Очень вольная борьба

по уголовному делу гольяновской группировки


В военном суде Московского гарнизона идет процесс над семью участниками гольяновской группировки. Их обвиняют в бандитизме, убийствах, похищениях людей и вымогательствах. Дело, за которое уже получены ордена и звания, рассыпается: потерпевшие не являются, а свидетели утверждают, что давали показания под диктовку оперативников МУРа. О том же заявил один из руководителей Российской государственной академии физкультуры, на которого обвинение возлагало большие надежды. Рассказывает МАКСИМ Ъ-СТЕПЕНИН.
       

Денежный мешок

       Как уже рассказывал Ъ, на скамье подсудимых — шесть из семи обвиняемых. Один из них — бывший полковник ФСБ Игорь Кушников, из-за которого дело и рассматривается военным судом. Седьмой находится в психиатрической больнице, поскольку в ходе следствия стал невменяемым. Это 35-летний Максим Шенков, известный также как Макс Гольяновский,— бывший десантник, серебряный призер Европы по карате, мастер спорта международного класса по дзюдо, член Российского союза промышленников и предпринимателей. Следствие считает его лидером гольяновской группировки, хотя сам он считал себя бизнесменом. Правда, что это был за бизнес, не могут объяснить даже адвокаты. Говорят лишь, что это были "какие-то связи с Абхазией".
       Впрочем, у Максима Шенкова были интересы и поближе. В частности, в столичном универсальном спортивно-зрелищном комплексе (УСЗК) "Измайлово", где с начала 90-х годов он вместе со своим родным братом Ильей (тоже мастером спорта по дзюдо) являлся фактическим хозяином автосалона, ресторана, диско-клуба, зала игровых автоматов, мебельного магазина и т. п. Борьба за УСЗК, пик которой пришелся на 1996-1997 годы, и сыграл роковую роль в судьбе братьев.
       Бились друг с другом руководство самого комплекса и Российская государственная академия физкультуры (РГАФК). Конфликт того стоил: мало того, что, по словам очевидцев, "в 'Измайлово' деньги буквально таскали мешками" (известен случай, когда во время визита туда милиции кто-то выкинул из окна мешок с $1 млн, который подобрал случайно проходивший мимо уборщик), так вокруг еще расплодилось множество торговых точек, также приносивших немалые доходы.
       Камнем преткновения являлся юридически не урегулированный вопрос о принадлежности УСЗК. Академия считала его своим, а гендиректор "Измайлово" утверждал, что УСЗК — совершенно самостоятельная структура. При этом руководство спорткомплекса опиралось на поддержку своей позиции далеко не рядовыми сотрудниками ГУВД Москвы и ФСБ. Поддерживал ее и Максим Шенков — тоже не самый последний человек в "Измайлово". Какое-то время их аргументы перевешивали.
       

Во славу российского спорта

       Все изменилось, когда в РГАФК появился сильный лидер — недавний выпускник академии, борец-вольник Александр Блеер. Сейчас он является директором Института повышения квалификации и переподготовки кадров РГАФК, профессором кафедры теории и методики борьбы и восточных единоборств, а в 1993-1997 годах работал помощником ректора. Он и взял на себя решение спорных вопросов с УСЗК и с коммерсантами, арендовавшими у академии ее землю (на ней как раз располагаются УСЗК, знаменитый вернисаж и измайловские рынки).
       Решать спорные вопросы Александру Блееру помогали его товарищи-спортсмены и студенты академии, которых он сам тренировал. Начали с торговцев. Одних выгнали, другие перестали размещать свои точки где попало и стали более или менее аккуратно платить деньги. В итоге РГАФК, лишенная госфинансирования, стала получать довольно приличные средства.
       Правда, у самого Александра Блеера возникли проблемы: в московском РУБОПе завели оперативное дело, где он значился лидером организованной преступной группировки, подозреваемой в нескольких убийствах. Однако господин Блеер заявил корреспонденту Ъ, что ни к организованной, ни к неорганизованной преступности, а тем более к каким-то убийствам он никакого отношения не имеет, что всегда действовал в рамках закона и только в интересах российского спорта вообще и академии в частности. Что же касается оперативного дела, то, по его словам, оно появилось после отказа платить дань рубоповцам: "Они меня тогда прямо предупредили — жди неприятностей". Но все обошлось, а оперативное дело в конце концов закрыли.
       Но были проблемы и посерьезней. УСЗК не сдавался, а принадлежавшая некоему гражданину Иордании фирма "Экюр-сервис", арендовавшая под свой рынок участок на земле РГАФК, стала претендовать на часть прилегающей территории, где находились торговые площади фирмы спортсменов "Риком". Интересы УСЗК и "Экюр-сервиса" в этом конфликте, по версии следствия, представляла как раз "бригада" Максима Шенкова.
       Летом 1997 года дошло до разборок. Сначала был застрелен один из людей Александра Блеера, потом спортсмены снесли несколько торговых точек "Экюр-сервиса", а после этого средь бела дня на рынке "Рикома" два десятка молодчиков порезали ножами и избили арматурными прутьями двух менеджеров "Рикома" — студентов выпускного курса РГАФК, учеников господина Блеера. Обоих врачи потом вытаскивали с того света.
       Именно после этого "бригадой" Максима Шенкова заинтересовались в МВД, где к этому времени своим человеком был уже Александр Блеер. Дело в том, что летом 1997 года он создал что-то вроде фонда с очень сложным и длинным названием, который для простоты кратко называют "Спортакадемгрупп". Господин Блеер его и возглавил. Официальная цель — защита интересов организаций, работающих на территории РГАФК. В число учредителей помимо академии вошли действующий при МВД Фонд поддержки ветеранов правоохранительных органов и ассоциация сотрудников тех же органов "Щит и меч". В обеих структурах на общественных началах опять же трудится господин Блеер. И эти связи оказались сильнее, чем связи УСЗК в столичном главке.
       

Подозреваемые лица

       В декабре 1997 года тогдашний замминистра внутренних дел Владимир Колесников дал указание ликвидировать гольяновскую ОПГ. Необходимость этого мотивировалась тем, что в октябре 1996 года и в декабре 1997 года были убиты проректор РГАФК по строительству Михаил Бодин и начальник территориального объединения регулирования землепользования Восточного округа Антонина Лукина. Оба убийства, как было сказано в приказе, могли быть делом рук "гольяновских".
       Правда, кто убил обоих, так и не выяснено, но, как потом показал в суде полковник милиции, работавший ранее в московском РУБОПе, первыми проверять на причастность к убийству Антонины Лукиной стали не "гольяновских", а Александра Блеера и его спортсменов. По словам полковника, улик против них не оказалось, и тогда взялись за "шенковских". Однако и их причастность не подтвердилась, и дела по убийствам "зависли".
       Тем не менее в апреле 1998 года начались аресты. Первыми за решетку попали Максим Шенков и Александр Сонис, который, по мнению следствия, был едва ли не самым активным членом ОПГ. Вслед за ними задержали Илью Шенкова, но тот по дороге в милицию предложил оперативникам заглянуть вместе с ним в ночной клуб "Булгаков", где и ушел через запасной выход.
       Всего за решеткой оказалось семь человек (еще пятеро, включая Илью Шенкова, числятся в розыске). Всем предъявлены обвинения в бандитизме, четырех убийствах (в том числе в убийстве лидера группировки наркоторговцев "вора в законе" Бориса Зильбера по кличке Крыса), покушениях на убийства, похищениях людей, вымогательствах и целом ряде более мелких преступлений. Следствие по этому делу два года вели сначала прокуратура Восточного округа, затем Мосгорпрокуратура.
       А тем временем определился юридический статус УСЗК: вскоре после разгрома "гольяновских" его официально передали на баланс Академии физкультуры.
       

Чекист был неразборчив в связях

       За исключением Макса Гольяновского, наибольший интерес из всех обвиняемых представляет лишь один — полковник ФСБ Игорь Кушников. Обвинение считает его одним из руководителей банды. Чекист с 22-летним стажем работал в информационно-аналитическом управлении ФСБ, где считался специалистом по макроэкономике. Неоднократно награждался за безупречную службу и служебные отличия, но погорел на относительно мелком, на взгляд его жены и адвоката, проступке. Полковника подвели связи с семьей вышеупомянутого Александра Сониса.
       Отец последнего служил криминалистом в МВД и, по словам господина Кушникова, не раз оказывал ему существенную помощь. Благодарный чекист, в свою очередь, помог криминалисту: в ноябре 1993 года он вытащил из милиции его сына, который в пьяном виде с пистолетом под мышкой гнал по улице машину. При задержании Сонис-младший совал в нос милиционерам подлинное удостоверение сотрудника Главного управления охраны Министерства безопасности (так в то время называлась ФСБ).
       Интерес к этой истории в правоохранительных органах проснулся лишь через четыре с половиной года, когда всерьез взялись за "гольяновских". Следственное управление ФСБ возбудило против полковника уголовное дело, и в апреле 1998 года ему предложили уволиться. Чекист так и сделал, а через две недели его арестовали по обвинению в злоупотреблении должностными полномочиями. Игоря Кушникова отправили в СИЗО "Лефортово" под надзор его близкого друга и партнера по бизнесу (они торговли коврами), который в то время был заместителем начальника СИЗО.
       Однако ничего для себя интересного в этом деле фээсбэшники не нашли и передали материалы в Московскую военную прокуратуру. Осенью 1998 года дело прекратили по амнистии, и Игорь Кушников вышел на свободу. Но ненадолго. Прокуратура Восточного округа Москвы объединила уже закрытое дело с делом гольяновской "бригады", и в феврале 1999 года амнистированный полковник опять был арестован. С тех пор и сидит. Теперь его обвинили в куда более тяжких преступлениях.
       По версии следствия, Игорь Кушников был одним из руководителей "банды Шенкова", обеспечивал ей прикрытие, а также снабжал ценной информацией и спецталонами, запрещающими досмотр автомобилей. Кроме того, обвинение вменило ему незаконные операции с оружием. Последнее из этих обвинений опять было связано с Александром Сонисом.
       Дело в том, что в декабре 1994 года в Москве в Хомутовском тупике в снимаемой Сонисом квартире был найден аккуратно хранящийся в сейфах арсенал: пистолеты-пулеметы "Агран", два десятка ТТ, снайперские винтовки, автоматы и т. п. Кому принадлежало все это хозяйство, тогда так и не выяснили, поскольку Сонис сдавал квартиру своему приятелю-десантнику, который потом был убит. При этом протокол изъятия и часть самого оружия куда-то пропали. Тем не менее в 1998 году следствие решило, что все это добро принадлежало гольяновской группировке. Да и сам Сонис на допросах показал, что лично перевозил арсенал. А помогал ему якобы Игорь Кушников. Впрочем, Сонис вообще много чего поведал о деятельности "бригады", однако еще на следствии от всего отказался, а в суде заявил, что его усиленно пичкали психотропными средствами.
       

Битый козырь

       Так или иначе, дело было передано в военный суд Московского гарнизона. В минувшую пятницу исполнилось ровно два года со дня начала процесса. Результаты для следствия неутешительны.
       Гособвинитель на процессе с безнадежным видом хватался за голову, когда по ходу слушаний всплывали нестыковки в материалах дела и откровенные фальсификации. Выяснялось, к примеру, что свидетель подписывал не тот протокол допроса, что оглашался в суде. А под этим вообще стоит не его подпись. К тому же оказывалось, что свидетель, рассказывавший о деятельности "банды Шенкова", ничего о ней знать не мог, поскольку в это время уже давно и прочно сидел в лагере за кражи. Но поскольку с одним из обвиняемых он был знаком по СИЗО, муровские оперативники вместе со следователем не поленились съездить в лагерь и в ходе допросов поломать ему ребра (имеется соответствующая медицинская справка). Так получился еще один свидетель обвинения.
       Другие свидетели тоже жаловались на то, что оперативники или запирали их в КПЗ, или угрожали подбросить оружие и наркотики. Лейтмотив был таким: "Что велели, то и подписал".
       Об обвиняемых и говорить не приходится: те хором поведали суду о "давлении следствия" и отказались от всех своих прежних показаний, взятых за основу обвинения.
       Однако у обвинения было как минимум два козыря: Александр Блеер и предприниматель Вадим Каненгисер. Последний занимался в свое время торговлей золотом и ювелирными изделиями на территории России и СНГ, но в октябре прошлого года угодил в СИЗО по обвинению в хранении наркотиков.
       Следствию господин Каненгисер рассказал, что "гольяновские", бывшие одно время его "крышей", дали ему "вольную", но потребовали за это $6 млн. Для убедительности похитили и порезали его брата, после чего бизнесмен частями отдал вымогателям около $2 млн.
       Однако недавно в суде Вадим Каненгисер от своих слов неожиданно отказался. В присутствии своего адвоката он заявил, что "наезжали" на него совсем другие люди, а этих он оговорил "под давлением следствия".
       

Так умирает надежда

       Но оставался еще один важный свидетель — профессор Александр Блеер, на которого обвинение возлагало большие надежды. Ведь на предварительном следствии он рассказывал, что Максим Шенков лично застрелил одного из его людей, что решать проблемы "гольяновским" помогал чекист Игорь Кушников и что еще один подсудимый, Сергей Бурий, принимал активное участие в попытках захвата "шенковцами" территории РГАФК.
       Кроме того, в протоколе его допроса есть сенсационное заявление о том, кто из высокопоставленных милиционеров за деньги оказывал ценные услуги руководству УСЗК и гольяновской "бригаде". Это, как там записано, был генерал милиции Василий Купцов, до осени 1996 года возглавлявший МУР, а затем в должности заместителя начальника ГУВД Москвы возглавивший службу криминальной милиции главка (в настоящее время господин Купцов в милиции не работает).
       Появление такого ценного свидетеля могло внести существенные изменения в ход судебного разбирательства. Правда, заполучить его суду удалось только на прошлой неделе. До этого никак не могли разобраться, как можно доставить повестку по указанному в деле хитрому адресу: Орехово-Зуевский район, дом 44. В конце концов догадались послать ее прямо в РГАФК.
       Но свидетель надежд следствия не оправдал, зато сильно порадовал адвокатов. Профессор заявил, что никого из подсудимых не знает, а все, что рассказывал раньше об их деятельности, сам узнал от оперативников МУРа. Они же, по его словам, рассказали ему и о генерале Купцове.
       — А в протоколе вы все рассказываете от первого лица, довольно категорично и без всяких ссылок,— заметил судья.
       — Но не я же его составлял,— парировал господин Блеер.
       — Однако вы его подписывали...
       На эту реплику внятных объяснений не последовало. Зато выяснилось, что в деле не хватает как минимум еще одного протокола допроса господина Блеера.
       — А это уже вопрос к следователю,— заявил ценный свидетель.
       На этом допрос закончился. На прощание судья лишь попросил профессора, чтобы тот передал одному из сотрудников РГАФК, бывшему руководителю "Рикома", что того тоже давным-давно ждут в суде. Как, впрочем, и двух потерпевших — тех самых зверски избитых сотрудников того же "Рикома", которых суд никак не может разыскать, но с которыми часто общается господин Блеер.
       "Ну а теперь,— сказал судья,— посмотрим протокол допроса Сониса". Секунду подумав, добавил: "Во всяком случае, здесь так написано".
       Ъ продолжит следить за этим делом.
       
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...