Мировой суд Центрального района города Новосибирска отклонил обвинение прокуратуры города и признал директора Новосибирского театра оперы и балета Бориса Мездрича и режиссера Тимофея Кулябина невиновными в совершении административного правонарушения. О том, почему за этим процессом несколько недель следила вся театральная общественность, рассказывает обозреватель "Власти" Роман Должанский, выступавший на суде в качестве свидетеля защиты.
Фото: Евгений Иванов
Фото: Коммерсантъ / Кирилл Кухмарь
Поводом для разбирательства стало письмо митрополита Новосибирского и Бердского Тихона, к которому якобы обратились верующие, озабоченные тем, что новый спектакль местного театра оперы и балета "Тангейзер" обижает православных, ущемляет их права и оскверняет их предметы почитания. Владыка Тихон пожаловался в надзорные органы — и исчез, с тех пор он ни слова об инициированном им же деле так и не произнес. Прокуратура же проявила изрядную прыть: быстро вызвала для дачи показаний двух обвиняемых — директора оперы Бориса Мездрича и режиссера Тимофея Кулябина, наскоро изготовила обвинительное заключение и передала дело об административном нарушении в мировой суд.
Сама премьера спектакля "Тангейзер" состоялась в оперном театре 20 и 22 декабря прошлого года и вроде бы никаких скандалов не сулила. Напротив, пресса была положительная, если не сказать восторженная. Были и отрицательные рецензии, конечно, но в целом публика и критика оказались едины: успех. Большинство сошлось в том, что "Тангейзер" придуман очень интересно и содержательно. По воле режиссера Кулябина действие оперы было перенесено из средних веков в наши дни, а певец превращен в кинорежиссера, снимающего фильм "Грот Венеры". В главном персонаже этого фильма можно угадать Иисуса — Тангейзер снимает фильм про пропущенные в Евангелии годы жизни Христа. Новый фильм приглашен на кинофестиваль, где Тангейзера обвиняют в нарушении норм приличия и изгоняют от общества, после чего он возвращается в съемочный павильон, где страдает, переосмысливает свой путь, теряет разум и ищет прощения у небес. Сюжет с фильмом на самом деле в спектакле Тимофея Кулябина и не главный, а вспомогательный — "Тангейзер" поставлен им о матери и сыне, о глубоко личном конфликте между миссией художника и семейными чувствами. В общем, это сложный, многослойный спектакль, о котором интересно размышлять и спорить — разумеется, после его просмотра. А как иначе?
Новосибирская прокуратура посчитала, что можно иначе. Поэтому она не назначила экспертизу и не поинтересовалась мнением людей, видевших спектакль. Обвинительное заключение было изготовлено на основании фрагментов видеозаписи и буклета. Разумеется, не видел спектакля и сам местный митрополит Тихон. Кстати, почему владыка не устыдил анонимных верующих в том, что в дни Рождественского поста они отправились увеселяться в оперу, история вопроса утаивает. Не возмутился митрополит и когда в прощеное воскресенье "верующих" скликали на митинг у здания Новосибирской оперы. Люди, на лицах которых трудно было обнаружить какие-либо следы интереса к музыкальному или театральному искусству, под мобилизационную музыку требовали "защитить веру" и "спасти любимую оперу".
Трудно понять, на что рассчитывало обвинение, всерьез считающее, что о спектакле можно судить по буклету к нему и что злой умысел создателей может быть доказан в суде фактом заключения типового договора о постановке между директором театра и режиссером. Обстоятельства дела заставляют подозревать, что на самом деле опера "Тангейзер" была ни при чем. Сопоставив данные, полученные из разных источников, можно предложить следующую картину событий. Новосибирская опера — самый большой театр России, он стоит на центральной площади города. Естественно, местные органы власти разных ветвей и профилей ревниво относятся к деятельности оперного театра, весьма успешного в последние годы, под руководством Бориса Мездрича, одного из самых опытных театральных продюсеров страны. Важным является то обстоятельство, что Новосибирская опера — театр федерального подчинения (за пределами столиц таких театров всего три), его учредителем является Минкульт России, а значит, местные инструменты влияния на деятельность оперного театра ограничены.
Судя по косвенным данным, именно недовольство независимой позицией театральной администрации и стало причиной нынешнего дела. Говорят, кто-то из местных властных сфер решил приструнить театр. Стали думать, как именно. Узнали, что в новом спектакле "Тангейзер" якобы есть какая-то сцена с похожим на Христа персонажем и потом показывают плакат, на котором причинное место обнаженного женского тела перекрыто мужской фигурой с разведенными в сторону руками. В том, что и эта сцена, и этот плакат относятся к фильму, который внутри спектакля снимает режиссер Тангейзер, и что именно за этот плакат герой оказывается изгнан из общества и подвергнут остракизму, разбираться никто не стал. Представители РПЦ, как предполагают местные наблюдатели, в данном случае были лишь призваны исполнить заказ.
Отсутствие правового сознания сыграло злую шутку с организаторами этой компании. Поскольку де-факто православная церковь давно не считает себя отделенной от российского государства и в последние годы стала к нему весьма близка, эти организаторы забыли, что де-юре — во всяком случае пока — дело обстоит иначе. Вероятно, они решили, что против так называемых православных активистов, все больше и больше напоминающих штурмовые отряды, никто не пойдет, что нелепо состряпанное абсурдное дело об осквернении предметов культа (какие могут быть в театре, где все суть фантазия, выдумка и подделка, предметы религиозного культа?) можно будет быстро привести к обвинительному заключению и штрафу — заступаться за "какого-то" Кулябина никто не будет, а директор поймет "сигнал" правильно.
Невежество сыграло с ними злую шутку. Преследователи "Тангейзера" совершили элементарную ошибку, свойственную неискушенным зрителям: не понимая условной природы искусства, они не увидели разницы между персонажем произведения и его автором. В русле этой буквалистской логики жертвой закона должна пасть не только практически вся жесткая современная драма. Тогда нужно подавать в суд и на актеров, занятых в любой даже самой что ни на есть традиционной постановке "Ревизора",— потому что чиновники дают взятку Хлестакову. И на массовку в "Ромео и Джульетте" — потому что они устраивают драку в общественном месте, на сцене театра. О прочих трагедиях Шекспира страшно даже заикаться — там одни убийства. Режиссер "Преступления и наказания" должен быть привлечен к суду за то, что Раскольников убил старуху-процентщицу, а постановщик "Евгения Онегина" — за то, что Онегин убил Ленского.
Необразованные новосибирские агрессоры не учли и нечто более важное. В абсурдном, агрессивном и вероломном нападении на "Тангейзера" наши деятели искусства справедливо увидели зловещий сигнал к атаке на свободу творчества. Странно было бы надеяться, что общее наступление на свободы и инакомыслие, свидетелями которому мы стали в последние месяцы, рано или поздно не приведет к расчехлению соответствующих статей не только Административного, но и Уголовного кодекса. Кстати, проверка новосибирского следственного комитета в отношении "Тангейзера" по печально известной статье об оскорблении чувств верующих, спешно сочиненной парламентом после дела Pussy Riot, тоже начата. И пока еще не прекращена. А мракобесы быстро почувствовали сигнал к атаке: как раз когда в столице Сибири начался процесс против "Тангейзера", в Ижевске местный священнослужитель накатал телегу на спектакль "Метель", в котором фигура попа была представлена без должного пиетета.
То, что они, похоже, вляпались в скандальное дело с федеральным, а то и международным резонансом, новосибирские прокуроры поняли слишком поздно — когда в столице уже наперебой ужасались не только вопиюще безграмотным и опасным как прецедент делом против одного из лучших молодых режиссеров и одного из лучших театральных менеджеров России. Наверняка никогда прежде в мировом суде областного центра, где обычно рассматривают дела водителей, пересекших двойную сплошную, или склоки подвыпивших соседей, не получали протестных писем от Евгения Миронова и Олега Табакова, Галины Волчек и Марка Захарова, Льва Додина и Александра Калягина, Олега Меньшикова и Константина Райкина, от театров из малых и больших городов России, никогда не читали воззваний на многих языках мира.
Перед лицом опасности, кажется, объединились те, кто десятилетиями не разговаривает друг с другом. Консолидированное мнение профессионалов — явление, казалось бы, давно забытое — сыграло свою роль. И система, вроде бы не допускающая возможности протеста и отпора себе, дрогнула. Хотелось бы верить, что судья Екатерина Сорокина сама выносила постановление о закрытии дела. Но, даже если центр принятия решения на самом деле располагался гораздо выше, не забыть радости и облегчения, которые слышались в голосе судьи, зачитывавшей оправдательный вердикт. Говорить правду ведь должно быть легко и приятно.
Цитаты из обращений деятелей культуры в поддержку режиссера-постановщика оперы "Тангейзер" и директора Новосибирского театра оперы и балета
"У художника не может не быть свободы творчества — это аксиома. И у зрителя должна быть свобода реагировать. Но диалог этот может проходить где угодно, но не в суде и не в рамках заведенного прокуратурой дела. Это тупиковый путь. И он отнюдь не ведет к взаимопониманию. Мне хочется верить, что здравый смысл победит. Общество не заинтересовано в возвращении цензуры, в какую бы форму ни была она обличена".
Галина Волчек, художественный руководитель московского театра "Современник"
"Нельзя грозить уголовными статьями за спектакли, книги, картины, музыку. Отсюда один шаг до сжигания книг на кострах.
Свобода творчества — такая же абсолютная ценность, как и свобода вероисповедания.
Цензура в любом проявлении — государственном или церковном — опасна.
Я призываю остановить травлю режиссера и театра.
Давайте говорить, а не размахивать Уголовным кодексом. Давайте спорить, а не судить. Давайте помнить, что в начале было слово, а не кулак".
Олег Табаков, художественный руководитель Московского художественного театра
"Было бы хорошо, если бы церковные деятели, которых сегодня одолевает цензурный зуд, пересмотрели нормы взаимоотношений одного земного учреждения с другими — отношения церкви с театром, кинематографом, выставочными залами и др. Хочу подчеркнуть, что вся история с обвинениями, выдвинутыми против оперы "Тангейзер" в постановке Кулябина, кажется мне не только абсурдной, но и вопиюще опасной".
Марк Захаров, художественный руководитель театра "Ленком"
"Сам факт, что постановка оперы Вагнера становится объектом внимания правоохранительных органов, кажется мне чудовищным. Если предмет искусства становится поводом для судебного разбирательства, значит, в государстве возрождается цензура. Надеюсь, что дискуссия о спектакле "Тангейзер" вернется в творческое русло, а дело в отношении автора спектакля и директора театра будет прекращено".
Олег Меньшиков, актер, художественный руководитель Московского драматического театра им. М. Н. Ермоловой
"То, что происходит вокруг оперы "Тангейзер" и Тимофея Кулябина, можно назвать одним словом: культурная катастрофа. Мы должны это остановить. Нельзя ни оправдывать, ни объяснять суд над режиссером, иначе это будет началом расцвета такого гремучего мракобесия, что повлечет за собой последствия катастрофические: для всех режиссеров. Что это вообще значит? Не поняли спектакль, значит, не поняли; пришли домой, обсудили, обругали. Но при чем тут прокуратура, суд? Если режиссеры и актеры, работая над спектаклем, каждый раз будут оглядываться, оскорбили ли они чьи-то чувства, русский театр моментально потеряет свои позиции на мировой театральной сцене".
Чулпан Хаматова, актриса
"Очень не хочется возвращаться во времена, в которые свирепствовала цензура. Но, чтобы это не произошло, должны быть приложены все наши усилия".
Александр Калягин, актер, художественный руководитель театра Et Cetera
"В Новосибирске судят режиссера за постановку оперного спектакля. И мы понимаем, что это наступление против сложных людей, наступление против свободных людей, почувствовавших свободу и понявших, что Россия без этого чувства и состояния невозможна как мощная и уникальная страна. Нам эта свобода нужна. И, пока будут такие сложные, непростые люди, мы будем живы и будем сильны".
Александр Сокуров, кинорежиссер
"Агрессивные нетерпимые настроения по отношению к любому инакомыслию и инакочувствованию и всяческое кликушество вокруг этого становятся знаком времени в нашей стране. Тем более недопустимо грубое административное вмешательство в художественный процесс, когда речь идет о произведении искусства. Это напоминает наше советское прошлое. Особенно тревожно, что в этом принимают участие представители нашей православной церкви. Сцена театра и служит для высказывания разных мыслей, выражения разных чувств и взглядов, иногда в корне отличных от мнения большинства. Можно не соглашаться, возмущаться, в конце концов, устроить митинг несогласия, но запрещать высказывания художника, а тем более наказывать за это в современной цивилизованной стране недопустимо".
Константин Райкин, актер, режиссер, художественный руководитель театра "Сатирикон"
"Если наша страна допустит вынесение обвинительного приговора режиссеру Тимофею Кулябину и Новосибирской опере, это будет торжество средневекового мракобесия и начало эры инквизиции. Применение религиозных запретов к светскому искусству логически приведет к сожжению книг на площадях и уничтожению картин и статуй Эрмитажа и Третьяковской галереи".
Борис Гребенщиков, музыкант
"Я надеюсь на то, что судебное преследование Бориса Мездрича и Тимофея Кулябина будет прекращено и уступит место нормальному — даже если и конфликтному — диалогу театра со своей публикой".
Борис Юхананов, режиссер, художественный руководитель Московского драматического театра им. К. С. Станиславского
"Нападение церковных мракобесов на оперу "Тангейзер" и режиссера Тимофея Кулябина — это позор. Позор России. Это то, что надо скрывать, чего надо стыдиться. Встретилось то, что не могло встретиться,— Вагнер и провинциальный поп. Никто в мире не подозревал, что они могут где-то пересечься. Где Вагнер, где современная оперная режиссура и где этот мракобесный поп, который, не видя спектакля, пишет донос? Он решил, что эта постановка оскорбляет его религиозные чувства? Если его религиозные чувства в принципе могут быть оскорблены, значит, он неверующий, значит, он — шарлатан или язычник. Надо требовать прекратить преследование наших коллег по этому смехотворному поводу".
Кирилл Серебренников, режиссер, художественный руководитель Гоголь-центра
"Театр может взволновать, может вызывать несогласие, может даже раздражать, главное — он не должен оставлять зрителя равнодушным. И все споры о театральных спектаклях должны вестись исключительно в свободной атмосфере общественной дискуссии, а не в судах. Иначе будущее нашей культуры незавидно".
Евгений Миронов, актер, художественный руководитель Государственного театра наций
"Спектакль может рождать дискуссии, споры, обсуждаться критикой, зрителями. Но ни в коем случае не в суде! Как человека православного, меня приводит в недоумение позиция церкви. Если мыслить по-христиански, то всем оскорбленным нужно идти в храм молиться за спасение души режиссера и актеров, а не подавать в суд за оскорбление своих чувств. Мне кажется, это противоречит самой сути христианства".
Алексей Бородин, режиссер, художественный руководитель Российского академического молодежного театра
"Искусство — это территория спора. Неудивительно, что спектакль вызывает яркие эмоции, полярные мнения, обостренные реакции. Опасно, что эти реакции, на которые каждый зритель имеет безусловное право, становятся поводом для судебного разбирательства. Искренне надеюсь, что судебные дела будут прекращены, а споры о спектакле вернутся в пространство СМИ и публичных дискуссий".
Сергей Женовач, режиссер, художественный руководитель театра "Студия театрального искусства"
"Сама идея судить художника за результат его творчества — абсурдна. Искусство должно быть свободно. Этим искусство отличается от пропаганды или сферы услуг, где продукт заказывается потребителем. Искусство не сувенирная лавка. Этическая, как и эстетическая, ценность произведения искусства определяется в полемике, в пусть даже жестких, но дискуссиях, а не в процессе судебных разбирательств".
Андрей Могучий, режиссер, художественный руководитель Большого драматического театра
"Я, как музыкант и как человек, считающий себя верующим, хочу сказать, что судить кого-либо за произведение искусства — недопустимо. Решить ситуацию с постановкой "Тангейзера" можно только одним способом — прекратить судебное преследование и никогда больше не допускать подобных явлений. В истинной вере нет места нетерпимости и вражде".
Антон Батагов, пианист, композитор
"Я представляю, какую глубокую травму эта история может нанести Тимофею Кулябину лично. И кто будет потом нести персональную ответственность за это, за разрушение работы многих людей, которые делали этот спектакль, вкладывали туда все сердце, страдали над тем, чтобы это обрело завершенную и совершенную форму? А делать театр — это очень непростое ремесло. В театре мало людей, которые могут его делать по-настоящему. И то, что сейчас происходит, это первый шаг в сторону истребления российского театрального генофонда! А не является ли это преступлением, за которое необходимо подать иск в прокуратуру?"
Дмитрий Черняков, оперный режиссер
"Если российский гражданин, будь он верующим, атеистом или агностиком, не разделяет взгляды художника, он волен оспаривать их в пространствах, отведенных для общественной дискуссии,— в самом театре, на общественных площадках, СМИ. Но не в суде. Мы требуем прекратить преследование режиссера и директора театра и не допустить вмешательства церкви и правоохранительных органов в сферу культуры".
Виктор Рыжаков, режиссер, художественный руководитель Центра имени Мейерхольда
"Негативное отношение лишь одной из многих групп зрительской аудитории, пусть и очень активной, к какому-либо произведению искусства не может быть основанием для общественного осуждения и тем более не должно стать поводом для вызова автора в прокуратуру. Спектакль — это всегда сложносочиненное произведение, которое в идеале должно сталкивать интересы и мнения, будить мысль и воображение, быть катализатором активной духовной жизни".
Валерий Фокин, режиссер, художественный руководитель Александринского театра
"К сожалению, в последнее время атмосфера в стране становится все более агрессивной и нетерпимой к любым проявлениям "инакости" и "инакомыслия", и травля, развязанная вокруг спектакля "Тангейзер" и его создателей,— одно из печальных проявлений этой тенденции. Я призываю следственные органы Новосибирской области прекратить дело, а людей, возмущающихся оперным спектаклем, призываю успокоиться, вернуться к цивилизованному диалогу и тем самым помочь всем нам восстановить в нашей стране атмосферу человеколюбия, доверия и взаимопонимания".
Владимир Юровский, дирижер
"Призываю тех, кого каким-то образом оскорбил спектакль "Тангейзер", высказывать свои мнения, оценки и претензии в равноправном диалоге, на территории искусства и гуманитарной мысли, а не в судах. Верю, что театральное сообщество сумеет отстоять свое право на свободу творчества, представители различных институций смогут найти общий язык, здравый смысл восторжествует, а судебное дело создателей постановки "Тангейзера" будет закрыто".
Евгений Писарев, режиссер, художественный руководитель Театра имени Пушкина