В конце января, возможно, окончательно решится судьба отечественной легкой атлетики, по которой в 2015 году Всемирным антидопинговым агентством (WADA) был нанесен удар невиданной силы. Многочисленные допинговые нарушения привели к тому, что над видом спорта, исправно приносившим стране россыпь медалей на всех крупнейших соревнованиях, нависла угроза олимпийской дисквалификации.
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Под занавес 2015 года отечественный спорт пережил, может быть, главное потрясение в своей истории. В него превратился отчет, представленный Всемирным антидопинговым агентством, которое проводило расследование по мотивам документального фильма немецкого телеканала ARD — его авторы в том числе через интервью со спортсменами и тренерами продвигали идею насчет того, что употребление запрещенных препаратов и сокрытие соответствующих нарушений в российской легкой атлетике превратились в норму.
Фильм вышел еще в прошлом году, а продолжением его была серия скандалов — дисквалификации известных легкоатлетов (в частности, Россия фактически потеряла команду по спортивной ходьбе), уход в отставку президента Всероссийской федерации легкой атлетики (ВФЛА) Валентина Балахничева. Но пиком кризиса стал доклад WADA. Он рисовал жуткую картину — саботаж российскими спортсменами допинг-тестов, сокрытие информации о них, разрешение "нечистым" звездам — например, чемпионке лондонской Олимпиады в беге на 800 м Марии Савиновой — участвовать в соревнованиях, коррупция в антидопинговых службах, вылившаяся, в частности, в уничтожение почти полутора тысяч проб. А еще WADA утверждало, что вся эта система функционировала под прикрытием государства: министр спорта РФ Виталий Мутко якобы не противился "манипуляциям" с пробами, а контроль за процессом осуществляла ФСБ.
Взрыв информационной бомбы ликвидировал Российское антидопинговое агентство (РУСАДА), лишил аккредитации Московскую антидопинговую лабораторию, привел к целому ряду кадровых решений. А главное: именно так, как хотелось WADA, на него отреагировала Международная федерация легкой атлетики (IAAF). В точном соответствии с содержащимися в отчете рекомендациями она приняла решение о бессрочной дисквалификации ВФЛА. Над российскими легкоатлетами — и причастными к допинговым проблемам, и теми, чья честность никогда не вызывала сомнений,— нависла угроза пропуска Олимпиады в Рио-де-Жанейро. А без их помощи посражаться за место в топ-тройке в медальном зачете точно не выйдет. Тема спасения легкой атлетики в итоге вышла на первый план, а к спасательной операции подключились, кажется, все значимые российские спортивные функционеры во главе с Виталием Мутко и президентом Олимпийского комитета России Александром Жуковым и все яркие российские звезды во главе с мировой рекордсменкой в прыжках с шестом Еленой Исинбаевой. Но ими дело не ограничилось. Даже Верховный суд в какой-то момент выступил с заявлением, касающимся ужесточения санкций за допинг.
Положительным моментом во всей этой неприятной истории можно считать разве что тот факт, что и руководитель комиссии по расследованию WADA Дик Паунд, и глава IAAF Себастьян Коу, и президент Международного олимпийского комитета Томас Бах сразу дали понять, что подобная операция должна иметь успех — надо только соблюсти все предписания контролеров. В декабре они был обнародованы. В списке опубликованных IAAF критериев очищения российской легкой атлетики значились полдюжины пунктов. От ВФЛА потребовали разрыва контактов с нарушителями антидопингового регламента, оперативного наказания виновных, собственного тщательного расследования всего происходящего в антидопинговой сфере, предоставления проб в зарубежные лаборатории, а также в принципе формирование "антидопинговой культуры" в стране.
Следить за продвижением России по "дорожной карте" будет рабочая группа IAAF. И на работу ей отведено 60 дней с момента принятия решения о санкциях. То есть к концу января какая-то ясность с легкой атлетикой может наступить. Впрочем, это — лучший прогноз. Себастьян Коу заметил, что "никаких временных рамок для России не существует". Так что российский спорт могут трепать еще дольше — тем более, судя по всему, все-таки есть за что.