В четверг на судебном процессе по делу Салмана Радуева оглашались письменные показания потерпевших. В них говорилось о гибели заложников в результате массированных бомбардировок села Первомайское. "Я говорил: заберите людей и продолжайте бомбить, сколько вам угодно,— отметил на процессе подсудимый Радуев,— но федералы не пошли на контакт".
Вчера никто из свидетелей и потерпевших на суд не приехал, поэтому судья продолжил оглашение письменных показаний. Майор группы "Альфа" Андрей Киселев погиб во время осады села Первомайское. Родителям об этом сообщил один из сотрудников ФСБ по телефону. Об обстоятельствах гибели они узнали только на похоронах своего сына от его сослуживцев. Как оказалось, это произошло по оплошности одного из солдат, который, сидя в боевой машине пехоты, случайно нажал на электронный спуск пушки. Разорвавшийся недалеко от группы военных снаряд смертельно ранил двух офицеров. Секретарь суда зачитала в этой связи справку из ФСБ, где говорится о том, что смерть офицеров наступила из-за неосторожного обращения с оружием. Тут же попросивший слово подсудимый Салман Радуев заявил: "Таких смертей — по вине военнослужащих — и в Кизляре, и в Первомайском было много, а обвинять в этом пытаются меня".
Потерпевший Халидов в своих показаниях изложил эпизод, когда брат его жены Пахрутдин погиб в результате перестрелки заложника с боевиками в Первомайском. Аюб Аюбов, один из заложников, выхватил у охранявшего боевика автомат и застрелил его. Одна из пуль при этом попала в затылок заложнику Пахрутдину. Аюб Аюбов убил еще одного боевика, а потом был расстрелян подоспевшими чеченцами.Маргарита Мелькумова в своих показаниях рассказала, что ее мужа Юрия, увезенного с заложниками в Первомайское, привезли домой 20 января уже мертвым. "У него было множество всевозможных ранений. Как мне рассказали другие заложники, дом, где держали моего мужа, был подвергнут бомбежке. Погиб Юра, еще один мужчина, и один был ранен".
Шамсият Сагидова также узнала со слов очевидцев, что ее муж Гасан был ранен в спину во время бомбежки в Первомайском и скончался от ран.
Гурьянова Анна, чей сын Сергей был увезен боевиками в Первомайское, узнала о горе только 22 января: "Когда его привезли домой, у него на лице было пулевое отверстие. Те, кто был с ним рядом, сказали, что это произошло во время бомбежки".
Не вступавший до этого в полемику генпрокурор Устинов задал Салману Радуеву вопрос: "Объясните мне как человек военный, как при бомбежке можно получить пулевое ранение?" — "Не знаю,— ответил подсудимый.— Очевидно, это было в то время, когда по селу стреляли со стороны войск. Ведь это утверждаю не я, а сами заложники".— "Значит, надо этих людей для показаний доставить сюда?" — спросил Владимир Устинов. "Если надо, пусть доставят",— спокойно ответил подсудимый Радуев.
Затем судья Унжолов зачитал показания нескольких сотрудников новосибирской милиции, которые были разоружены боевиками и вместе с другими заложниками находились в Первомайском. Милиционеры, в частности, рассказали, что боевики постоянно издевались над ними, передергивали затворы автоматов и угрожали расстрелом, если они не будут быстрее работать (их заставили сооружать оборонительные укрепления). В этих показаниях также описывалась гибель гражданских лиц и ранения милиционеров при обстрелах села. "Мы вешали белые флаги над домами, где находились заложники, но почему-то именно они подвергались основному обстрелу из вертолетов",— рассказал заложник-милиционер, на глазах у которого один из пленников был буквально рассечен пулеметной очередью с воздуха. Салман Радуев снова попросил слова и сам зачитал показания заложников, которые выписал, знакомясь с уголовным делом. Некий Семенов показал, что лично слышал, как Радуев неоднократно связывался с российской стороной и безо всяких условий предлагал забрать из села заложников, однако ответа не последовало. "Когда начались первые бомбежки, я действительно неоднократно связывался по рации с федералами и говорил, чтобы забрали заложников. Я говорил: 'Заберите людей и продолжайте бомбить, сколько вам угодно'",— дополнил показания потерпевшего подсудимый Радуев.
"С кем вы вели эти разговоры? Назовите фамилии. Мы вызовем их в суд",— стал настаивать Владимир Устинов. "Я не могу сейчас конкретно сказать, с кем. Я по рации представлялся, а мне фамилии не называли. Даже если вы вызовете всех генералов, кто в то время был у Первомайского, никто из них не подтвердит мои показания. Я сейчас за решеткой, и мне уже нет доверия. Но поверьте, я хочу истины, а не огульного обвинения. Если вы не собираетесь мне верить, то я готов даже взять на себя вину за жертвы русско-японской войны 1905 года. Огласите мне сегодня смертный приговор, и пусть меня завтра же расстреляют".
ЮРИЙ Ъ-САФРОНОВ, Махачкала