Когда Беренис Люртон спросила меня с укором, почему русские не пьют сладкое бордо, хотя Российская империя была чуть ли не основным его потребителем, я не задумываясь ответил, что нужно лишь восстановить Российскую империю — и "па де проблем", мы будем снова пить вина Сотерна и Барсака. В гостиной Chateau Climens повисла пауза, и мне пришлось пояснить, что я вовсе не имел в виду геополитику. Сладкое бордо — вещь тонкая, оно для потребителя с изощренным вкусом. Тут нужен сложный быт, с фарфором и серебром, щипчиками и шкафчиками, антиквариатом и современным искусством. Нужен праздный и интеллектуально насыщенный образ жизни. А все это возможно только в сложноорганизованном обществе, желательно многосословном. Самое светское вино — вовсе не шампанское, с ним как раз все просто, немиллезимный брют можно лить рекой. Самое светское вино — сладкое вино.
Весь последовавший обед был тому подтверждением. Пластиночки фуа-гра на как-то по-особенному нежно сваренной спарже, креветки в сливочном соусе на подушке из слоеного теста, погруженной в крем-суп из каких-то стеблей с чистейшим освежающим вкусом, ягодные десерты, тающие мгновенно во рту. И самая серьезная тема беседы — сочетание этих блюд с Climens 2008, 2006, 2005 и 2004. Принимаются любые аргументы, если они из мира тонко дифференцированных удовольствий.
Барсак — младший брат Сотерна, и, как ни странно, он более современен. Его известковое плато дает вина более изящные, свежие и минеральные. Да, это мощная, почти приторная сладость, но вкупе с соленой нотой и яркой кислотностью она создает объем, солнечный и просторный, в котором переливаются грейпфрут, лимон, абрикосы в сиропе, яблочная пастила, шкурка груши, засахаренная цедра, белые цветы, пряности, экзотические породы дерева, ракушки и камни. Chateau Climens — это концентрированный Барсак: делаешь глоток — и его вкус может остаться во рту хоть на целый час, затухая медленно, как летний день.