В свете чувства

Выставка «Томас Гейнсборо» откроется 3 декабря в ГМИИ им. А. С. Пушкина. «Огонек» выяснил, какие шедевры английской живописи будут представлены на выставке. А аккомпанировать ей будет ежегодный Международный музыкальный фестиваль «Декабрьские вечера Святослава Рихтера», посвященный английской музыке.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Анна Сабова

Когда на Туманном Альбионе затихли отголоски революции, а строгость протестантских нравов, наведенных в стране партией вигов, наконец начала уступать место причудам эпохи барокко, британская культура переживала возрождение. Вслед за громкой театральной славой актера Дэвида Гаррика, вместе с превращением Лондона в центр притяжения для лучших музыкантов Старого Света и с лирическими открытиями «озерных поэтов» началась новая эпоха и для живописи. И ярче всего выразить этот порыв удалось Томасу Гейнсборо — сыну простого торговца сукном и основоположнику национальной школы живописи в Великобритании.

— Гейнсборо — это очень характерный представитель XVIII века,— рассказала «Огоньку» заместитель заведующего отдела искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков Анна Познанская.— Знаете, на нашей выставке будет портрет «Миссис Элизабет Муди с сыновьями», где очень органично в формат парадного портрета вписывается искренняя нежность,— это новаторство и отличает Гейнсборо, позволяя ему до сих пор оставаться актуальным. Эмоциональность картин этого художника не всегда понимали при его жизни, но именно благодаря ей Гейнсборо открыли и оценили почти столетие спустя.

С музея — по Гейнсборо

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

История этой выставки начинается с ремонта. Когда стало ясно, что дом-музей в городке Садбери, что в английском графстве Саффолк (там Томас Гейнсборо провел детство и юность и здесь хранятся одни из его самых редких полотен), придется не просто ремонтировать, а достраивать, сотрудникам Пушкинского музея удалось убедить английских коллег предоставить им картины для выставки в Москве.

— Понятно, что в обычных условиях никакой музей свои лучшие вещи не захочет снимать со стены,— призналась в беседе с «Огоньком» куратор выставки Анна Познанская.— Но, так как английский музей собирается строить большой и красивый выставочный комплекс, нам удалось договориться о долгосрочном сотрудничестве. К тому же нас настолько увлекла тема выставки из дома-музея — так мы ее изначально задумывали, что мы подумали: нужно сделать из этого что-то большее.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Однако собрать около 100 произведений художника из 11 ведущих музеев Великобритании для такой масштабной выставки оказалось не так просто. Дело в том, что впервые слава Гейнсборо перебралась через Ла-Манш и Атлантику только на рубеже XIX–XX веков. Первыми отреагировали американские коллекционеры и оперативно скупили большую часть картин.

Кураторам остается только разводить руками: мало того, что Гейнсборо оставил после себя небольшое наследие, так теперь в его родном Старом Свете сохранилась лишь незначительная его доля. Взять, к примеру, большие женские портреты — их вообще единицы.

России повезло еще меньше: единственное полотно Гейнсборо хранится в Эрмитаже и не сможет принять участие в московской выставке, и небольшой графический портрет из частного собрания — а вот его все-таки удалось включить в экспозицию.

Другая проблема заключается в том, что большая часть работ Гейнсборо, которые остались в Великобритании, рассредоточена по частным коллекциям в разных концах страны. Гейнсборо жил на доходы от своей живописи и часто писал на заказ, поэтому его работы и по сей день хранятся в собраниях разных семей, переходя от одного поколения к другому.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Ничего удивительного нет и в том, что частные музеи изо всех сил оберегают произведения этого художника как своего рода «супернациональное» наследие, которое страшно отправлять в путешествие по заграничным музеям.

— К счастью, у нас давние связи с такими лондонскими музеями, как, например, Галерея Тейт, которые, безусловно, участвуют в выставке,— продолжает Анна Познанская,— но нам удалось привлечь еще и, возможно, менее известную Картинную галерею Далич недалеко от Лондона. Мы обратились в музей Бата, который экспонирует произведения из частных коллекций, так вот музей договорился с коллекционерами, чтобы они дали на выставку интересующие нас вещи. Эти два музея, кстати, впервые сотрудничают с Россией в принципе, а не только с нами.

Знаменитый Музей Виктории и Альберта и вовсе решился познакомить русскую публику с едва ли не самыми хрупкими произведениями в истории английской живописи — пейзажами, которые Гейнсборо писал на стекле.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Музей Виктории и Альберта в принципе не очень любит расставаться с особо хрупкими экспонатами, а тут стеклянные пластины… — не перестает удивляться куратор выставки.— Признаться честно, я бы сама не рискнула их отдать. Но у нас с этим музеем давние и хорошие отношения: в ГМИИ уже проходили выставки прерафаэлитов, когда лондонский музей отдал нам для экспонирования очень ценные и хрупкие витражи. Поэтому и сейчас они предоставили нам два таких экспоната.

На вопрос о том, как возможно такое дружеское музейное сотрудничество на фоне не самых благополучных отношений двух стран, Анна Познанская отвечает однозначно:

— Не согласна с тем, что именно в плане музейного сотрудничества у России и Англии сложные отношения. Как раз наоборот. Для меня, как для куратора, одной из целей этого проекта было показать, что политика — это одно, а культурные отношения — совершенно другое. Кстати, так же было и в советские годы. Мы — музей прежде всего западного искусства, поэтому мы должны сотрудничать с западными странами, а они заинтересованы в сотрудничестве с нами.

Стекло вместо холста

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Свет падает на стеклянные пластины с тыльной стороны, но зритель видит только нанесенные на них картинки с разными явлениями природы, что кружатся под нехитрый музыкальный аккомпанемент… Такой «волшебный фонарь» собственного изобретения показал английскому другу французский художник Филипп Якоб Лютербург (немецким именем его наградили после нескольких лет жизни в Лондоне). Томас Гейнсборо пришел в такой восторг, что, по словам очевидцев, «не мог говорить ни о чем другом и не успокоился, пока сам не создал собственный».

О выставке «Петр. Первый. Коллекционер, исследователь, художник» в Музеях Московского Кремля

Из его экспериментальной серии пластин «Двенадцать пейзажей на стекле» в Москву приедут только две, зато музей обещает почти в точности воссоздать экспериментальный замысел художника. Только вместо «волшебного фонаря» его пейзажи на стекле, которые и сегодня называют модернистскими и удивительно свободными для британского художника XVIII века, будут экспонироваться на особой световой подложке, чтобы их можно было разглядеть на просвет.

Для первой масштабной выставки Томаса Гейнсборо в России Пушкинский музей собрал работы всех периодов его творчества, и прежде всего прославившие его портреты. Будучи музыкантом-любителем, Гейнсборо ни на чем не стремился играть профессионально, но овладел разными инструментами, собрал их целую коллекцию и брал уроки у своих друзей. Многих из них можно увидеть в Белом зале музея, где собрана портретная галерея лучших музыкантов Великобритании георгианской эпохи. Среди них — композитор и виртуоз игры на виоле да гамба Карл Фридрих Абель, члены семьи композитора Томаса Линли, певица и исполнительница на струнных инструментах Анна Форд.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

На годы творчества Томаса Гейнсборо пришелся расцвет детского портрета, причем на фоне розовощеких «ангелочков» и упитанных малышей разглядеть новаторство художника можно и не вооруженным искусствоведческим образованием глазом. Его работы, например «Портрет девочки» (ок. 1770) из дома-музея Гейнсборо и парадно-нежное полотно «Миссис Элизабет Муди с сыновьями Самуилом и Томасом» (ок. 1779), заставляли зрителя задуматься не о беззаботности и румяной прелести этого возраста, а о его хрупкости и скоротечности.

В Белом зале будут собраны работы старых мастеров, повлиявших на позднего Гейнсборо, когда его работы становятся все более смелыми по композиции, а их живописная манера — более свободной и легкой.

— У нас только намечена тема, которую можно развивать бесконечно — Томас Гейнсборо и искусство старых мастеров,— рассказала Анна Познанская.— Хоть художник и не выезжал из Англии, он внимательно знакомился с их работами. Причем в нашей экспозиции будет маркировано, кто и какое влияние оказал на него, в каждом разделе будут представлены работы тех или иных старых мастеров: Рубенса, Ван Дейка, мастеров французского рококо.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Особое внимание организаторы уделили пейзажам Гейнсборо, которые он писал в основном для себя. Его любовь к пейзажам родного Садбери стала известна только после смерти художника, когда была устроена выставка всех его работ. Тогда впервые стало заметно, как этот жанр отвоевывал себе место в его творчестве. На выставке в ГМИИ появятся и другие редкие для Гейнсборо работы.

— В одной частной коллекции мы нашли жанровую сцену, которой очень хотелось дополнить выставку,— пояснила куратор выставки.— Это сцена с рыбаками у моря — очень редкий сюжет для Гейнсборо, потому что он море вообще почти не писал. В Великобритании есть такой фонд по сохранению культурного наследия National Trust, который следит за состоянием произведений из частных коллекций и, скажем так, администрирует их. Он известен тем, что у него очень сложно получить экспонаты для выставок, хотя бы с организационной точки зрения. Представьте: картина висит в каком-нибудь отдаленном уголке Англии, а отвечающие за нее администраторы сидят в другом месте. И тем не менее нам удалось получить эту картину. Благодаря всем этим усилиям нам удастся устроить выставку, которой в России не было никогда: показать очень разного Гейнсборо — от его первых работ до последней.