Давным-давно у нас сложился такой стариковский кружок. Раз в неделю мы собираемся в одном и том же ресторанчике с целью весело провести время. Выпить по маленькой, расписать партию, потрепаться о том о сем. Изначально клуб устроили близкие друзья молодости. Назвали мудрено: "Клуб Сморщенное Сердце", сокращенно - КСС. Это Толя Васильев придумал. Он у нас первый по части лирики. Типичный шестидесятник из Ленинграда. Где-то у Володина он прочел об удивительной звериной болезни: животные от нее погибают, когда их бросают любимые люди. У нас тоже были сморщенные сердца. От возраста, от жизни... Принимать новых членов в наш кружок не возбранялось - старые время от времени выбывали. Да и назывался наш клуб теперь иначе - КПСС, "Клуб Пенсионеров Сморщенное Сердце". Какой-то остряк постарался, и прижилось.
Уже и не вспомнить, как к нам стал захаживать Альберт Генрихович Помпиев. Длинный, худющий, прямой, он напоминал трость. Еще и потому, что было в нем что-то деревянное. Он все делал преувеличенно спокойно и медленно - двигался, говорил. Странный был человек. С секретом.
Так что никто особенно не удивился, когда мы узнали, что Альберт Генрихович серьезно болен. Много лет он страдал загадочным недугом. Его сердце было таким слабым, что малейшее волнение могло стать для Помпиева последним жизненным переживанием. От всякого пустяка - хоть даже от неожиданного шума - он падал в обморок. И каждый раз доходило едва ли не до остановки сердца. Тогда его забирали в больницу под усиленный надсмотр, а спустя пару месяцев отпускали домой под опеку нанятых детьми сиделок. В их компании он первое время приходил в наш КПСС, не покидая пределов дома: его квартира находилась прямо над нашим местом встречи.
Он знал, что обречен. Но лично я думаю, что он был счастливее многих из нас. Ведь что такое старость? Я для себя определяю ее так: это возраст, когда наличие желаний гораздо важнее их исполнения. Понимаете? С годами все сложнее чего-то хотеть. По-настоящему. А у Альберта Генриховича - при его-то драме! - была мечта. Путь и неосуществимая: хоть раз проехать на автомобиле за рулем. Это было так же невозможно, как в нашем возрасте пробежать стометровку на скорость. Водительских прав у Помпиева не было, об их получении было смешно помышлять. И он утешался тем, что целыми днями читал журналы и книги на автомобильную тематику, выписывал углубленные издания по конкретным маркам из-за границы, смотрел передачи о машинах по телевизору, вынужденно исключая гонки. Он знал об автомобилях все! И постепенно уверился в том, что способен сесть за руль.
Альберт Генрихович давно все придумал. Да, поначалу безумная мысль приводила его в волнение, но шаг за шагом он себя к ней приучил. И у него был четкий план. Не хватало лишь сообщников. Нам следовало арендовать учебную машину с инструктором для полного контроля ситуации. Также нужно было обеспечить машины сопровождения. Ехать Помпиев решил поздней ночью, по максимально свободным улицам. Он заранее и не один раз "прошел" маршрут - каждый знак, разметку, любую возможную помеху. Финальной точкой пути был дом какой-то подруги из другой, молодой еще жизни. Он наказал нам заранее найти учебную машину, устройство которой знал на зубок. Мы платили инструктору за уроки, и тот подгонял машину к дверям забегаловки: отчаянный старик садился на водительское место, осваивался. С каждым днем мы все больше и больше верили в успех товарища.
Это было в начале года. А совершение подвига назначили на лето - наиболее дружелюбное к автомобилистам время. И тут Альберт Генрихович пропал. Перестал заходить. Мы думали, что он мог дежурно загреметь в больницу, как уже бывало. Ждали. Затем в один из дней встречи решили подняться наверх. В квартире застали дочь Помпиева - она как раз показывала жилище возможному арендатору. Она-то и рассказала, куда пропал наш старик. Однажды за завтраком он развернул газету, пошелестел ей, перебирая страницы, коротко вскрикнул и упал. Сначала думали - обморок. Нет, смерть. Выяснилось, что в секции некрологов Альберт Генрихович увидел имя той самой женщины, к которой собирался ехать. На его похороны нас отвез знакомый инструктор на той самой учебной машине.