Перед открытием встречи глав МИД 29 стран НАТО, когда повестка дня, включая "противодействие российской угрозе", уже была обозначена, генсек альянса Йенс Столтенберг дал отдельное интервью российским журналистам. "Огоньку" показалось важным представить логику генерального секретаря интегрально
Фото: Reuters
— Мы много слышим, что сегодня разворачивается новая холодная война. Согласны ли вы с этой оценкой?
— Мы не находимся с Россией ни в состоянии холодной войны, ни в состоянии стратегического партнерства, которое пытались установить (с Россией.— "О") после холодной войны. Мы в ситуации, в которой ранее не оказывались. Для НАТО это ответ на новую линию России, которая несет ответственность за агрессивные действия в отношении соседей, прежде всего Украины. А также за методы, которые использует во внутренней политике режим Асада в Сирии. НАТО отвечает на это. Но в то же время отвечать надо сбалансированно, выдержанно, потому что НАТО не хочет новой холодной войны, не хочет скатывания в гонку вооружений с Россией. Мы по-прежнему хотим лучших отношений с Россией, потому что Россия — это сосед, Россия останется Россией. Если мы сможем сократить взаимные санкции и улучшить отношения, это пойдет на пользу и нам, и России.
— Господин Столтенберг, недавно произошли серьезные инциденты между членами НАТО и Россией — инцидент в Солсбери, а также авиаудары членов НАТО США, Великобритании, Франции по Сирии. Подразумевается, что в подоплеке всех этих инцидентов — применение химического оружия, но обвинения были озвучены, а меры членами НАТО приняты до визита и расследования инспекции Организации по запрещению химоружия (ОЗХО). Значит ли это, что члены НАТО выбрали политику презумпции вины России и ее союзников? И строят теперь на этом свою политику.
— В течение многих лет мы наблюдаем определенную модель поведения России (в НАТО любят говорить pattern, что можно перевести как "схема" или "шаблон".— "О"). Мощные инвестиции в модернизацию ВС, масштабные учения, агрессивная риторика, в том числе и о потенциальной возможности применения ядерных сил. В эту схему поведения входит и применение силы против соседей, не только на Украине, войска России находятся на территории Грузии и Молдавии без согласия правительств этих стран. Мы также наблюдаем кибератаки, цель которых вторжение в демократический избирательный процесс в странах — союзниках по НАТО.
По Сирии. Хорошо известно, что Россия поддерживает режим Асада, а этот режим несет ответственность за использование химического оружия. Такие случаи зафиксированы не раз, что было подтверждено совместным инспекционным механизмом ООН и ОЗХО. Увы, Россия заблокировала возможность этого механизма работать дальше. Вот почему у союзников по НАТО не осталось никакой альтернативы тем действиям, которые они предприняли после последнего случая применения химоружия в Сирии. (Здесь стоит отметить, что РФ предлагала альтернативную резолюцию о работе нового механизма по расследованию химических атак в Сирии, который не был утвержден СБ ООН. Что касается прежнего совместного механизма ООН — ОЗХО, то он, с точки зрения постпреда РФ при ООН, "стал инструментом политических манипуляций".— "О".)
Мы сожалеем, что Россия продолжает блокировать возможность работы ООН и независимый расследовательский механизм (речь об инспекции ООН — ОЗХО.— "О"). Но глубоко убеждены: важно не признавать использование химоружия нормой. НАТО поддерживает запрет на применение такого оружия и считает, что в случае его нарушения следует реагировать незамедлительно.
— Прошло два месяца после презентации президентом России супероружия, от лазерного до ядерного. Получило ли НАТО подтверждение существования этих видов вооружений? Согласны ли вы, что это оружие является оборонительным, а Россию втянули в гонку вооружений?
— Мы изучили все виды оружия, которые были представлены. Для нас это является подтверждением того, о чем НАТО предупреждало: Россия делает серьезные вложения в новые вооружения, включая ядерные. Поэтому мы продолжаем выступать за контроль над вооружениями. Думаю, это повод усовершенствовать новый договор по СНВ, это касается и договора по РСМД. НАТО предупреждало об этой опасности и отвечает на нее оборонительно, путем совершенствования контроля над вооружениями.
— Вы говорите о необходимости диалога с Россией. Можете ли вы назвать дату следующего Совета "Россия — НАТО" (СРН)?
— Нет, потому что мы ее еще не согласовали. Надеюсь, мы сможем организовать эту встречу достаточно скоро. Уверен, говорить с Россией надо и в трудные времена, а они трудные. Однако знаю из своего опыта как премьер-министра Норвегии (Йенс Столтенберг — потомственный политик, был премьером Королевства Норвегия в 2000-2001 и в 2005-2013 годах.— "О"), что диалог с Россией возможен. Даже во времена холодной войны с Советским Союзом моя страна обсуждала с Россией много тем: энергетика, вопросы границ, военное взаимодействие на севере... И это не вопреки НАТО, а благодаря НАТО, членом которого была Норвегия, мы заключали договоры, которые были взаимовыгодными.
Думаю, мы можем извлекать уроки из этого, в том числе и в контексте НАТО, потому что, повторюсь, от улучшения отношений выиграют и Россия, и альянс. Даже если отношения не станут лучше, нам нужен диалог, чтобы снять подозрения. В условиях, когда становится все больше маневров, военных учений, это снизит риск инцидентов и неверных оценок. В этой логике я рассматриваю недавнюю встречу генералов Валерия Герасимова и Кертиса Скапарротти (соответственно начальника Генштаба ВС России и главкома Объединенных вооруженных сил НАТО в Европе.— "О"). Предсказуемость очень важна. Но я не могу назвать день проведения СРН...
— Тогда, может, хотя бы месяц?
— Нет-нет. Если бы мог, то сказал бы вам немедленно. Мы смогли провести шесть встреч СРН с 2016 года по сегодняшний день, а ведь два года — с 2014-го по 2016-й — их вовсе не было. Те, что удалось провести с 2016-го, были по очень непростым сюжетам, таким как Украина, а также по военным вопросам, по маневрам, по установлению стабильности в воздушном пространстве в Балтийском регионе. Когда НАТО сообщает России о своих учениях, а Россия — о своих, это помогает. Я считаю, мы должны продолжить эту практику.
— Это не холодная война, вы об этом сказали, но иногда кажется, что в мире еще холоднее, чем в ту эпоху бывало. На встрече министров, а затем в июле на саммите вы будете обсуждать новые инициативы по сдерживанию России. Как вы себе представляете, диалог после них останется возможен? И как вообще можно определить нынешнее противостояние? Может, настало время дипломатии генералов, а время дипломатии дипломатов просто прошло?
— Я знаю, что диалог с Россией возможен, потому что работал с Россией по многим темам. Мы работали и избегали непонимания. Я также много раз был в России. И чувствовал себя дома. У меня есть друзья. Россия — страна с большим потенциалом, который может стать основой для строительства лучших отношений между Россией и союзниками по НАТО.
Но чтобы достичь этого, надо, чтобы Россия уважала международные нормы и границы соседей. Это абсолютное предварительное условие. Главная причина, по которой мы имеем сегодня проблемы, в том, что Россия не раз проявляла неуважение к суверенитету и территориальной целостности соседей, в особенности на Украине. И НАТО отвечает на это. Но при этом никто не говорил об отправке войск альянса на его восточные рубежи, в страны Балтии, до того, как случился акт аннексии Крыма. Ни в каких планах этого не было.
Наш вывод. Мы продолжим стремиться к лучшим отношениям с Россией и одновременно будем давать убедительную реакцию на события. Такую, чтобы не возникало никакого непонимания по поводу нашей готовности и способности защитить всех членов североатлантического союза.