«Это коммерция, а не политика»

С председателем комитета Государственной думы по энергетике, координатором депутатской группы по связям с Бундестагом ФРГ Павлом Завальным встретился корреспондент "Д" Валерий Таказов.

— Не так давно в Москве состоялась ваша встреча с председателем германо-российской парламентской группы в Бундестаге Робби Шлундом. Из СМИ известно лишь, что вы "договорились об активизации контактов". Интересно, как в нынешних политических условиях сотрудничают Госдума и Бундестаг?

— Именно в этих условиях в новом Бундестаге количество депутатов, готовых сотрудничать с Россией в рамках группы дружбы, выросло, причем практически вдвое: 74 человека вместо прежних 40 депутатов. Теперь она в парламенте ФРГ вторая по численности, сразу за американской группой дружбы, в которую входят 120 человек. В российской группе дружбы с Бундестагом ФРГ также более 70 депутатов. С руководителем немецкой группы Робби Шлундом договорились вести работу по шести направлениям: обеспечение безопасности и обмена законодательным опытом, торгово-экономическое сотрудничество, сотрудничество в сфере информационной политики и кибербезопасности, топливно-энергетическое сотрудничество, взаимодействие в гуманитарной и научно-технической сферах, по проблемам региональных, парламентских связей и медийной работы. Соответственно, появится и шесть подгрупп.

В октябре планируется поездка нашей делегации в Германию с посещением Тюрингии, Померании, города Грайфсвальд. Как вы знаете, магистральный газопровод "Северный поток-2" пройдет по дну Балтийского моря именно до этого немецкого города.

— Хорошо известно, что "Северный поток 2" — одна из проблемных тем. Что, на ваш взгляд, необходимо предпринять России и Германии для снятия напряженности?

— Прежде всего нужно встречаться, находиться в режиме активного диалога по этому и другим вопросам экономического сотрудничества. Благо понимание и с российской, и с немецкой сторон по этой теме есть на уровне правительств, парламентов и бизнеса. Никем не оспаривается целесообразность обмена активами, допуска немецких компаний к добыче нефти и газа, в том числе в Западной Сибири, создание совместных инфраструктурных проектов в интересах РФ и Германии, ради укрепления энергобезопасности. Речь идет не только о трубопроводных проектах. Развитие системы подземного хранения газа — это еще один актуальный вопрос в повестке дня. Правильно было бы широко информировать общественность не только России и Германии, но и Евросоюза, как и зачем мы сотрудничаем. Об этом мы говорили с Клаусом Эрнстом, моим коллегой, председателем комитета Бундестага ФРГ по экономике и энергетике.

— Не так давно в Вене состоялось заседание рабочей группы "Экономика" форума "Петербургский диалог". С одной стороны, докладчики говорили об определенных казусах политики Дональда Трампа по отношению к ЕС и России. Но обнародовать эти суждения не захотели...

— Несмотря на определенную нестабильность российско-американских отношений, мы и американских партнеров не считаем своими противниками в решении вопросов по энергобезопасности. Может, конкурентами в какой-то степени, но не более того. Потому что энергетическая безопасность — зона обоюдной ответственности как потребителей, так и поставщиков, и транзитеров энергоресурсов. И в этом смысле проекты СПГ, которые реализуются в Америке, должны помочь укреплению мировой, в том числе европейской, энергобезопасности. Учитывая потенциал терминалов, которые есть сегодня в Старом Свете, это возможность принять 200 млрд кубов сжиженного газа, а значит, и возможность диверсификации поставок. При этом в силу высокой конкурентоспособности нашего трубопроводного газа, нашей надежности как поставщиков, доказанной многими десятилетиями сотрудничества, Европа, я думаю, хотела бы предпочесть Россию, выбрать российский газ. Добыча газа в Европе падает, но мы не ставим целью монополизировать рынок континента, а предлагаем наши условия и безопасность, гибкость поставок. Выбор за потребителем. Мы за честную конкуренцию.

— Одна из проблем "Северного потока-2" — позиция Украины. Об этом на рабочей группе "Петербургского диалога" в Вене говорили многие.

— Эта позиция связана с интересами Украины. Понятно, что любой транзит мимо Украины — это снижение ее доходов. Это и беспокоит Евросоюз. По-видимому, есть какие-то моральные обязательства перед нашим соседом. Содержать Украину, где проживают 40 млн человек, Евросоюзу накладно. Понятно, они хотели бы, чтобы у этой страны были свои надежные источники доходов, и самое ясное здесь, по крайней мере для Европы,— постараться сохранить украинский транзит. Но и мы не против транзита через Украину. Это не я говорю, а президент нашей страны. Но при этом экономические условия должны быть конкурентными. Тот же "Нафтогаз" хочет предъявить в арбитражный суд иск о пересмотре стоимости транзита на последние два года действия контракта таким образом, что наши дополнительные затраты за это время составят больше $11 млрд! Это очередная попытка выторговать изменение тарифа в рамках действующего контракта. Просто очередной этап конфронтации. К сожалению, не снята проблема ассиметричного решения Стокгольмского арбитража по вопросам поставки газа Украине и его транзита через эту страну.

Но если Украина предоставит разумные экономические условия транзита, а также гарантирует надежность поставок, обеспечит надлежащее состояние газотранспортной системы, то, конечно, мы заинтересованы в сохранении транзита и с политической, и с экономической точек зрения. Допустим, снабжать те же восточные и восточно-центральные страны Европы несколько проще транзитом через Украину, чем через Балтийское море. Это дешевле и выгоднее. Чем больше маршрутов доставки, тем выше безопасность. Нужно постараться убрать политику из темы украинского транзита, вернуться к разумным коммерческим переговорам. Мы ждем этого от наших украинских коллег, поскольку сами давно готовы. Время пройдет, и мы, надеюсь, вернемся к нормальному сотрудничеству в экономической сфере. "Северный поток" — это прежде всего коммерция, а не политика. Там нет государственных денег. Схема будет выстроена таким образом, чтобы попытаться минимизировать санкции, не дать пострадать от них партнерам. Наше участие в этом проекте сегодня 50%.

— Сейчас в рамках "Энергостратегии-2030" идет реализация ряда грандиозных по масштабу проектов, таких как поставка газа в Крым, нефтепровод Заполярье--Пурпе и Куюмба--Тайшет, первая ветка "Турецкого потока", "Сахалин-1", "Ямал СПГ" — список можно продолжить. Уже начата разработка "Стратегии-2035". Что вы думаете о наших дальнейших перспективах с учетом сложной для России международной ситуации?

— Появляются новые регионы добычи — прежде всего Ямальский: именно туда смещается основная ресурсная база нефтегазовой отрасли. В перспективе Таймыр, шельф арктических морей, Восточная Сибирь. Новая ресурсная база по газу и нефти определяет необходимость создания новых коридоров транспортировки. Все маршруты экономически обоснованы, связаны со спросом, со способом и видом доставки. Прорывным в этом смысле является проект "Ямал СПГ". Развитие СПГ-индустрии в России — задача стратегического характера. Производство СПГ — высокотехнологичный бизнес, обеспечивающий вовлечение в коммерческое использование удаленных запасов газа и выход на недоступные прежде рынки. Крупные СПГ-проекты — это еще одна возможность для России укрепить позиции на региональных и глобальном энергетическом рынках.

— В одном из интервью вы сказали, что санкции — это и мотивация для освоения отечественных технологий с целью преодоления зависимости от импорта.

— Все, что нас не убивает, делает нас сильнее — вот это относится и к санкциям. Развивая импортозамещение, особенно по критическим направлениям, мы развиваем собственную промышленность и экономику. При этом у нас есть научный и технический потенциал, производственная база. Мы предлагаем нашим западным партнерам локализовать производство в России, чтобы избежать возможного санкционного давления. Они в этом заинтересованы. Если посмотреть влияние санкций на газовую отрасль, то наша зависимость от импорта здесь примерно 2%. Вопросом импортозамещения "Газпром" занимался более 15 лет. Мы сейчас делаем все: трубы высокого давления, любое оборудование, при этом эффективно, надежно и безопасно. Конечно, остаются еще вопросы. Нефтяники, например, предпочитали покупать готовое западное оборудование. Не получили должного развития отечественные нефтесервис, нефтегазохимия. Есть сложности с оборудованием и технологиями для работы на шельфе, проектов СПГ. Поэтому зависимость здесь несколько выше. Кто-то оценивает потребность в импортозамещении в нефтяной отрасли в 40%, кто-то — в 45%. Что ж, станем заниматься этим более интенсивно.

— В октябре в Москве состоится XVII форум гражданских обществ России и Германии "Петербургский диалог". В том числе речь пойдет о "Северном потоке-2". Как бы вы объяснили гражданам Германии — не специалистам в энергетике, почему им выгоден этот проект, за судьбой которого пристально следит и наша газета?

— Германия ставит перед собой амбициозные стратегические цели в области низкоуглеродной экономики, планирует довести долю выработки электроэнергии на ВИЭ до 80% к 2050 году. Но сегодня при этом 43% выработки идет на угле. Плюс к 2022 году Германия планирует полный вывод из эксплуатации АЭС. Чем замещать? Нелогично не использовать все преимущества газа как энергоносителя для достижения климатических целей Германии сейчас, пытаясь заглянуть в 2050 год, когда появятся "еще более новые технологии". Кроме того, практика показывает, что само по себе наращивание инвестиций в ВИЭ и увеличение объемов генерации на этих источниках не дает необходимого уровня снижения эмиссии парниковых газов. Специалисты сегодня ставят под сомнение абсолютную экологичность ВИЭ с учетом углеродного следа от производства солнечных батарей. По данным исследований, он сопоставим со следом угольной генерации. При этом углеродный след газовой генерации меньше на 30%. Необходим комплексный подход: использование преимуществ и ВИЭ, и разных видов ресурсов, прежде всего газа, замещение угольной генерации газовой.

Под этим углом и следует рассматривать проект "Северный поток-2". Он укладывается в европейскую доктрину диверсификации маршрутов доставки, удовлетворяет требованиям европейских энергетических компаний к рентабельности, соответствует самым жестким нормам экологической и технологической безопасности. Он органично вписывается в новый северный газотранспортный коридор доставки газа потребителям из Ямальского центра газодобычи, куда смещается основная ресурсная база "Газпрома", и будет на 1800 км короче существующих маршрутов, что сопоставимо с расстоянием от Москвы до Берлина (2000 км). И экологичнее: углеродный след будет в среднем на 9 млн тонн в год меньше. Прибыль, которую европейские компании получат от реализации проекта, принесет и доходы в бюджеты, и рабочие места, и возможность инвестиций в другие проекты, в том числе в субсидии в те же ВИЭ. Кстати, я убежден, что реализация проекта "Северный поток-2" пойдет на пользу и решению вопроса о продолжении украинского транзита: лишившись орудия для шантажа и Европы, и России, наши украинские партнеры будут в большей степени готовы к конструктивному диалогу. Все эти аргументы, на мой взгляд, вполне понятны любому разумному человеку.