала великая эпоха Просвещения, но в ней уже тогда зрели мерзкие зерна революций. И вот автор — звали его Томмазо Кампанелла — написал свой «Город Солнца», чтобы объяснить, что такое идеальное, правильно организованное общество. Это когда однозначно полезные для здоровья процедуры проводятся по указанию врача и начальника. Да они сливаются воедино, эти самые врач и начальник. Как и в любой социалистической утопии, в том прекрасном городе карательным было все, а не только медицина…
Конфуцию такое и в голову не могло прийти. Он объяснял не то, как заставить общество быть правильным, а то, какое оно есть, как устроено. Говорил (по сути), что это пирамида, с людьми реальных знаний и заслуг наверху, с пронизывающими все общество горизонтальными и вертикальными связями, объяснял, что это за связи, есть, например, справедливость, а есть уравновешивающая таковую снисходительная любовь к людям…
Профессор Ким справедливо замечает, что конфуцианство подходит людям любых цивилизаций и религий, полностью с ними совместимо и дружественно. Потому что человек — везде человек, причем в любую эпоху, не только в VI–V веках до нашей эры, когда жил учитель Кун.
И самый эффектный пример применения конфуцианского лекарства к заболевшему обществу — это Гонконг, где Ким сейчас работает. Он говорит: проблема с недавними выступлениями студентов и прочих радикалов была в том, что они усвоили чисто западную методику биться с оппонентами до конца, то есть до уничтожения Гонконга как такового. Потребовалась та самая нейтральная площадка для поиска общих решений, и все гонконгское общество без особого труда ее нашло. Нужный эффект должен быть достигнут за счет вполне демократичного прихода бунтовщиков к власти через выборы в городской совет (будут в следующем месяце). Вы хотели победы? Вот вам она. Но после таковой вам придется работать — на выборной должности, на благо всего общества,— значит, победили и все остальные.