Смотрящие под дождем

Фестиваль кино

Погодный фактор — вовсе не последний в логистике этого фестиваля. Его главная аттракция — вечерние гала-просмотры на Пьяцца-Гранде, где собирается многотысячная аудитория со всей Швейцарии, а также аккредитованные гости. Но непогода то и дело грозит сорвать эти красивые церемонии. Экстремальная жара в регионе Тичино разрядилась тропическими «библейскими» ливнями, так что организаторы с волнением изучают метеопрогнозы на уикенд. И вспоминают прежнего президента фестиваля, истового католика Раймондо Реццонико: говорят, он каждый день молился покровительнице города Мадонне дель Сассо, пытаясь убедить ее не проливать на ночь глядя небесную влагу.

В эклектичной конкурсной программе этого года представлены самые разные фильмы — от претенциозного артхауса (французские «Девять пальцев») до эстетизированного трэша (бразильские «Хорошие манеры»). Заметный акцент сделан на нон-фикшене: целых четыре ленты в конкурсе представляют собой художественные кинодокументы, где нет профессиональных актеров, а на экране зафиксирована реальная жизнь реальных людей.

О гладиаторах канадского бодибилдинга (фильм «Ваша кожа такая гладкая») мы уже рассказывали (см. “Ъ” от 9 августа). Жизнь героев картины американца Бена Расселла «Удачи» выглядит не менее изнурительной, но куда менее эффектной. Больше часа камера отслеживает адский труд сербских рабочих медных рудников на глубине 400 м. А потом — в качестве рифмы — еще час с лишним зрителю предстоит провести на нелегальных золотых приисках в тропическом Суринаме. Знаменитый китайский документалист Ван Бин посвящает свой новый фильм «Госпожа Фан» мучительному финалу жизни женщины, страдающей болезнью Альцгеймера. Кинокамера пытается запечатлеть угасание и смерть почти в реальном режиме времени.

Другие фильмы посвящены анализу драматических событий прошлого. Американец Трэвис Уилкерсон в фильме «Хочешь знать, кто стрелял?» целится в скелет, хранящийся в шкафу его собственной семьи: в 1946 году прадед режиссера совершил в маленьком городке штата Алабама убийство чернокожего. Факт юридически зафиксирован, но за ним кроется много непроясненных деталей. Попытка расследования наталкивается на яростное сопротивление: хранители семейной тайны уничтожают свидетельства и даже, похоже, начинают преследовать чересчур любопытного потомка. Есть и такие, которые открыто гордятся преступлением предка и прокламируют идеи «южного национализма» расистского толка. Автор, так и не добившийся ответов на свои вопросы, остается в плену эмоций, а его картина, насыщенная негритянскими спиричуэлс, превращается в ритуальный плач.

Представленный во внеконкурсной программе «Знаки жизни» фильм «Мертвая нация» румынского режиссера Раду Жуде начинается с почти ностальгических эмоций, которые всегда пробуждают старые фотографии. Эти черно-белые снимки 1930–1940-х годов, взятые из коллекции одного еврейского врача, составляют весь изобразительный материал картины. По мере укрепления диктатуры и сползания страны к фашизму в тех же лицах позирующих перед камерой простых людей начинает видеться оскал Дракулы. Частной фотохроники оказывается достаточно, чтобы прочувствовать степень деградации народа, низменные инстинкты которого без труда возбуждает правящая элита. Звериный антисемитизм и восхищение Гитлером, садистские погромы и военные преступления, а вслед за тем, почти без паузы, столь же истовое воспевание Сталина и служение новому режиму.

В «Мертвой нации» Раду Жуде — один из лидеров румынской школы нового кино — в очередной раз демонстрирует зрелый лаконизм художественного инструментария и бесстрашие перед лицом неприглядной исторической правды. Два качества, которые за последнее десятилетие сделали почти синонимами понятия «румынский фильм» и «хороший фильм».