Виктор Евграфов соединил в себе ипостаси актера, каскадера, педагога и профессионального метателя ножа. Но российский зритель помнит заслуженного артиста России в первую очередь по роли профессора Мориарти в «Приключениях Шерлока Холмса и доктора Ватсона» Игоря Масленникова. Сейчас актер преподает в Самарском государственном институте культуры и готовит сценарии для фильма о школьных воспоминаниях и девочке, потерявшей ноги. Он рассказал о съемках новой картины, участии в подготовке памятника «черным гусарам» и о том, почему не смотрит современные экранизации классики.
Фото: Юрий Стрелец, Коммерсантъ
– В Самаре был заложен первый камень на месте возведения памятника Александрийским гусарам. Вы имеете отношение к этой инициативе. Почему монумент так важен для города?
– Александрийский пятый гусарский полк армейской кавалерии Русской императорской армии, служащих которого называли в народе «черными гусарами», существовал с 1776 по 1918 годы. Его история была связана с Самарой. В частности, наш город был последним местом дислокации полка. Гусары квартировали в казармах на территории нынешнего проспекта Масленникова. В этот полк входили представители элиты из журналистов, писателей и всех тех, кто составлял весь цвет русской нации.
Что касается меня, я много лет состою в военно-историческом клубе «Бессмертные гусары», который популяризирует их наследие. В частности, в 2016 году мы готовили экспозицию для Музея пятого гусарского Александрийского Ее императорского величества Александры Федоровны полка, который открылся в Самаре в 2016 году, но, к сожалению, о нем знают немногие. А теперь при нашем участии ведутся работы по установке памятника. Кроме того, как вы помните, был снят фильм о «черных гусарах». Мы решили возродить память о них, потому что в современном мире молодое поколение практически не имеет примеров для подражания. «Черные гусары» – часть нашего прошлого, это наши исторические и культурные корни. Это романтические герои, которых сегодня так не хватает. Людям нужно больше романтизма, романтических историй о любви, преданности. Посмотрите, что идет по телевизору. Там затрагивают только три темы – тюрьма, больница и полиция. То есть людей приучают к насилию и уголовщине, и молодежь, насмотревшись этого, думает, что отвоевать свое место под солнцем можно, только взяв в руки оружие, что мы и видим в сюжетах СМИ.
– Не все так плохо: на одном из каналов, который известен интересом к криминалу, показывают экранизацию «Хождения по мукам» Алексея Толстого.
– Я не смотрю ее, у меня ревность к этому материалу. Не смотрю этот фильм, как раньше не смотрел «Чапаева», «Тихий Дон», потому что чувствую, что режиссеры с актерами не смогут создать в этих картинах должную атмосферу. Кинематограф ведь тоже очень сильно влияет на формирование идеалов в обществе. Искусство служит воспитанию души, а не формирует через криминальные сюжеты ложные идеалы, ведь зритель воспринимает произведение одним из двух способов: либо подражает поступкам героев, либо выстраивает свой ассоциативный ряд, в соответствии с которым ведет себя. Искусство в этом смысле является наркотиком. Но он «не работает», потому что людям не хватает идеала. А искусство в первую очередь – воспитание чувств, оно учит состраданию. Человек сострадательный не совершит дурного поступка, потому что он все «пропускает» через себя, воспринимает сквозь призму эмоций.
– Почему вы пришли в искусство сравнительно поздно – в 24 года?
– В 20 лет я пережил потерю возлюбленной, это меня глодало, и я не находил себе места в жизни. Пытался пить, убегал от родителей из дома на вокзал, в каком-то смысле терял рассудок. Но папа с мамой меня тогда очень поддержали. Я все думал, кем мне стать, в итоге мне предложили отправиться в Клайпеду работать у родственника на рыболовецком судне. Но в тот момент я понял, что искусство дает человеку колоссальные возможности для самовыражения. Если в обычной жизни у тебя нет шанса проявить свои главные качества, то здесь, на сцене, на экране, ты можешь любить, отстаивать свое право на жизнь и профессию.
Не случайно говорят, что чем актер глупее, тем он достовернее. Артист как ребенок. Играя на сцене, он высвобождает свой настоящий образ. Так, чтобы сыграть Ленина, тебе не нужно читать «Капитал» Маркса, надо создать определенную атмосферу.
Поэтому я поехал в Москву поступать на актерское отделение в ГИТИС. Старшие ребята дали мне для выступления на вступительном экзамене выучить стихотворение и отрывок из прозы, и я за сутки все вызубрил, сдал экзамены и поступил в вуз. Я тогда очень интересовался профессией, и, к счастью, в тот момент в институте преподавали титаны своего дела – Марина Осиповна Кнебель, Андрей Александрович Гончаров, Борис Иванович Равенских… Они подпитывали мой интерес к профессии.
С учебой на актерском отделении я совмещал участие в постановках фрагментов спектаклей ребят с режиссерского отделения. После показа шло обсуждение и разбор спектаклей, в котором я тоже участвовал. В результате в каком-то смысле я негласно получил режиссерское образование, которое мне очень мешает в актерской работе. В тот момент я трудился от звонка до звонка: приходил в восемь утра и уходил в восемь вечера, и без лишней скромности могу сказать, что был одним из лучших на курсе.
– После окончания ГИТИСа вы мечтали пойти сниматься к Василию Шукшину. Почему вы остановили свой выбор именно на этом режиссере? Для вас было принципиально сняться в его картине про Степана Разина?
– Я-то исходил в тот момент не из роли. Мое желание сниматься у Шукшина было скорее следствием воздействия на меня личности, близкой мне по духу и теме судьбы человека, которая меня тоже волнует. Таких людей можно пересчитать по пальцам. По своему опыту могу сказать, что многие люди в режиссерской профессии скорее играют в режиссеров, чем действительно являются ими. Шукшин же сам снимал, сам писал и сам играл, и знал профессию со всех сторон, выстрадал ее, поэтому я хотел пойти именно к Василию Макаровичу. Но, к сожалению, его не стало, когда я учился на втором курсе. С тех пор я искал своего режиссера, но так его и не нашел, хотя работал со многими и порой вступал с ними конфликт.
– Одна из ваших ярких ролей последнего времени была у Николая Досталя в экранизации «Колымских рассказов» Варлама Шаламова. Отсутствие вашего имени в титрах тоже стало следствием конфликта?
– Да, в девятой серии того фильма, который называется «Завещание Ленина», я сыграл полковника Драпкина, начальника всех колымских лагерей. В моем понимании это профессор Мориарти 1941 года, контролировавший поток золота, на которое партия приобретала танки, самолеты и оружие. Я так сыграл! Я буквально разбросал всех на съемочной площадке! Но у нас с режиссером возник конфликт. Драпкин по сценарию курит, а я в жизни не курю, поэтому попросил на съемках дать мне пустую папиросу, без табака. И когда я сделал несколько затяжек, ко мне подлетел Николай Досталь и закричал: «Вы что, не курите?» «Не курю, – говорю, – но умею. Еще одно грубое слово, и я пошлю тебя туда, откуда ты не скоро вернешься! Я на площадке, ты не имеешь права повышать на меня голос, …!» На площадке тотчас наступила тишина, все замерли. Режиссер сразу изменился: «Витенька, нам нужен еще один дубль! У тебя же самолет в Самару завтра! Тишина: актер текст повторяет!» В общем, мы сняли все сцены, которые было нужно, но в итоге режиссер не поставил меня даже в титры. Он не понял, что в тот момент я входил в образ своего героя и эмоционально подготовил и Досталя, и всех остальных членов съемочной площадки к работе, даже запугал некоторых. Но все это было для того, чтобы создать нужную атмосферу. Потому что иногда стресс, напряжение позволяют тебе войти в роль.
– Говорят, что не только актер влияет на то, каким получится тот или иной образ, в который он перевоплощается, но и роль влияет на характер актера. Как на вас повлияла роль профессора Мориарти, с которой вас в первую очередь ассоциируют?
– Никак. Степень гениальности сыгранной роли определяется неповторимостью образа. Мориарти никто не сможет воссоздать – настолько мощной внутренней энергетикой обладает этот образ. Чтобы сыграть личность, нужно самому быть личностью. Мне постоянно припоминают Мориарти. А вы посмотрите, насколько мощно сыграна роль моего героя в «Данииле – князе Галицком», насколько он убедителен в своей любви и жертвенности, посмотрите «Ярославну, королеву Франции» или «Доминус» по рассказу Рэя Брэдбери «Коса». Конечно, человеку можно навязать определенный стереотип, закрепить за ним образ. Если бы материал, который мне предлагался, был уровнем повыше, чем Мориарти, я бы и сыграл лучше.
– Андрей Нонин снимает фильм с вами и о вас, в котором вы подробно рассказываете о своей жизни и делитесь размышлениями. Что вам дают съемки в этой ленте?
– Это фильм под названием «Моя жизнь за кадром». Он снимается в жанре монолога, от которого отвыкли многие зрители. Сегодня все ждут зрелища, а я предлагаю послушать философское рассуждение о жизни и профессии. Мы записали монолог за четыре часа на даче родителей Андрея. Я решаю в этой ленте проблему моих несыгранных ролей. Чтобы не держать в себе чувство допущенной в отношении меня несправедливости, творческой недосказанности, я стараюсь в этой картине как бы очистить себя от воспоминаний. Позже этот фильм планируется раскручивать и продавать для показа на телевидении.
– Чем вы сейчас живете кроме работы над этой картиной? Есть ли у вас планы сниматься в большом кино?
– У меня сейчас сложный период в жизни. Да, мне периодически предлагают сниматься в сериалах, говорят: «Сегодня учите текст, а завтра будут съемки». Но для этой работы нужна память, а у меня с ней проблемы после травмы. Но я не опускаю руки. 15 лет я занимаюсь педагогикой, выпустил курс по специальности «педагог-режиссер» в самарском педуниверситете, в Приволжском университете им. Татищева выпустил два актерских каскадерских курса. В этом году я подготовил выпускников кафедры режиссуры театрализованных представлений, мы поставили с ребятами два обряда: проводы казака на службу и шаманское «Возвращение души». Но мне уже не хочется быть папой или мамой для студентов, есть еще желание себя реализовать как актера и режиссера.
В 1978 году я написал сценарий «Песчаная коса», в котором отразил свои воспоминания на тему школьной жизни. Сейчас есть идея реализовать его. Если с этим все получится, я возьмусь за сценарий фильма «Встань и ходи» о девочке-инвалиде, которая после встречи со своей любовью смогла справиться с недугом. С помощью этого сценария я хочу подарить миру знания, которые на уровне подсознания получил от своих предков. Дай Бог, чтобы все получилось.