В четверг 8 июня в Великобритании пройдут внеочередные парламентские выборы. И если еще три недели назад их итог казался предрешенным, то теперь совершенно неочевидно, что Тереза Мэй сохранит свой пост, а Джереми Корбин не имеет ни малейших шансов стать следующим премьер-министром страны. "Власть" присмотрелась к обоим политикам, от которых зависит будущее Британии и, возможно, Европы.
Начав парламентскую кампанию с преимуществом в 20% над Джереми Корбином, Тереза Мэй (на фото) заканчивает ее почти вровень с ним
Фото: Phil Noble, Reuters
Тэтчер-лайт
Фирменным знаком Маргарет Тэтчер были ее сумочки. Она никогда не показывалась на людях без них и пользовалась ими точно так же, как мужчины трубками или сигарами, чтобы выдержать паузу, например. Тереза Мэй известна всем своим небеспристрастным отношением к обуви. Ее туфли на невысоком каблуке с леопардовым принтом, ее высокие кожаные сапоги — все, что оказывается у нее на ногах, немедленно становится темой для обсуждения. Когда она выступила с яркой и важной речью на конференции Ассоциации полицейских, едва ли не обвинив ее в коррупции и пообещав реформировать полицейские силы страны (тогда она занимала пост министра внутренних дел), аналитики в качестве подтверждения важности и даже экстраординарности речи указывали, что журналисты, освещавшие выступление, были настолько потрясены ее содержанием, что даже забыли упомянуть о том, в каких туфлях была госпожа министр. А один из ближайших сотрудников Терезы Мэй рассказал журналисту The Guardian, что Мэй приходится переобуваться в автомобиле перед встречей с избирателями.
Если она выйдет к людям в обычных кроссовках, то первым же вопросом будет: "Тереза, а что случилось с твоими туфлями?",— говорил он.
При этом, как утверждают люди, хорошо знающие премьер-министра, ее вовсе не ранит то, что иногда о ее выборе обуви (как и одежды, кстати) в газетах пишут уничижительно или с насмешкой. Тереза Мэй носит то, что ей нравится, и ей наплевать, если это не нравится остальным. Многие считают, что это явное безразличие к чужому мнению о ней как о человеке — одно из главных ее отличий от Маргарет Тэтчер, с которой Терезу Мэй, безусловно, сравнивают. Уж очень много между ними общего.
Как Маргарет Тэтчер, Мэй родилась в семье священнослужителя. Правда, если у Тэтчер отец был методистским проповедником, представляя один из самых жестких и суровых вариантов протестантизма, то отец Мэй был англиканским приходским священником, то есть принадлежал к наиболее либеральному и мягкому направлению в протестантизме. Обе получили университетское образование, специализируясь в естественных науках. Тэтчер была химиком, Тереза Мэй получила диплом географа. Обе вышли замуж за людей, сделавших хорошую карьеру в бизнесе и ставших надежными тылами для своих жен, которые вскоре после окончания университета решили, что им интереснее заниматься политикой.
В случае с Терезой Мэй это было особенно удивительно, ведь и во время учебы (именно там она познакомилась со своим мужем Филипом), и после нее именно Филип Мэй демонстрировал все задатки будущего перспективного политика. Он даже был президентом одного из самых известных дискуссионных обществ страны — Оксфордского союза, который вполне можно назвать кузницей будущих политиков. Тем не менее после окончания университета Филип Мэй занялся инвестиционным бизнесом, а Тереза делила свое внимание между работой (она устроилась в Банк Англии) и политикой.
В парламент Тереза Мэй прошла с третьего раза, в 1997 году, когда консерваторы потеряли власть. Лидер лейбористов Тони Блэр придумал для своей партии "третий путь", который очень понравился избирателям, и в течение следующих 13 лет Консервативная партия довольствовалась ролью "оппозиции ее величества"). Для оппозиционного политика карьера Терезы Мэй была довольно успешной. Она занимала посты в "теневом кабинете министров", что гарантировало ей место в правительстве в случае прихода ее партии к власти. Действительно, сразу после возвращения консерваторов к власти Мэй получила пост министра по делам равенства и прав женщин. Но уже очень скоро пересела в кресло более значительное и влиятельное — министра внутренних дел, которое покинула только в прошлом году, после назначения премьер-министром страны. Мэй, таким образом, установила рекорд по пребыванию на посту министра внутренних дел за последние 50 лет. И это при том, что ее отношения с премьер-министром Дэвидом Кэмероном изменялись постепенно от просто натянутых до отвратительных.
Мэй, и это признают все, даже лейбористы,— блестящий кризис-менеджер. Собственно, поэтому она так долго находилась на посту министра внутренних дел и поэтому же ее министерство было таким удачным.
А ее главный недостаток, при том что она умеет и любит слушать и, безусловно, прислушивается к тому, что ей говорят,— видимая отстраненность и холодность. В этом, кстати, ее отличие от Маргарет Тэтчер.
"Она совершенно не флиртует. Она не использует свой пол как оружие, как делала Тэтчер. Она взрослый, умудренный, даже мудрый и компетентный политик. Но ей не хватает теплоты и личного подхода",— говорит один из парламентариев-консерваторов. Его коллега из Лейбористской партии добавляет: "Она необыкновенный профессионал, она умна, она, безусловно, прислушивается к тому, что ей говорят, но она выглядит холодной, в отличие от того же Дэвида Кэмерона. При всех его недостатках он был как раз тем человеком, с которым и я бы легко выпил пива". Именно поэтому ее предвыборная кампания строится не на личности, а на способностях. Мэй не нужно доказывать, что она профессиональнее, скорее всего, умнее, и опытнее Джереми Корбина. Ей не надо доказывать, что она, пожалуй, единственный политик в Британии, который может вести переговоры с ЕС и, по ее собственному же выражению, быть для европейских партнеров "чертовски тяжелой женщиной". Тем не менее она была и остается политиком нехаризматичным, что и выявилось в ходе предвыборной кампании. Начав ее с преимуществом в 20% над Корбином, она заканчивает ее почти вровень с ним.
"Красный" Трамп
В отличие от Терезы Мэй ее главного конкурента, лидера лейбористов Джереми Корбина ни с кем не сравнивают. Скорее из вежливости.
Потому что оба сравнения, приходящие в голову сразу — с греческим премьер-министром Алексисом Ципрасом и президентом США Дональдом Трампом,— нельзя назвать лестными.
С обоими его роднит очевидное презрение к истеблишменту и к существующему порядку вещей. Кроме того, как Трамп, Корбин явно тяготится необходимостью выполнять какие-либо государственные функции (Корбин как глава крупнейшей оппозиционной партии в парламенте имеет официальную должность "лидер наилояльнейшей ее величества оппозиции" и получает жалование, аналогичное жалованию министра), будь то дежурное заявление по не очень интересному, но обязательному для комментария вопросу, выражение соболезнования или поздравление, участие в скучном ритуале. Наконец, как Ципрас, он придерживается ультралевых взглядов, выступает против НАТО, против частной собственности, и, кроме того, как всякий левый интеллектуал в Европе, он ненавидит Израиль, скрипя зубами и крайне поверхностно осуждает ближневосточных террористов, выступает против ядерного оружия и крайне скептически относится к США. Учитывая положение Великобритании в Европе, НАТО и мире, такой человек, по мнению многих политиков, не должен руководить страной. Даже парламентарии от его собственной партии считают его лидерство вредным и неуместным, тем не менее рядовым членам партии он очень нравится. А то, что у него нет никакого опыта управления (до недавнего времени он был простым парламентарием-заднескамеечником), его сторонники считают большим достоинством, а не недостатком.
Корбин — представитель самого левого крыла Лейбористской партии, того самого, с которым боролся и которое почти победил Тони Блэр.
Он скорее коммунист, чем социалист, что подтверждается и тем, что до самого последнего времени он был колумнистом Morning Star — едва ли не самой известной просоветской газеты Британии, которую выпускают местные марксисты-ленинисты. Но при всех странностях политических взглядов, которые, как, похоже, сформировались в 1960-1970-е годы, так с тех пор и не изменились ни на йоту, у Корбина есть одно качество, которое позволяло ему более 30 лет занимать место в парламенте и которое позже позволило ему, совершенно неизбирабельному, быть избранным лидером Лейбористской партии. Он очень милый человек. Его легко любить.
Даже парламентарии от его собственной партии считают лидерство Джереми Корбина вредным и неуместным, тем не менее рядовым членам партии он очень нравится
Фото: Hannah McKay, Reuters
Корбин родился в 1949 году и был воспитан на ультралевой культуре. После школы он отправился не в университет, а вступил в благотворительную организацию "Корпус заморских добровольцев" и отправился на Ямайку. Там он два года выполнял всякую неквалифицированную работу практически бесплатно (ему выплачивались только деньги на карманные расходы). По возвращении на родину он поступил было в один из третьеразрядных политехнических институтов, однако проучился всего год и ушел, разругавшись с преподавателями. С тех пор и до 1974 года он работал в профсоюзе государственных служащих и некоторых других профсоюзах, а в середине 1970-х годов был избран в один из горсоветов Лондона. В своем районе Корбин стал руководителем местной лейбористской организации и в 1983 году был избран в парламент.
Его ультралевые взгляды и почти тотальная поддержка ирландских террористов ему совершенно не мешали: в своем округе его знали как очень милого человека, который и мухи не обидит, а за пределами округа его не знали вовсе и поэтому ничего не могли о нем сказать. Точно так же и некоторые обстоятельства личной жизни Корбина, губительные для любого другого политика, никого не задевали. Он дважды разводился, женат сейчас в третий раз, причем его нынешняя жена — Лора Альварес — мексиканка. Зато другие аспекты личной жизни понятны любому избирателю.
У Корбина нет своего автомобиля, он живет не в самом престижном районе Лондона, а покупки делает в местных магазинчиках или на рынке.
До 2015 года, когда он был избран лидером лейбористов, Корбин не проявлял особенного желания быть на авансцене национальной политики. Правда, он выступал против войны в Ираке, подрабатывал на иранском государственном телеканале Press TV, который был задуман как ответ Исламской Республики на CNN и "Аль-Джазиру" (за три года, которые он вел собственное шоу на Press TV, он получил £20 тыс.). Да и свою кандидатуру на выборах лидера партии в 2015 году он выдвинул нехотя, говоря позже, что просто "пришла его очередь" из числа таких же, как он, левых лейбористов.
Уже в качестве лидера оппозиции он заявил о том, что постарается национализировать железные дороги и крупные промышленные предприятия, попробует сделать так, чтобы Британия отказалась от собственного ядерного оружия, и закроет военно-морские базы в Шотландии, где базируются атомные подводные лодки с атомными ракетами на борту. Он почти открыто поддерживает режим Башара Асада в Сирии и крайне неохотно — членство Британии в ЕС.
Опыт Алексиса Ципраса и даже Дональда Трампа показывает, правда, что рано или поздно видный борец с истеблишментом, избранный руководить страной, начинает осознавать разницу между трибуной оппозиционного лидера и креслом главы государства или правительства. И даже Джереми Корбин показал, что вполне может меняться. Убежденный противник автомобилей, которые, как известно ему и всем его сторонникам, загрязняют окружающую среду, отказавшийся даже садиться в автомобиль во время своей предвыборной кампании в 2015 году, став лидером оппозиции, он не отказался от положенного ему служебного автомобиля и активно им пользуется.