|
Деньги решили все |
 |
Год денег
Наиболее ярким событием в российском бизнесе стал приход в него больших денег. Как ни удивительно, деньги в сделках с собственностью между крупными компаниями за последние 10 лет фигурировали весьма редко. Уходящий год поставил ситуацию с головы на ноги.
Еще в начале года глава Новолипецкого металлургического комбината Владимир Лисин, который тогда конфликтовал с миноритарным акционером НЛМК — группой "Интеррос", заявил корреспонденту Ъ: "Мы готовы продать НЛМК нашим оппонентам, но за хорошие деньги. Пусть предлагают". Тогда это выглядело фрондерством: наиболее распространенным ответом владельца предприятия на предложение его продать была сентенция: "Стратегический бизнес не может продаваться". Но уже к осени отвечали проще: "Сколько вы готовы заплатить?"
 |
| В конфликте с РАО ЕЭС Александру Ремезову не помог даже московский градоначальник: победу одержал Аркадий Евстафьев (фото внизу) |
Причин повышения роли денег можно назвать три. Прежде всего 2000 год был крайне удачным для российских экспортеров, которые и выступали покупателями в большей части сделок с активами. Вместе с высокими экспортными ценами на сырье нефтяники получили возможность оперировать огромными суммами. Так, наиболее обсуждаемой темой в кругах банковских аналитиков, узнавших, что "Сургутнефтегаз" к середине 2001 года накопил $4 млрд чистой прибыли, стало то, как хозяин "Сургута" Владимир Богданов потратит эти деньги. Сначала считали, что они пойдут на покупку "Сибнефти" — пока сама "Сибнефть" не направила только на выплату промежуточных дивидендов по акциям более $600 млн. Акционеры "Сибнефти" в результате стали крайне активными покупателями во всех отраслях экономики — прибрали к рукам, например, более трети акций "Аэрофлота".
Кроме того, триумфу денег способствовало приближение условий работы крупных отечественных компаний к европейским. Еще три года назад сумма в $100 млн на счету российской компании в российском банке была поводом для включения ее в неофициальный список ожидающих визита из налоговой полиции. Сегодня этим мало кого удивишь. Деньги, если их недостает, можно даже занять в банке — причем заемщика ищут сами банки.
Наконец, появление практически у каждого мало-мальски стоящего предприятия заинтересованного хозяина сделало идею купить компанию за гроши нереализуемой. Так, владельцы "Альфа-Групп", которые вмешались в этом году в конфликт на Орско-Халиловском меткомбинате (АО "Новотроицкая сталь", НОСТА), несмотря на все свои политические ресурсы, так и не смогли прибрать его к рукам, хотя начали борьбу за комбинат раньше, чем победители — нефтетрейдер "Нафта-Москва" и ИПГ "Сибал". Дело в том, что "Альфа-Групп", по слухам, выделила на проект поглощения НОСТА всего $5 млн. Еще год назад этого хватило бы ей на организацию банкротства трех таких комбинатов. В 2001 году вопрос решался уже десятками миллионов долларов, которые нужно было уплатить владельцу — вице-президенту Автобанка Андрею Андрееву.
В 2001 году власть больших денег впервые стала по своей силе сравнимой с просто властью — связями, контактами в правительстве, крепкой "крышей". И это внесло серьезные коррективы во взаимоотношения государства и бизнесменов.
Год чиновника
 |
Открытием года стало деление всех конфликтов в корпоративном мире на региональные, межрегиональные и общероссийские. Первые решаются на уровне губернатора, вторые — на уровне полпредов президента в федеральных округах, третьи — на уровне администрации президента.
Кто бы мог предположить, что столичный мэр Юрий Лужков не сможет отстоять в борьбе с Анатолием Чубайсом пост главы "Мосэнерго"? А между тем московский градоначальник, добивавшийся сохранения этого кресла за Александром Ремезовым, всего лишь не смог верно оценить характер конфликта. Председателем совета директоров "ЕЭС России" является глава президентской администрации Александр Волошин, и господину Чубайсу, председателю правления материнской по отношению к "Мосэнерго" компании, удалось убедить его в том, что речь идет о конфликте федерального масштаба. Кстати, в похожем случае с "Новосибирскэнерго" вопрос был признан региональным, и его решил в свою пользу глава Новосибирской области Виктор Толоконский. Еще один конфликт такого же уровня — вокруг главы "Иркутскэнерго" — также решался на губернаторском уровне, точнее, на выборах губернатора. "Большая" власть в него почти не вмешивалась.
 |
| В создании госхолдинга Владимиру Потанину не помог даже вице-премьер |
Характерно, что в этом году оказалось фактически неэффективным участие в корпоративных конфликтах представителей федерального правительства — хотя отстаивание "неконфликтных" интересов компаний чиновниками Минпромнауки, Минэкономразвития, Минэнерго, Минприроды стало практически легальным. При этом примеров участия министерств в конфликтах множество. Самым ярким стало вмешательство Минприроды в столкновение ЛУКОЙЛа и АО "Северная нефть" по поводу месторождений Вал Гамбурцева: министерство подошло к тому, чтобы самостоятельно бороться с "Северной нефтью" в суде. Тем не менее, для того чтобы отобрать у "Северной нефти" месторождение, влиятельности министра Виталия Артюхова оказалось недостаточно.
Вице-премьеру Илье Клебанову не хватило полномочий, чтобы помочь "Интерросу" создать холдинг с госучастием на базе АО "Пермские моторы", а главе Минсвязи Леониду Рейману — чтобы включить в холдинг "Связьинвест" МГТС, контролируемую структурами АФК "Система". Создается ощущение, что все дело — в недостающей верхушке пирамиды: премьер-министр Михаил Касьянов редко выступает арбитром в корпоративных спорах. А без него на каждого вице-премьера, лоббирующего то или иное решение, найдется другой, который действует в пользу другой стороны.
Год миноритарного акционера
 |
| В конфликте вокруг НОСТА выиграли самые неторопливые: Андрей Андреев (внизу) получил деньги, а Олег Дерипаска - завод |
Что может сделать с компанией, входящей в число 1000 крупнейших в мире, житель российской провинции, который только вчера получил в дар от неизвестных доброжелателей акции общей стоимостью максимум в $50? Жительница рязанской деревни Ирина Егорова, например, сумела на несколько дней запретить ЛУКОЙЛу экспортировать свою продукцию за рубеж. Другой гражданин мешал "Газпрому" весной включать членов правления в списки кандидатов в совет директоров. Как показывает практика, миноритарный акционер в нашей стране может запретить, получив соответствующее определение суда, все, что ему угодно, включая восход солнца. Вопрос только в исполнении решения — его судьи оставляют на откуп истцу.
Чаще всего миноритарии запрещали в 2001 году проведение собраний акционеров и кредиторов и собраний советов директоров. Один из московских клубов, уловив эту тенденцию, даже рекламировал себя как площадку для проведения собраний акционеров, обещая организацию эффективного "фейс-контроля в отношении миноритарных акционеров и судебных приставов".
К концу 2001 года Верховный суд по требованию РСПП попытался прекратить вакханалию судебных определений — в октябре он рекомендовал судам общей юрисдикции не запрещать хотя бы собрания акционеров по искам "маленьких людей". Однако из-за невероятной распространенности этот прием теряет эффективность сам собой. Иными словами, на претензии миноритариев уже научились просто не обращать внимания.
Год мажоритарных акционеров
 |
Процесс обмена большего количества акций на меньшее называется консолидацией. И с ее помощью в 2001 году от миноритариев избавилась не только "Северная нефть".
В марте этот процесс стартовал в "Сибнефти" — в результате нефтекомпания полностью вытеснила миноритариев из дочерних предприятий. Интересно, что в Федеральной комиссии по ценным бумагам (ФКЦБ) утверждали, что комиссия зарегистрировала консолидационную эмиссию "Сибнефти" буквально против собственной воли. Зампредседателя ФКЦБ Дмитрий Глазунов говорил, что, по мнению комиссии, реструктуризация компании существенно ущемляла права мелких акционеров. Вместе с тем господин Глазунов признал, что сделка полностью соответствует действующему законодательству, и лишь посетовал на его несовершенство.
С 1 января начнет действовать новая редакция закона об АО, запрещающая подобные операции. Оставшиеся до нового года дни "консолидаторы" используют сполна. Так, Тюменская нефтяная компания (ТНК), объявившая в октябре о начале консолидации, не скрывает, что к 31 декабря намерена завладеть 100% акций всех своих дочерних подразделений (в их уставных капиталах останется всего от 5 до 12 акций).
Впрочем, для вытеснения мелких акционеров постоянно придумываются новые схемы. "Роснефть", к примеру, использует следующую: сначала активы "дочек" продаются материнской компании, а потом то же самое имущество сдается им в аренду. Компания объясняет это желанием защитить свои дочерние предприятия от недружественного поглощения и улучшить управляемость. На самом деле в дальнейшем "Роснефть" может реорганизовать управление компанией, создать новые дочерние предприятия и перевести туда своих управленцев. А старые, не обремененные имуществом, отправить в свободное плавание.
Год олигарха
Если для чиновничества прошедший год в большом бизнесе стал скорее провальным, то крупнейшие российские предприниматели из числа олигархов смело могут записывать его себе в актив. Операция по "равноудалению" олигархов, о начале которой в 2000 году объявил Владимир Путин, дала неожиданный эффект: потеряв свою влиятельность в сфере "подковерной" политической деятельности, олигархи открыли для себя публичную политику. И, как выяснилось, ее эффективность как минимум не меньше, чем у "аппаратных игр".
Так, наиболее ярким событием в нефтяной отрасли стала открытая полемика глав ЛУКОЙЛа и ЮКОСа по поводу возможного снижения Россией добычи нефти по требованию ОПЕК. Первоначально сюжет строился как классическая "подковерная" интрига: Минэнерго обратилось к нефтяным компаниям с просьбой добровольно предложить правительству ограничить экспорт нефти. Однако уже через неделю интрига превратилась в публичную дискуссию: Вагит Алекперов поддержал идею присоединения к инициативе ОПЕК, а Михаил Ходорковский в ответ заявил, что это не соответствует интересам растущих нефтяных компаний (явно намекая, что рост добычи ЮКОСа за год составит более 25% против примерно 3% у ЛУКОЙЛа). Итог получился любопытным: и Вагит Алекперов, и Михаил Ходорковский вполне удовлетворились решением правительства вести самостоятельную политику в международных нефтяных делах, но на этот раз пойти навстречу ОПЕК.
Чем-то это напоминает 1997 год: тогда олигархи тоже не скупились на официальные заявления. Тем не менее нынешняя ситуация принципиально отличается от "семибанкирщины" времен выборов Бориса Ельцина. Понятие "кремлевский олигарх" сейчас применимо разве что в отношении главы Межпромбанка Сергея Пугачева: политический капитал уже не главное, важен капитал денежный. Именно исходя из его размеров Олег Дерипаска может требовать от правительства поддержки отечественного автостроения (его холдинг "Сибал" купил в этом году Горьковский автозавод и большинство автобусных заводов страны) путем введения пошлин на новые иномарки, а владелец "Объединенных машиностроительных заводов" Каха Бендукидзе — снижения НДС для подъема внутреннего производства.
В какой-то степени этот год стал ренессансом для крупного бизнеса: крупные российские компании впервые почувствовали, что власти выработали единую политику в отношение частного бизнеса. Правда, в целом она не предусматривает ни государственных инвестиций, ни возможности "именных" указов президента в поддержку той или иной бизнес-структуры. Однако государство перестало здесь исходить из принципа незаконности владения большими деньгами — и это само по себе делает уходящий год одним из самых лучших для корпоративного мира.
ПЕТР САПОЖНИКОВ, ДМИТРИЙ БУТРИН