Вчера в Грозном боевики взорвали БТР, на котором вместе с саперами и спецназом на зачистку должны были выехать съемочная группа НТВ и корреспондент Ъ ОЛЬГА Ъ-АЛЛЕНОВА. В самый последний момент сотрудники ФСБ сняли их с брони.
С утра в комендатуре Ленинского района Грозного военные готовились к спецоперации. Мы уговаривали командиров взять с собой и нас, журналистов. Командиры согласились не сразу, убедил их наш последний, достаточно наивный аргумент: "Мы покажем и расскажем, как на самом деле проходит зачистка".
"Ладно, только держитесь возле бойцов",— разрешили нам. Пока командир спецгруппы инструктировал бойцов, майор по имени Саша рассказывал, что этой осенью минирование дорог и территории, по которой обычно передвигаются военные, усилилось в несколько раз. Последний раз Саша был в Грозном весной, тогда, по его словам, были только цветочки: "Только сейчас мы поняли, что такое минная война".
Наконец дают команду к отправлению. Подразделение саперов на БТР и группа прикрытия на "Урале" уже на местах, ждут только нас. Лица у всех серьезные, кто-то проверяет автомат, кто-то, не стесняясь, целует нательный крест. Говорят, что теперь на каждую зачистку отправляются вот так, не зная, вернешься ли назад. На инструктаже командир поставил задачу, и теперь все знают, что в районе, в котором пройдет зачистка, на улице Жуковского, уже было три подрыва бронетехники. Мы забираемся на бронетранспортер, ребята протягивают нам руки, помогая устроиться. За секунду до выезда во двор комендатуры въезжает "уазик". "Фээсбэшники приехали,— объясняют ребята,— значит, дело серьезное". Майор ФСБ приказывает нам слезть с БТР, говорит, что на спецоперации журналисты не нужны. Мы в три голоса упрашиваем майора, но он, уже не слушая нас, уходит проверять готовность бойцов. Оператор НТВ успевает передать одному из бойцов цифровую камеру: "Серега, сними, что успеешь". О Сереге говорят, что он сапер от Бога. Однажды он пошел на разминирование в тапочках и обезвредил несколько мин.
Мы желаем ребятам удачной работы, и через минуту все они, саперы, спецназ и фээсбэшники, скрываются за воротами комендатуры.
Через 40 минут коменданту передают по рации, что БТР подорвался на фугасе. "У нас один 'двухсотый', пятеро 'трехсотых',— хрипит кто-то в трубку.— В нас стреляют". Еще через пару минут передают, что стрельба прекратилась.
Вскоре БТР и "Урал" возвращаются в комендатуру. На БТР — злые бойцы и еще не засохшая кровь, в грузовике — труп погибшего сапера. Раненых, а среди них оказался и наш знакомый Сергей, сразу же отправили в аэропорт.
Нам отдают камеру, запачканную кровью. Потрясенные бойцы собираются вокруг убитого. Он весь посечен осколками, и товарищи не узнают его лица. "Он спиной ко мне сидел, спиной к спине,— всхлипывает без слез рыжий парнишка.— Он все на себя взял, все на себя..." Ребята рассказывают, что, проведя зачистку, обратно возвращались по той же дороге. Еще по дороге на задание кто-то обратил внимание на немолодого чеченца у большого дома из красного кирпича. Он сидел на табурете у ворот и улыбался. "Когда мы ехали назад, на дороге у этого дома сработал фугас,— рассказывает командир спецгруппы.— Он был начинен гвоздями и болтами. Сразу после взрыва со стороны дома начался обстрел, мы тоже ответили огнем. Но стрельба быстро стихла, а когда мы бросились к дому, там было пусто. Только через весь двор тянулся длинный шнур, который был подсоединен к фугасу".
Вместе с комендантом мы выезжаем на место взрыва. Здесь уже тихо, редкие прохожие говорят, что ничего не видели. Только одна женщина рассказывает, что взрыв слышала, что осколки залетели даже к ней во двор, а у нее дома был маленький ребенок. Большой дом из красного кирпича с изображенным на воротах долларом действительно пуст. "Кто мог заминировать дорогу?" — спрашиваем мы у женщины. "Да они сами и подорвали",— спокойно отвечает она. "Кто?" — не понимаем мы. "Федералы",— так же спокойно отвечает женщина. "Подорвали сами себя!" — мы с изумлением смотрим на женщину. Женщина смущается и отводит глаза: "А что, есть погибшие? Ну, тогда я не знаю".