Фото: Фото из личного архива
Другая составляющая цифровой медицины, телемедицина,— это, упрощенно говоря, использование компьютерных и телекоммуникационных технологий для удаленного взаимодействия между врачами и между врачами и пациентами. Способов такого дистанционного контакта очень много: телефонный разговор, видеосвязь, обмен данными — если пациент носит какой-либо датчик, информация с которого в автоматическом режиме поступает на компьютер врача. Можно, например, сфотографировать на смартфон глазное дно и отправить снимок врачу, чтобы он дал рекомендации по лечению,— это тоже телемедицина.
Третья составляющая цифровой медицины — это технологии, связанные с использованием искусственного интеллекта. Программы, построенные на искусственном интеллекте, могут, в частности, собрать анамнез по опроснику, разработанному на основе анализа больших данных. Компьютер умеет оценивать анализы крови, рентгеновские снимки, результаты компьютерной томографии и многое другое. Врач задает параметры заболевания, а так называемая нейронная сеть может по этим параметрам четко выявлять в анализах или снимках пациентов наличие или отсутствие определенных симптомов.
Искусственный интеллект — самообучающаяся система, поэтому с каждым новым набором данных она все более точно ставит первичный диагноз. И если врач может от усталости или невнимательности сделать ошибку, то здесь уровень надежности и качества только растет.
Конкретный пример. Одна сколковская компания занимается выявлением рака легких с использованием искусственного интеллекта. Это задача чрезвычайной социальной значимости: известно, что рак легких, выявленный на ранней стадии, в 80% случаев излечим. Упомянутая компания реализует в Великом Новгороде пилотный проект — разработанная ею программа «просматривает» результаты компьютерной томографии грудной клетки пациентов, обратившихся к врачу по разным поводам, и примерно в 20–25 случаях из тысячи рекомендует провести обследование пациента на предмет онкологического заболевания.
Понятно, что распространение цифровой медицины во многом зависит от скорости разработки и внедрения новых технологий. Но парадокс заключается в том, что технологии развиваются быстрее, чем нормативная база, регламентирующая их применение. Между тем в цифровой медицине имеется много нерешенных юридических и нравственных проблем.
Они касаются, в частности, защиты персональных данных. Все пользователи медицинской информационной системы — врач, пациент, медицинские учреждения — должны обмениваться информацией безопасным образом. И государство должно четко определить правила, как эти сведения должны передаваться, что можно считать законным оборотом данных, а что — нарушением закона. Более того, государство может рассматривать информационные системы в медицине как часть медицинской услуги и, соответственно, может потребовать их регистрации или сертификации.
Например, клинические испытания и последующая сертификация лекарственных средств или медицинских изделий — долгий процесс со строгими нормами. А вот что делать с программным обеспечением, ведь IT-продукт не всегда является конечной услугой? Если это не отрегулировать, новые медицинские системы просто не будут появляться. Так что развитие медицинских информационных систем должно идти рука об руку с развитием законодательства.
Закон о телемедицине был принят в январе 2017 года, в июле 2017-го его подписал президент Владимир Путин. Закон разрешил врачам оказывать медицинскую помощь через телемедицинские консультации и дистанционный мониторинг, а также выписывать электронные рецепты.
С одной стороны, это очень большой шаг вперед, потому что доступность медицинских услуг всегда была проблемой, особенно для удаленных населенных пунктов. Но и тут не все так просто. Потому что в текущей редакции закон не разрешает проводить первичный прием удаленно. Кроме того, государство требует соблюдения условий, которые рассчитаны на защиту наших прав, но ограничивают действие телемедицины. Например, как будет происходить идентификация? То есть как потом доказать, что это был именно этот врач или именно этот пациент? Когда они общаются в клинику, там заключают договор и ставят подписи, а здесь, если не очень качественно оказана медицинская услуга, кто будет устанавливать факт ненадлежащего оказания услуги? Сейчас цифровые методы идентификации широко применяются в банках, но в медицине этот вопрос пока не решен.
Кроме того, не отрегулировано лицензирование телемедицинской деятельности. Клиники, субъекты оказания услуг в виде очного приема, проходят процесс лицензирования с учетом оборудования кабинетов, вентиляции и т. д.
Телемедицина не предполагает очного приема. Но в законе сегодня нет понятия «клиника, которая не проводит очный прием». Такое упущение серьезно тормозит развитие рынка телемедицинских услуг.
С искусственным интеллектом связана проблема не столько правовая, сколько этическая. Ведь искусственный интеллект по большому счету черный ящик. Он может принимать правильные решения, но, почему он их принял, никто не знает.
Тесты показывают, что качество первичного диагноза, который ставит компьютер, выше, чем в среднем у врачей: если у врача вероятность ошибки 15%, то у искусственного интеллекта — всего 5%. Кому должен доверять заболевший человек: врачу, с которым можно поговорить, или нейронной сети? На ком лежит ответственность за принятие решений? Когда искусственный интеллект распознает лица на паспортном контроле — это простая история, потому что здесь не возникает этических вопросов и сложных дилемм. Но совсем другое дело, когда «черный ящик» исследует и выявляет особенности и патологии человеческого организма. В этом случае наши с ним взаимоотношения следует очень тщательно урегулировать.