По просьбе "Огонька" Эдуард Бояков подвел промежуточные итоги культурной революции, а также поделился планами
— В середине июля вы представили главе региона Алексею Гордееву проект создания в Воронеже кластера творческих индустрий. Зачем он Воронежу?
— С одной стороны, "кластер" — модное современное словечко, а с другой — ничего нового, надо помнить историю. В любом большом городе были улицы портных, ткачей, ювелиров — Охотный ряд, Гончарная, Дегтярный переулок, это и есть прообразы кластера. Кластеры актуальны не только в масштабах города, но и в масштабах страны. Можно привести много примеров — от Новосибирского академгородка до Силиконовой долины. И в мире в целом, и в нашей стране в частности творческие индустрии показывают невероятный рост. Вот в Англии экономика почти не растет, а creative industry в год прибавляет 8-10 процентов. Ресурсы Земли как физического тела на исходе, поэтому сегодняшняя конкуренция — это битва за мозги. Значит, выиграет тот город, в котором пропорция творческих профессионалов будет предельно высокой. Хотя для многих эти люди — фрики... Странно одеваются, странно мыслят... Но именно они строят будущее. Для того чтобы эта важная функция сработала, таких людей нужно собрать. И создать условия. Ведь эти люди далеко не всегда способны заявить: Мы творцы, мы пассионарии, мы строим будущее, мы берем на себя ответственность . Увы, часто эти люди — социопаты, затюканные и уставшие. Их тоже нужно "лечить", чтобы они начали творить.
— По-вашему, именно кластер соберет творческую молодежь в Воронеже?
— Воронеж — миллионный город, у которого четвертый в стране IT-рейтинг, здесь 40 с лишним вузов и один из самых высоких показателей количества студентов. В Воронеже их 15 процентов. В Москве, для сравнения, меньше десяти. Это импульс для развития. Это не просто модная тема. Про объемы рынка IT или масштабы кинотелепродукции я говорить не буду, всем известно, что это огромный рынок. И огромная зависимость от креативного класса. Вот другой пример: я знаю, что в Министерстве сельского хозяйства Голландии организовали большой театральный проект, тема которого — знания о сельской продукции, о еде. Учебники таких знаний не передают. А в рамках творчески срежиссированного проекта ты переживаешь опыт. Если просто рассказывать о дойке коров или о сборе урожая — это скучно, но если через театр, через провокацию, через контакт, то тогда ваши отношения с ребенком, семьей, едой, миром в целом будут более гармоничными. Это к вопросу о традиционных ценностях. Эти ценности (мне лично очень близкие) воспитываются не запретами, не объединением гей-парада с днем десантника, как некоторые предлагают, а вот такими образовательными, творческими акциями. В мире есть несколько потрясающих примеров, когда творческие микрорайоны давали толчок развитию всего города. Например, Манчестер или Гамбург.
— Кто еще принимает участие в разработке этого проекта?
— Главный воронежский игрок — предприниматель Андрей Романенко, ему принадлежит значительная часть активов на территории бывшего экскаваторного завода. Главный разработчик — Илья Осколков-Ценципер и его команда. С директором Пушкинского музея, Мариной Лошак, которая уже побывала в Воронеже, мы строим планы по созданию филиала музея на территории кластера. Ну и, конечно, с региональной властью тесно взаимодействуем — с губернатором, мэром, вице-губернаторами. Воронежу нужен серьезный региональный выставочный центр. Если объединить его с жильем, бизнес-недвижимостью, с культурной инфраструктурой, может получиться новый энергетический центр всего города. Это ведь территория больше Парка Горького или Кремля, кому как нравится сравнивать...
— Уже прошел год с того момента, как вы стали ректором Воронежской государственной академии искусств. Каковы ваши нынешние амбиции?
— Они не изменились. Амбиция — создать лучший художественный вуз в нашей стране. Я уже сказал про среду, но важна и география. Воронеж находится ровно на том расстоянии от Москвы, когда преимущества соседства с мегаполисом могут сохраняться, а недостатки могут быть редуцированы. Области, находящиеся с Москвой на расстоянии поездки на электричке, естественным образом ощущают притяжение этого сильнейшего магнита. Воронеж — другая история, расстояние 500 километров от Москвы. Это самый большой в Центральном округе после Москвы город, единственный миллионник, потенциально региональная столица. Получается, что Воронеж идеально расположен с точки зрения возможностей. Я как продюсер и режиссер не собираюсь совсем прекратить заниматься фестивалями и спектаклями, но сейчас прежде всего отдаюсь академии. Когда через 3-4 года мы будем разговаривать, то я вам уже откровенно скажу, получается ли у нас воспитать новых Дягилевых. Пока же Михаил Шемякин, Михаил Бычков, Руслан Маликов набрали студентов на первый курс.
— Я знаю, что готовится к изданию новая редакция "Воронежского пульса". Конфронтация между вами и консервативно настроенными представителями воронежской культуры сохранилась и по сей день?
— Какие-то воронежские блогеры пишут всякую муть, изучают мою биографию, выдергивают цитаты. Риторика в этих статьях известная. Против современного искусства сегодня выгодно подвывать. Вы понимаете, что за этим стоит? Русский национализм, фундаментализм, традиционализм? Да ничего подобного. Это советская бюрократия, культурная, прикрывается новыми лозунгами. Эти люди боятся не геев или иностранцев, эти люди боятся за свои места. Они понимают, что если придут иностранцы или геи, среди которых огромное количество талантливых людей, то будет больше конкурентов. Вместо того чтобы выяснять отношения в конкурентном поле, эти люди создают какие-то союзы, фронты, организации по поддержке патриотизма, воспитанию духовного чего-то там в молодежи, все эти абсолютно отвратительные квазинекоммерческие организации. Но на самом деле там нет людей, которые за патриотизм. Людей убежденных, идейных я отличаю, с такими людьми у меня вообще нет проблем в коммуникации. А большинство псевдопатриотов просто боятся за свои места. О чем с ними разговаривать? О патриотизме? О Пасхальном фестивале рассказывать, который мы с Гергиевым придумывали? О моем учителе Владимире Мартынове, который много лет изучал крюковую нотацию — старую форму записи церковной музыки?.. Эти ребята не хотят писать гранты, не хотят участвовать в конкурсах. Могут лишь на красно-сине-белом баннере отвратительный гарнитурой писать "Конкурс патриотической песни".
— Похожая ситуация была и во время пермской культурной революции, печальный исход которой можно сегодня наблюдать. Когда большой лидер уходит из проекта, генетически в России так сложилось, проект разваливается, по-вашему в Воронеже все будет иначе и долгосрочнее?
— Начнем с того, что я далеко не Гельман. С ним я перестал взаимодействовать задолго до отставки Чиркунова (Олег Чиркунов, предыдущий губернатор Пермского края.— "О"). Я другой человек, да и сравнивать ситуацию с Пермью не совсем корректно. В Перми от этого столкновения в тактическом плане выигрывали и одни, и другие, там было слишком много болтовни и пиара. Во-вторых, в Перми не все плохо кончилось. Почему "печальный исход"? Печально тем городам, в которых этих процессов не было. Я уверен, что если бы не было Перми, не было бы и нового Парка Горького в Москве, и много чего еще. Это закон мира. Как раз короткая жизнь таких творческих организмов, явлений и подтверждает тезис о принципиальной важности продюсера как человека, который все собирает. Имеющим отношение к пермским проектам нужно не ныть, а гордиться. Это никуда не девается. Люди уже стали другими. Я уже другой. Надо думать не о "долговечности". У тех, кто этим болеет, ничего не получается. Надо просто служить творчеству — честно и бесстрашно.