Скандал вокруг массового захоронения, якобы найденного в подвале Октябрьского ВОВД Грозного (Ъ писал об этом), получил неожиданное развитие. Ни одного трупа не найдено. Но Бислан Гантамиров передал в ФСБ России документы о нескольких десятках мирных чеченцев, которые были задержаны милиционерами этого райотдела и пропали без вести. О судьбе одного из них рассказывает корреспондент Ъ СЕРГЕЙ Ъ-ДЮПИН.
"17 трупов в подвале Октябрьского ВОВД сами мы не видели,— признался заместитель мэра Ваха Биаев.— И Гантамиров, и Казанцев, делая свои заявления, пользовались 'народной' информацией". Таким образом, Бислан Гантамиров, видимо, намеренно выступил с дезинформацией, чтобы инициировать расследование в отношении ханты-мансийских милиционеров, которые до последнего времени составляли костяк Октябрьского ВОВД Грозного. За год их службы, по мнению грозненского мэра, исчезло более сотни мирных чеченцев, при разных обстоятельствах попавших в отдел милиции.
Бислан Гантамиров добился своего: перекопав за неделю все развалины в радиусе полукилометра от ВОВД и так и не найдя ни одного трупа, сотрудники правоохранительных органов все же всерьез занялись исчезновениями людей. Когда Октябрьский район в минувшую пятницу посетили руководители Чечни во главе с Ахмадом Кадыровым, их встречала целая толпа грозненцев. Люди держали в руках фотографии родственников, пропавших в Октябрьском ВОВД, протягивали чиновникам заявления с требованиями найти их. Одним из обратившихся был московский инженер Якуб Магомадов, который с прошлой осени безуспешно ищет брата.
Утром 2 октября прошлого года перед домом Магомадовых в Курчалое появились пять "уазиков"-фургонов и два БТР с замазанными краской номерами и символикой. Из автомобилей выскочили несколько десятков бойцов в масках и с автоматами наперевес. Окружив двор, бойцы ворвались в дом, где в это время находились глава семьи Адам Магомадов, парализованный после инсульта, его жена Малхазни и 32-летний сын Аюбхан.
Перевернув все вверх дном в поисках оружия и так и не найдя ничего, люди в масках надели наручники на Аюбхана и приказали ему собираться. Родителям сказали, что их сын подозревается в совершении тяжкого преступления и его необходимо допросить.
"Какие преступления? Он из дому практически не выходит",— вступилась за сына мать. Малхазни попыталась объяснить людям в масках, что Аюбхан вообще не имеет никакого отношения к войне, а про боевиков и ваххабитов если и знает, то только понаслышке. "Он же не то что воевать, на работу устроиться не может, живет на родительскую пенсию,— продолжала она.— Целыми днями пасет скотину, ухаживает за больным отцом или гоняет мяч с приятелями (Аюбхан был защитником в районной футбольной команде 'Сиэла'.— Ъ)".
Разжалобить оперативников Малхазни так и не удалось. Аюбхана прямо в домашних галошах на босу ногу, в которых он чистил коровник, посадили в "УАЗ" и увезли.
Когда на следующий день сын домой не вернулся, мать пошла за разъяснениями к начальнику курчалоевского отдела ФСБ — кто-то из соседей рассказал, что видел его среди участников операции. Контрразведчик объяснил Малхазни, что за Аюбханом приезжали сотрудники Октябрьского ВОВД Грозного, а он по просьбе милиционеров всего лишь встретил их на въезде в Курчалой и показал, где расположен дом Магомадовых. Еще через пару дней офицер даже съездил в ВОВД и привез оттуда стандартную справку. В бумаге, подписанной начальником криминальной милиции отдела майором Ивановским, говорилось, что Аюбхан действительно задерживался по подозрению в совершении преступления, но информация не подтвердилась и он был выпущен на свободу. "Таким образом, о его судьбе милиционеры ничего не знают",— подытожил контрразведчик.
В Чечню, чтобы выяснить судьбу Аюбхана, отправился его брат Якуб с женой Мариной. Якуб Магомадов десять лет живет в Москве. Он работал научным сотрудником Института космических исследований, но после взрывов домов, в которых обвинили чеченцев, был уволен.
За шлагбаум Октябрьского ВОВД — перед зданием отдела два КПП — после долгих уговоров пустили только русскую Марину.
Ее принял майор, представившийся заместителем начальника отдела. Назвать свою фамилию он отказался. Из разговора с милицейским начальником выяснилось, что Аюбхан 2 октября вообще не был в Октябрьском ВОВД. Во всяком случае, в журналах, где фиксируются задержанные (всего их два: один ведет дежурный по отделу, другой — начальник ИВС, расположенного здесь же, в подвале), его фамилия не значилась. Когда Марина попросила майора возбудить разыскное дело, тот сказал, что и так уделил ей слишком много времени, и, вызвав какого-то человека в штатском, предложил женщине переговоры вести с ним.
Штатский велел Марине снять пальто, поднять руки и повернуться к нему спиной. "Диктофона нет? — поинтересовался он и тут же сказал: — У...й отсюда, да побыстрее!"
Когда Марина расплакалась, штатский немного смягчился и даже начал рассказывать ей о том, как ему самому надоела "вся эта война и вся эта Чечня, где люди пропадают каждый день". А домой, мол, не пускают — служба. "Тут один старик долго ходил, сына искал,— вспомнил он.— Идешь утром на работу, он возле шлагбаума сидит, вечером возвращаешься — тоже сидит, как на посту. Привыкли к нему уже, а однажды иду, а его нет. Потом вроде труп старика нашли в дачном поселке Здоровье (Там было обнаружено захоронение с 50 трупами.— Ъ). Доискался. Так что лучше езжайте домой".
На КПП Марина увидела Якуба — он разговаривал с каким-то молодым чеченцем. Как выяснилось, Адам уже третьи сутки ждет возле ВОВД своего отца. 50-летний крановщик Абдулкасим Заулбеков, заключив договор с руководством отдела, целый месяц расчищал завалы вокруг него, а днем 17 октября его вызвали в милицию получить зарплату — 2,4 тыс. руб. Адам подвез отца и остался ждать его возле шлагбаума. А утром ему сообщили, что Абдулкасим получил деньги и ушел домой.
"Издеваются они, что ли? — возмущался Адам.— Ну никак не мог я с отцом разминуться. Ведь отдел по периметру окружен бетонным забором, и выход оттуда только один".
Магомадовы ни с чем вернулись в Курчалой, а потом снова поехали в Грозный. "Оставляйте свое заявление,— сказал им заместитель городского прокурора Александр Лебедев.— Видите, пачка на столе лежит — все о пропаже людей в Октябрьском ВОВД. Туда и положите. Ваше 124-м будет. Каждый день на ханты-мансийцев жалуются, а сделать с ними ничего не можем".
Примерно то же самое сказали Магомадовым и городской мэр Бислан Гантамиров, и глава администрации республики Ахмад Кадыров. "Обойдя всех чеченских чиновников, я убедился, что гражданская власть в республике совершенно бесправна,— говорит Якуб Магомадов.— Да они и сами признаются, что все вопросы в республике можно решить только с помощью военных, милиционеров или эфэсбэшников".
После вмешательства начальника чеченской милиции Сергея Аренина было открыто наконец разыскное дело, но это не изменило ситуацию. Более того, добившись объявления Аюбхана в розыск, родственники, как выяснилось, только осложнили его поиски, а возможно, и подписали ему смертный приговор.
"Земляки порекомендовали обратиться к одному уважаемому человеку,— продолжает Якуб,— назвать которого я не могу. Он, имея неформальные контакты, делает бизнес на том, что вытаскивает чеченцев, попавших к федералам. Этот человек пообещал выручить и моего брата за $4,5 тыс. Взял деньги, которые мы собрали, а потом вернул. Извини, мол, ничего сделать не смогу. Слишком большой шум вы подняли вокруг пропажи Аюбхана. Теперь, если он выйдет на свободу и начнет говорить, у серьезных людей могут быть большие неприятности".
Не помогли Магомадовым и в Москве. Недавний глава МВД Владимир Рушайло, директор ФСБ России Николай Патрушев и генпрокурор Владимир Устинов прислали в ответ на обращение стандартные отписки: ищем, делаем все возможное, но оснований для того, чтобы обвинять милиционеров, нет.