На этой неделе пост генерального директора работающей в России Ассоциации европейского бизнеса (АЕБ) покидает Франк Шауфф, занимавший эту должность с 2007 года. О результатах своей деятельности, а также о работе в условиях пандемии и перспективах снятия антироссийских санкций господин Шауфф рассказал в интервью корреспондентам “Ъ” Галине Дудиной и Ольге Никитиной.
Гендиректор Ассоциации европейского бизнеса в России Франк Шауфф
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ / купить фото
Гендиректор Ассоциации европейского бизнеса в России Франк Шауфф
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ / купить фото
— Вы были гендиректором АЕБ с 2007 года. Что изменилось за это время?
— Да, я занимался этим делом почти 13 лет — пришло время что-то менять. Хотя мне было все это время очень интересно работать и я всегда мог рассчитывать на уважительное отношение и готовность к сотрудничеству со стороны российских партнеров. Следующим гендиректором ассоциации избран швейцарец Тадзио Шиллинг.
За это время АЕБ стала крупнейшим объединением, представляющим зарубежных инвесторов в России. Мы представляем интересы европейских компаний в контактах как с российскими властями, так и с европейскими структурами. Несмотря на все проблемы, Евросоюз остается крупнейшим торговым партнером России, и, думаю, нам удалось добиться того, чтобы нас воспринимали как важного игрока в этих отношениях. Расширился круг и масштаб вопросов, которыми мы занимаемся, увеличилось число комитетов — например, когда я только пришел в АЕБ, их было около 20, а сегодня их уже 34, они охватывают практически все отрасли экономики. И если европейский бизнес, несмотря на все непростые обстоятельства, по-прежнему видит перспективы дальнейшего роста и развития в России, мне хотелось бы верить, что в этом есть и наша заслуга.
Ассоциация европейского бизнеса (АЕБ) была создана в 1995 году по инициативе работающих в России компаний европейских стран и главы представительства ЕС в РФ для укрепления экономических связей между деловыми кругами Евросоюза и России. Сегодня объединяет более 500 компаний (преимущественно европейских), включает в себя 60 отраслевых комитетов, подкомитетов и рабочих групп.
— Как вам работается в нынешних условиях?
— Как и везде, многие компании—члены ассоциации, для которых это было возможно, перешли на удаленную работу. Мы в АЕБ тоже перестроили свою работу. Комитеты продолжают функционировать удаленно, на прошлой неделе мы выпустили статистику по продажам дорожно-строительной техники за первый квартал этого года, неделей ранее — по продажам легковых автомобилей.
Кроме того, нам удается оперативно и на английском языке информировать членов ассоциации о нововведениях последних недель и о мерах по борьбе с распространением COVID-19, принятых со стороны правительства России и антикризисного штаба.
По мере введения различных мер у предприятий оставались вопросы, кто может работать, кто относится к системообразующим предприятиям, как соблюдать Трудовой кодекс России в новых условиях. О некоторых затруднениях, с которыми сталкивались компании, мы сигнализировали российским властям. Впрочем, все эти вопросы возникают сейчас не только в России — повсюду.
Из России европейский бизнес не уходит — и не потому, что нет рейсов. Хотя могу сказать, что для некоторых, наоборот, стало проблемой то, что в момент закрытия границ они находились за рубежом и теперь не могут въехать в Россию — там и остались пока. Выручает цифровизация бизнеса.
Франк Шауфф учился в Кельнском университете, Волгоградском государственном университете и в Лондонской школе экономики. До прихода в Ассоциацию европейского бизнеса с 2001 по 2007 год занимал пост советника по внешней политике в правлении Социал-демократической партии Германии. В 2007 году господин Шауфф был избран генеральным директором АЕБ и переизбирался на этот пост в 2010, 2013 и 2016 годах. Помимо родного немецкого владеет английским, русским, испанским и французским языками.
— А с экономической точки зрения кризис ударил по европейским предприятиям в России?
— Пандемия стала внешним фактором, который за короткое время кардинально повлиял на положение бизнеса — как в России, так и по всему миру. Скажем, в ресторанной отрасли европейские компании менее задействованы, а вот в туризме, в гостиничной сфере работали многие, и у них сейчас серьезные проблемы. Страдают и предприятия, занимавшиеся продажами: онлайн-торговля не может компенсировать резкое падение спроса, которое мы наблюдаем во всех отраслях. Что касается экономической поддержки со стороны государства, пока мы помогаем компаниям прояснить условия их получения.
Конкретных цифр, которые бы позволили говорить об эффекте кризиса для европейских компаний в России, пока нет. Но в целом мы в том же положении, что и российские предприятия.
Конечно, если показатели роста за этот год будут отрицательными, это станет серьезной проблемой и для россиян, и для российских компаний, и для «дочек» европейских компаний в России.
— Вы стали гендиректором АЕБ в 2007 году, потом были кризисы 2008–2009 годов и период после присоединения Крыма в 2014 году. В общем, это не первый кризис, который вы переживаете. Какой из них серьезнее ударил по европейским предприятиям в России?
— Финансовый кризис 2008–2009 годов и нынешняя пандемия — события глобального масштаба. А вот то, что происходило в 2014 году и после, имело отличительную российскую специфику. Но в то же время можно говорить об определенной предсказуемости. От финансового кризиса страны постепенно оправились, скоординировав свои действия.
Особенность же нынешнего кризиса в том, что он имеет не экономическую первопричину, а спровоцирован распространением нового вируса, что накладывает значительную неопределенность на его последствия для экономик всех стран.
И очень сложно сказать заранее, как дальше будет развиваться эта ситуация, как мы будем выходить из карантина и не повлечет ли это за собой вторую волну эпидемии и карантина через пару месяцев или через полгода.
— Европейский бизнес в России не раз критически высказывался по поводу санкций. Можно ли сказать, что вы лоббируете их отмену? И есть ли у вас вообще доступ к руководящим лицам в России и в европейских странах?
— Сейчас со встречами непросто, но вообще у нас, конечно, есть контакты на самом высоком уровне. И мы видим, что наши как главного представителя зарубежных инвесторов каналы связи за последние годы не ухудшились. Каждый год, например, с членами ассоциации в Москве встречается глава МИД России Сергей Лавров.
Мы действительно всегда обсуждаем санкции на встречах с европейскими представителями. Конечно, бизнес не за санкции: предприниматели предпочли бы вести дела без санкций и политических ограничений. Но нельзя забывать, что за санкциями стоит политическая проблема, и компании отдают себе отчет в том, что именно она требует решения. В этом отношении высоки ожидания и от европейского, и от российского политического руководства.
Оговорюсь, что касается европейских санкций, ситуация с 2014 года более или менее стабильная и всем сторонам понятны правила игры. Конечно, работа финансового сектора и европейских банков в России изменилась. Но европейские предприятия соблюдают ограничительные меры и как-то с этим живут, и мы видим, что и российские производители также в целом справляются.
А вот санкции со стороны США (которые в определенной степени больше связаны с внутриполитической ситуацией в Штатах, чем с российско-американскими отношениями), куда менее предсказуемы, потенциально затрагивают более широкий круг компаний и грозят обернуться так называемыми вторичными санкциями.
В особенности для европейцев, ведь ЕС — важнейший торговый партнер для России. Надеюсь, что и эта политика однажды станет более рациональной и предсказуемой.
— Сейчас многие говорят о возможности снятия санкций в условиях пандемии. Вы думаете, это может коснуться и ограничительных мер, введенных со стороны ЕС и России?
— Сложно сказать, но думаю, сейчас все больше озабочены тем, как сдерживать коронавирус у себя на родине.
—Как вы оцениваете эффективность работы АЕБ в части автопрома?
— Мы ежемесячно выпускаем статистику продаж автомобилей в России, и для российского рынка это одна из серьезных статистических оценок, данные которой цитируются затем и за рубежом. Эта статистика действительно отражает ситуацию на рынке, так как практически все соответствующие производители и импортеры состоят в нашем комитете автопроизводителей.
Комитет на постоянной основе поддерживает диалог с представителями правительства, а также международными автомобильными ассоциациями, концентрируясь на наиболее важных и актуальных вопросах автомобильного бизнеса.
— И что думаете о расколе, который произошел в профильном комитете при согласовании обращения в правительство по мерам поддержки? По нашим данным, разногласия вызвал утильсбор, и российские автопроизводители—члены комитета блокировали письмо, в итоге теперь стоит вопрос их исключения.
— Ни о каком конфликте, тем более расколе, мне неизвестно. Я не сторонник комментировать слухи, но в целом в любом отраслевом союзе, когда вы собираете вместе различных производителей и работаете над совместной позицией, могут иметь место различные мнения по одному вопросу. Они обсуждаются и в комитете автопроизводителей. Но в конце концов комитет выработал общую позицию, и “Ъ” об этом также писал.