Экономику задерживают органы

Несмотря на разнообразие тем, обсуждаемых на Петербургском международном экономическом форуме (ПМЭФ), практически главной в большинстве общеэкономических дискуссий стала цена проблем правоохранительной системы для экономики. Владимир Путин и правительство на форуме дали два ответа по этой теме: пакет по декриминализации «экономических» статей, а также цифровизация госуправления должны решить часть проблем (во что, впрочем, не так многие верят). В происходящем важна не столько тема, сколько состав участников дискуссии — в 2005 году ее обсуждал частный бизнес, а в 2019 году — представители государства и госкомпаний.

Несмотря на то что тема влияния правоохранительной и судебной систем на экономику явно не рассматривалась организаторами ПМЭФ-2019 как центральная, так или иначе в большинстве больших публичных обсуждений она оказалась одной из главных. Учитывая, что аудитория главного в инвесткалендаре форума, проводимого фондом «Росконгресс», это госкомпании (крупнейшие стенды на ПМЭФ в 2019 году заняли Сбербанк, ВЭБ.РФ, ВТБ, «Ростех», «Роснефть», «Газпромнефть»), это демонстрирует восприятие даже окологосударственным бизнесом непредсказуемости и произвольности решений силовых структур в качестве одного из ключевых рисков российской юрисдикции — в том числе для него самого.

Работа второго, главного дня ПМЭФ традиционно открылась деловым завтраком Сбербанка: глава банка Герман Греф предложил оценить возможное влияние нацпроектов на динамику экономического развития. Результаты экспресс-опросов присутствующих (преимущественно крупные чиновники и топ-менеджеры больших компаний) были довольно симптоматичны. В то, что нацпроекты позволят увеличить темпы роста ВВП выше среднемировых к 2024 году, как выяснилось, верят 61% опрошенных чиновников и лишь 22% предпринимателей. Как показали дальнейшие опросы, 43,8% опрошенных считают, что главная «недостающая» часть нацпроектов — реформа госуправления, 29,8% — реформа судов.

Из дальнейшей традиционной дискуссии, в которой ожидаемым поводом стала ситуация вокруг фонда Baring Vostok и его главы Майкла Калви, явно следовало, что вполне лояльное к государству управленческое и бизнес-сообщество считает практически главной проблемой происходящего действия Генпрокуратуры, Следственного комитета, ФСБ и судебной системы, которые в большинстве своем создают недоверие к действиям власти в широком смысле.

То, что дискуссия на эту тему велась министром экономики Максимом Орешкиным, главой бюджетного комитета Госдумы Андреем Макаровым, главой РСПП Александром Шохиным (он охарактеризовал общественные настроения как «ожидания перестройки» и четко объявил реформу правоохранительной системы одним из трех необходимых факторов экономического роста), главой Счетной палаты Алексеем Кудриным и первым вице-премьером Антоном Силуановым, позволяет оценить по крайней мере ее восприятие в сильно огосударствленной административно-деловой среде. Если ранее громкие дела на ПМЭФ обсуждались скорее с точки зрения отдельных аспектов дел, то в июне 2019 года очевиден практически консенсус о том, что проблема не в конкретном Майкле Калви и не в задержанном накануне в Москве журналисте-расследователе Иване Голунове: недоверие системно и открыто декларируется в том числе представителями власти и госкомпаний. В этом смысле госбизнес заменяет в дискуссиях, очень схожих с дискуссиями 2004–2005 годов, сильно сократившийся частный бизнес.

Наиболее важными в утренней дискуссии, видимо, можно считать замечания господина Силуанова, который открыто давал понять, что текущее устройство экономики, в том числе корпоративное, может быть связано именно с таким положением дел. Так, он констатировал «нигилизм» настроений в нынешнем бизнес-сообществе, отказывающемся инвестировать в проекты в РФ без специальных льгот и спецдоговоренностей. Частичное решение проблемы Антон Силуанов описал в традиционном ключе: Белый дом готовит декриминализацию Уголовного кодекса для части экономических преступлений. Правительство рассчитывает на то, что изменение конструкции права окажет системное воздействие на деловую активность. Но первый вице-премьер, судя по его выступлению, считает проблему судебной и правоохранительной системы несколько преувеличиваемой — хотя в целом он дал понять, что предлагавшийся, например, Центром стратегических разработок пакет правовых и административных реформ в любом случае не будет, как предполагалось ранее, проигнорирован.

Менее детальные, но зачастую более эмоциональные констатации проблемы на ПМЭФ 6 июня были обычным делом. При этом каких-либо системных проектов в этой сфере, контролируемой президентом, не предъявляется: так, на профильном круглом столе генпрокурор Юрий Чайка вернулся к декларируемой идее возврата прокуратуре права ареста по советской схеме и предположил возможное обсуждение идеи 2014 года о введении института следственных судей (помимо прочего он подтвердил расследование третьего дела ЮКОСа, что также не добавило форуму хорошего настроения). В случае МВД, ФСБ и в значительной части судебной системы происходящее явно не решит проблемы коррупции, которую в любом случае имели в виду все критики правоохранительной системы на ПМЭФ.

Несмотря на то что выступление на пленарной сессии ПМЭФ Владимира Путина было почти полностью посвящено вопросам международной политики, он также говорил и о Майкле Калви (впервые публично), и о «силовых проблемах». По его мнению, кроме либерализации законодательства и правовых решений, а также «очищения силовых структур и судебной системы от недобросовестных лиц» следует ожидать позитивного воздействия цифровизации госуправления — в том числе на действия правоохранителей.

Реформа госуправления через ее цифровую трансформацию действительно часто воспринимается в мире как одна из действующих антикоррупционных мер — в основном на это ссылаются при обсуждении опыта Малайзии и ряда других стран Юго-Восточной Азии.

Тем не менее в мире, да и в России, достаточно примеров успешной адаптации коррупции к цифровой среде, а связанные с цифровизацией реформы права не отменяют проблемы неправовых действий «силовиков».

К тому же в любом случае трансформация правоохранительной системы в последние годы — это в том числе вопрос организации бизнеса крупных госкомпаний, во многом основанной на действующей модели госуправления и акцентирующейся на «безопасности» в любых сферах.

В любом случае ПМЭФ как экспресс-срез настроений в деловой среде продемонстрировал, что по крайней мере пока «силовая» проблема выглядит главным структурным ограничителем и на пути реализации нацпроектов (отчасти невозможных без активных частных инвестиций), и для устойчивого роста ВВП. Какие-либо экономические оценки этих ограничений отсутствуют, как и расчеты параметров «детеневизации» бизнеса в 2017–2019 годах. Оценок размера этого барьера в сравнении с демографическими, санкционными, технологическими, институциональными барьерами для роста по-прежнему нет. Но официальная точка зрения на этот счет уже отличается от точки зрения аудитории ПМЭФ: быстрое огосударствление экономики в последние годы, вопреки ожиданиям власти, даже в глазах госбизнеса «проблему силовиков» не ослабило.

Дмитрий Бутрин, Санкт-Петербург