Уверенный ход российско-белорусской интеграции настоятельно диктует необходимость внести в старинный первоапрельский обычай небольшое изменение — первый день апреля рассматривать лишь как предпразднование Дня дурака, а главные торжества с участием высших лиц государства отнести на второе апреля.
Бесценный подарок для коммунистов и казнокрадов
Из списка героев праздника следует исключить ряд групп населения, хотя бы они и были особенно довольны предстоящей интеграцией. Завсегдатаи анпиловских митингов в преддверии 2 апреля откровенно ликуют: "Наша сила, наша воля, наша власть!" и, чая скорую лукашизацию России, уверенно сулят врагам народа суровую кару. Коммунопатриоты более умеренного толка не могут не порадоваться тому, что только-только намеченные в начале марта консолидация власти и жизненно необходимые хозяйственные реформы успешно снимаются с повестки дня, погребаемые в интеграционной неразберихе. Политические покойники типа секретаря сообщества Олега Румянцева, которым ничего не светило при действующем конституционном устройстве, теперь, когда Конституция РФ намечена к решительному опрокидыванию, радуются своему нежданному воскресению. Чиновничий аппарат понимает, что при всех возможностях для лихоимства, предоставляемых нынешним российским госкапитализмом, они позорно скудны по сравнению с белорусским вариантом хозяйствования — в РБ сам народ высказался на референдуме против какой бы то ни было гласности в деле государственных расходов, казна находится в безраздельном личном распоряжении Лукашенко, а прессе рот заткнут наглухо, т. е. любые злоупотребления имеют гарантию неразоблачения. Преимущества белорусской модели, помноженные на российские ресурсы, дают возможность для такого нового хапка, перед которым меркнет все виденное прежде.
Тем не менее трудно предъявить какие-то претензии ветеранам-анпиловцам, депутатам-зюгановцам, неудачливым честолюбцам и многоопытным казнокрадам — "отчего не воровать, коли некому унять?". Если верховная власть сама преподносит им бесценный подарок, с их стороны было бы глупо от него отказываться. Их поведение абсолютно осмысленно и рационально.
Комплекс Круппа-Гинденбурга
Этого нельзя сказать о верховных деятелях режима и их концептуально-интеллектуальной обслуге, упорно и самоотверженно, до мозолей на ладонях роющих яму, в которую их же и закопают.
Лидеры РФ, будучи почти готовыми к подписанию документа, без какой-либо внятной компенсации лишающего их львиной доли их государственных полномочий, сами явно не берут в расчет возможные последствия и не подсчитывают цену своей подписи. Телеграфным агентствам торжественно сообщается о предстоящих важных визитах Ельцина в Париж и Киев — и только не сообщается, в качестве кого нынешний президент суверенной России собирается наносить эти визиты и от имени какого субъекта международного права он собирается подписывать там итоговые документы. Вероятно, такой оптимизм базируется на глубокой внутренней вере в то, что обвести Лукашенко вокруг пальца ничего не стоит, и потому 2 апреля можно не глядя ставить свою подпись под чем угодно.
Психологически это вполне понятный комплекс, родственный комплексу Круппа--Гинденбурга. Магнаты германской экономики и высокомерные немецкие аристократы, ощущавшие за собой мощную и великую страну, испытывали к г-ну Гитлеру вполне искреннее презрение и, безусловно, подписались бы под словами Томаса Манна о "навозной душе этого субъекта". Но при таком отношении к душевным качествам субъекта психологически очень трудно даже рассматривать всерьез возможность того, что субъект оставит меня, державного мужа, в дураках. И личная, и корпоративная, и державная спесь — все восстает против этого. Когда за мной стоит могучий "Газпром", когда мне принадлежит кнопка, управляющая тысячами баллистических ракет, что может мне сделать какой-то бесноватый директор совхоза?
Борьба с фортуной
Но даже если понятен механизм, обеспечивающий несокрушимую, хотя и не обязательно обоснованную уверенность в благополучном исходе дела, нужно понять другое: мотивы, побуждающие с такой безоглядностью затевать само это дело — несмотря на крайнюю сомнительность партнера и на крайнюю тяжесть внутрироссийской ситуации, которая, по нормальной логике вещей, должна была бы диктовать воздержание даже и от куда более соблазнительных проектов до тех пор, покуда не будут устранены наиболее вопиющие внутренние неустройства.
Один из толкачей проекта, "злостный парень Шахрай", как назвал его пять лет назад незабвенный Р. И. Хасбулатов, движим неутолимой любовью к интригам как таковым, что, в свою очередь, отражает его желание продлить свое безнадежно окончившееся политическое бытие. Шахрай был талантлив и великолепен, когда в 1990-1992 гг. противостоял полностью конгениальным ему интриганам и комбинаторам Лукьянову и Хасбулатову. Тогда клин вышибался клином. Но как только фехтовальные па изысканной дворцовой интриги сменились попытками решать реальные проблемы государственного развития, где в качестве партнеров выступали уже не коллеги-наперсточники, а реальные общественные силы, провалы пошли за провалами: нарастающая неразбериха в федеральных отношениях, Чечня, крах изобретенной Шахраем в 1995 году рыбкинско-черномырдинской двухпартийности. Как игрок по натуре, нынешний интегратор Шахрай рассчитывает, что не тот, так другой новый фокус-покус поможет переломить неблагосклонность фортуны, и карта снова пойдет.
"Не путайте меня фактами"
Но быть может, главным движущим фактором дружбы с Лукашенко является интеллектуальная мощь советских обществоведов, когда-то весьма удачным образом духовно окормлявших Горбачева, а ныне с не меньшей пользой окормляющих Ельцина. Credo этих ничего на забывших и ничему не научившихся обществоведов заключается в том, что Советский Союз (разумеется, в идеальном образе и с человеческим лицом) есть мера всех вещей и абсолютный критерий для всякого акта государственного творчества.
Лишь такая ценностная ориентация позволяет в упор не видеть самых вопиющих несообразностей интеграционистской концепции. Сам Горбачев, не отрицая своеобразного отношения Лукашенко к правам человека, считает, что еще вопрос, где с этим дело хуже — в России или в Белоруссии. Издатель "Независимой газеты" Виталий Третьяков считает, что после расстрела парламента в 1993 году сторонники режима вообще не вправе говорить о гуманитарной стороне лукашенковского режима. То есть совершенно объективные и поддающиеся сравнению показатели, как-то: свобода СМИ, свобода оппозиционной деятельности, свободные выборы в представительные собрания, в части которых Россия, не будучи, конечно, образцом совершенства, все же стоит существенно выше Белоруссии, — вообще не принимаются к рассмотрению. "Не путайте меня фактами".
Этикетка обманывает продавца
Не путают себя фактами интеллектуалы-интеграционисты и в насущнейшем вопросе о практической популярности реинтеграции. Тоска по СССР, действительно существующая в народе, довольно многопланова. Не будем брать в расчет совсем уже злобных сталинистов, которых прорабы перестройки к тому же вряд ли желают полностью удовольствовать (а если желают, то зря не разумеют того, что в этом случае хлебать им с так называемыми демократами одну и ту же баланду). Положительная и оправданная составляющая этой тоски — это усталость от того, что все переворотилось и только укладывается, это ностальгическое желание, чтобы зарплату (102 руб. 00 коп. чистыми) выдавали 2-го и 15-го числа каждого месяца, чтобы вопрос о закрытии предприятия не вставал, чтобы бандиты не демонстрировали свою безнаказанность, чтобы бытие обрело нужную для человека устойчивость. Полномасштабная интеграция с Белоруссией означает новую перетряску административных структур и хозяйственных правил игры, новый передел власти и собственности, а гарантированная невнятность объединительной формулы обещает возведение неразберихи на новую, высшую ступень. Если Союз ради Союза есть высшая ценность, обезумевший от ностальгии перестройщик примирится и с этим, тем более что его материальные интересы никак, собственно, не пострадают. Но почему это доставит удовольствие обезумевшему от нестабильности рядовому гражданину, прорабы перестройки никак не объясняют. Это тот случай, когда этикетка, по идее призванная обманывать покупателя, обманывает по преимуществу самого продавца — и как бы не его одного.
СССР и РФ — не одно и то же
Почти мистическая вера в спасительность интеграционного творчества и прямо декларируемая готовность платить за него сколь угодно высокую цену связана с тем, что интеллектуальная обслуга власти продолжает жить в Советском Союзе и вполне добросовестно не ведает ни того, что РФ и СССР — разные типы государства, ни даже того, что разные типы государственности вообще существуют.
Небольшая побочная иллюстрация. Член президентского совета Сергей Караганов, рассуждая о советской практике "финляндизации", указал, что финляндизация была бы довольно выгодна нынешним прибалтийским государствам. Для того чтобы финляндизировать какую бы то ни было страну, необходимо как минимум два условия: "холодная война", при которой полезно иметь некоторую калитку на Запад, исполняющую функции и ширпотребного цеха, и канала для контрабанды запретных технологий, и, наконец, рекламного образца для стран, намечаемых к последующей финляндизации, — и сверхдержавные ресурсы, позволяющие финансировать данное дорогостоящее удобство. "Холодной войны", при которой является надобность в такой Финляндии, пока еще нет. Сверхдержавных ресурсов для содержания такой Финляндии в обозримом будущем не предвидится. Давать такой совет может только человек, искренно и в упор не видящий различия между СССР 1977 года и Россией 1997 года. Двадцати лет — как не было.
Бегство в прежнюю государственность
При таком интеллектуальном устройстве и вправду невозможно понять, что, в отличие от империи, жизненной целью и жизненным ресурсом которой является экспансия, существуют еще и национальные государства, приоритетом которых является глубинная вспашка той земли, которой они уже владеют. Та боль, которую в последние годы испытывает Россия, связана — кроме многочисленнейших ошибок, а то и прямо преступлений, совершенных высокопоставленными лицами, — еще и с тем, и в первую очередь с тем, что в родовых муках является на свет русское национальное государство, совершается страшно болезненный переход от экстенсивного к интенсивному типу государственности. Процесс столь мучителен, ибо в ходе его последовательно выясняется, что — вопреки внешнему сходству — практически ни один из институтов прежнего, экстенсивного государства не в состоянии стать нормальной составляющей государства национального: армия, полиция, администрация (см. Советы начала 90-х), налоговая система, перетяжеленная промышленность — все рассыпается в прах. Клешни и хвост членистоногого не превращаются в лапы и хвост млекопитающего, несмотря на такую замечательную похожесть.
И вот в момент, когда немалая часть переходных мук уже позади, когда уже является на свет крайне убогая — как весьма убогими были первые млекопитающие — но все же национальная государственность, прорабы перестройки готовы сбить этот процесс — так чарует их возможность слияния с членистоногой лукашенкиной государственностью. Возвращается единственно доступная их пониманию экстенсивная парадигма государственности, когда высшим актом государственного творчества является увеличение периметра внешней границы. Отсюда столь исступленная вера в чудотворные последствия слияния с Белоруссией — им слишком невыносимо жить в непонятном для них национальном государстве, и сама возможность бегства из него в государственность прежнюю и привычную приводит их в экстаз, которым — в силу крайней искренности этого экстаза — они успешно заражают и лидеров РФ. Ведь лидеры РФ строят национальную государственность не движимые внятным государственным правосознанием, но инстинктивно, методом проб и ошибок. При столь смутном понимании смысла и задач государственного строительства исполненные с должным задором экстатические песни и пляски легко могут породить немалую разруху в руководящих головах.
Так что подлинными героями намеченного на 2 апреля действа под условным названием "День дурака — back in the USSR" по справедливости следует признать интеллектуальную элиту российского истеблишмента. Какую элиту имеем — так и живем.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ