В прокат выходит новый фильм Паоло и Витторио Тавиани, в котором классики итальянского кино скованно и без какой-либо ясной цели пересказывают своими словами несколько сюжетов из «Декамерона» Боккаччо
Во Флоренции 1348 года буйствует чума. Люди в отчаянии кидаются с башен, семьи бросают заболевших родных, тела хоронят в массовых могилах. Десять молодых людей из аристократических семей — семь девиц и трое юношей — решают бежать из города и укрыться на заброшенной вилле. Так как делать там особенно нечего, а в голову лезут мысли о смерти, компания решает развлекать друг друга историями.
Все, что сообщается выше,— известный зачин "Декамерона" Джованни Боккаччо, но новой экранизации было бы слишком смело делить с ним название — в оригинале фильм и в самом деле зовется "Удивительный Боккаччо". Братья Тавиани — едва ли не последние действующие итальянские классики, обоим уже сильно за 80,— взяли из сотни новелл лишь пять сюжетов, да и те переписали до такой степени, что связь с первоисточником порой едва разглядишь. Все пять историй Тавиани посвящены — явно или совсем абстрактно — любви.
В первой новелле рассказывается про умирающую от чумы молодую женщину, чей муж под влиянием властной матери спешит оставить ее в фамильном склепе. Вскоре туда пробирается тайный воздыхатель и обнаруживает, что на деле она жива и идет на поправку. Во второй новелле городской дурачок, работник художественной мастерской, оказывается жертвой розыгрыша двух живописцев, которые убеждают его в существовании камня, делающего людей невидимыми. Третья история — про дочь и ее ревнивого отца — своим сюжетом про обреченную любовь и самоубийство отсылает к "Ромео и Джульетте". Четвертая — антиклерикальная юмореска — описывает любовные похождения монахинь и заодно двуличность церковной власти. Обедневший герой пятой, мрачновато-смешной новеллы, у которого из всего имущества остался лишь ручной сокол, отчаянно влюблен в молодую вдову, живущую с больным сыном.
Самая известная попытка экранизации "Декамерона" принадлежит Пьеру Паоло Пазолини, чей фильм 1971 года был масштабным полотном, витальным и лишенным какого-либо стыда. Братья Тавиани, кажется, сознательно решили сделать нечто совершенно противоположное. Их "Декамерон" — минималистичный, снятый без какого-либо намека на ревизионизм, слишком похожий на студенческий спектакль фильм, в котором лишь изредка мелькает хоть какая-то жизнь. Вдвойне обидно от того, что пару лет назад режиссеры прекрасно справились с театральной эстетикой в своем полудокументальном фильме "Цезарь должен умереть", герои которого — реальные заключенные римской тюрьмы — ставили пьесу Шекспира. В "Декамероне" красивые и преимущественно молодые итальянцы без особой страсти разыгрывают переписанные на целомудренный манер тексты на фоне привычно для Тавиани пустынных пейзажей и декораций, не слишком захватывающие, да и не призванные нас сколько-нибудь захватить. В моменты, когда картинка все ж таки оказывается интересной, в ответе за это не столько киноязык, сколько искусство сценографии,— но перед нами, увы, не сцена, а плоский экран.
Блеклость как актерской, так и визуальной подачи может натолкнуть на мысль, что Тавиани и не хотят увлечь зрителя эмоционально, а то единственное, что их в данном случае интересует,— сам текст Боккаччо. Но беда в том, что текст этот слишком переписан, лишен фривольности и жизни, да и молчания в фильме в целом оказывается не меньше, чем слов. Главным героем остается здесь непосредственная механика повествования, по сути — искусство анекдота. Но, к сожалению, братья никогда не отличались легкостью — и в данном случае их чувство юмора слишком отстраненного и рассудочного толка, а то и вовсе отсутствует. Вероятно, "Декамерон" должен был стать песней о силе слова и воображения, но слишком уж тянет вниз интонация, с которой ее пытаются петь.
В прокате с 24 сентября