Счастливый брак российских курортников и турецких пляжей стал неожиданностью для обеих сторон. Еще в 1989 году на местные пески легло всего 3% наших туристов (из числа тех, кто решил отдыхать за границей); а через пару лет — уже больше половины. Однако ныне рост их числа замедлился.
Нужен нам берег турецкий?
В июне в Турции были обеспокоены отсутствием русских и надеялись, что после выборов российский обыватель все же отдохнет, и отдохнет именно в Анталии. Здесь мечтают о создании на южном побережье Дома русской культуры (с выставками, кинопросмотрами, курсами русского языка). Инициатором выступил Фонд Анталии в сотрудничестве с местной торгово-туристской элитой; посольство Турции в Москве с благодарностью примет любые предложения.
В современных западных путеводителях по Турции граждане России, широким жестом гребущие золото на анталийском базаре, значатся как местная достопримечательность, — наряду с детьми израилевыми, которые столь же непомерно интересуются местными казино (у себя играть им нельзя; впрочем, и турецкие казино существуют лишь для иностранцев). Но что еще, кроме золота и кожи, предметов маниакальной страсти наших соотечественников, влечет россиянина в Турцию? Не упрощенный визовый режим — он как раз следствие русского бума. И не дешевизна (весьма относительная). Возможно, что-то неуловимо родное, черноморское есть в знойном побережье, благоухающем шашлыком и люля-кебабом, в восточной неге влажного климата, в манерах негоциантов, легко усвоивших мелодику фразы "девачки захадити".
Во всяком случае, Анталия (и именно она) стала нашей новой нормой, новой банальностью, по отношению к которой уже можно заявлять свое нежелание следовать стереотипу, свою эксцентричность, свое пижонство. Анталия, от Кемера до Сиде — это "отдых как у людей", это условно-обобщенная Анапа с ее невыносимо горячим песком, людскими толпами, безликими дешевыми (или дорогими) отелями и отпускным возбуждением, смешанным со скукой. Немецкий журнал "Фокус" в своем рейтинге мест отдыха отвел Кемеру и Сиде весьма скромное место, попеняв за жадное и скорое бетонное строительство, за примитивно массовый характер, за недостаток "подлинности".
Отдых всегда делится на элитарный и массовый, и в основе этого деления лежит не уровень сервиса (как пытаются нас уверить в турагентствах), а место — его колорит, атмосфера, дух. Однако поначалу именно массовый и банальный отдых западного обывателя был чем-то элитарным для обывателя нашего. Некоторые наши агентства до сих пор устраивают туры, главной целью которых является "заграница вообще" в виде отеля с мини-баром. Как честно сообщил один из руководителей российско-турецкого турагентства "Тройка", работать с русскими клиентами проще, чем с французами или немцами: те, во-первых, считают деньги, а во-вторых, хотят увидеть нечто особенное; русские же верят любой названной цене и к экскурсиям равнодушны. Поэтому "Тройка" свои экскурсии в Анталии теперь почти исключительно ограничивает шопингом и прогулками на яхтах, где гид, не принимая вертикального положения, издали указует рукой на руину, ради которой иной немец вообще предпринял путешествие в Турцию. К античным памятникам "Тройка" не возит — очевидно, спроса нет. (Так что при знании иностранных языков есть смысл покупать туры у немецких или английских агентств — в полтора раза дешевле и значительно содержательнее.) Хотела бы "Тройка" делать для русских обзорные экскурсии по Турции (популярные среди европейцев), но сомневается, будут ли желающие. Пока что впечатление о российских туристах буквально следующее: у них очень плохие квартиры, поэтому в отдыхе их интересует только отель пороскошнее. Так сказать, раз в жизни поспать на чистом. Такой подход к туристу до сих пор оправдывал себя, но, похоже, исчерпан. Массовый турист уже отметился здесь. Есть ли шанс в Анталии для тех, кто не хочет отдыхать "как все", а хочет либо лучше, либо по-другому?
Отдых повышенного стандарта
Если у вас слабость к генеральским и коньячным знакам отличия, то ваш отель — пятизвездочный Фалез на краю Анталии. Правда, генералы и коньяки получают звезды за выслугу лет, а отели — напротив, за свежесть и новации. В Фалезе есть все чудеса современной цивилизации — спутниковые антенны, несколько конференц-залов со всем оборудованием, модем для вашего личного компьютера в каждом номере и даже площадка для вертолетов. Если ваша цель — не бизнес-семинар, а временная нирвана, к вашим услугам массаж, сауна, джакузи, бассейны на трех уровнях (можете перелиться из одного в другой), то ли семь, то ли восемь ресторанов и баров, весьма приличное казино и лучшая на побережье дискотека "Олимп" с отличным постмодернистским дизайном и невероятными лазерными эффектами. Даже если вам давно не шестнадцать, загляните туда хотя бы в бар — так полагается. Кормят в "Фалезе" неплохо, — и по-европейски, и по-турецки, — в номере вас встречает бутылка вина и корзина фруктов, а на ночь потчуют рахат-лукумом. Все номера с видом на море и обстановкой, которая не оскорбит ваш вкус. Если же всего этого вам мало, можете взять президентский номер за $750 в день.
Элитарность так элитарность — вещи вы запрете в сейф, себя в герметический номер с кондиционером; отель, в свою очередь, отделен от внешнего мира. Здесь вы почувствуете себя как в московском метро во время Олимпиады (если кто помнит) — пусто, мраморно, прохладно и очень, очень безопасно. У входа отель охраняют суровые янычары. Вы, конечно, можете уйти, но особо идти вам некуда. Здесь вы будете изолированы от всего, и даже на пляж будете ездить в специальном автобусе. А поскольку в пятизвездочном автобусе и солнце должно быть пятизвездочным, автобус ходит с десяти до пяти.
Отдых для эмоционального туриста
Концепция туризма, которая ныне в моде, предусматривает обязательный познавательный элемент, но от этого отдых не становится похож на лекцию. Скорее речь идет о своего рода "эмоциональном туризме", когда вы должны погрузиться не столько в теплое море, сколько в иную культуру и пережить ее со всей возможной интенсивностью. Такой подход — детище эпохи романтиков, которые (кстати, как раз на примере Востока) открыли для себя couleur locale, местный колорит. Туристическое восприятие страны как живописного пейзажа в ансамбле с не менее живописными древностями является своего рода произведением искусства; то, что создает турист, есть некий образ, имеющий, разумеется, мало общего с реальностью, но такова и должна быть романтическая мечта, образ рая, о котором можно будет впоследствии мечтать.
Всегда хорошо, когда такой образ уже исторически утрачен, как некая Атлантида. Именно так дело обстоит в Турции. Здесь есть затонувший город у острова Кекова, но и все остальные достопримечательности в своем роде затонувшие: на протяжении веков и веков они были здесь совершенно никому не нужны. Античные и христианские руины разрушены здесь не столько временем, сколько яростными кочевниками-сельджуками. Нынешний Сиде, полный античных построек и просто кишащий туристами со всего света, вообще больше десяти веков был не населен. Все это придает чуждым на турецкой земле руинам необходимую заброшенность (хотя в Сиде-то они как раз качественно отреставрированы) и создает для путешественника иллюзию личного открытия — главную добычу, которую можно привезти из туристической поездки.
Средиземное море именно в этой, восточной своей части было проходным двором для всех: троянцев и ахейцев, Александра Македонского и апостола Павла, киликийских пиратов и колонистов с Родоса, рыцарей-иоаннитов и крестоносцев, путешествующих принцесс и сельджуков, сносящих все на своем пути (последние, самые кочевые, как ни странно, и закрепились здесь). Поэтому история местных древностей — это история превратностей, одновременно драматических, как сама история, и смешных, как комедии эпохи немого кино.
Такова была, например, судьба мощей святого Николая, который родился на анатолийском побережье, в Патаре, и служил в сохранившейся по сей день церкви города Миры в Ликии (отсюда и его русский титул — Николай Мирликийский). Налетевшие на церковь сельджуки разрушили ее, вскрыли саркофаг и развеяли кости, однако по неграмотности они ошиблись саркофагом; через несколько столетий, в XI веке, сюда заплыли христианские жители итальянского города Бари и забрали бесхозные мощи с собой (в Бари они ныне и хранятся), но в спешке кое-что забыли, и пара косточек выставлены сегодня в Анталийском музее. Наконец, еще через несколько столетий, в 60-е годы XIX века, некий русский князь с хорошо знакомым нам сочетанием щедрости с бестолковости вложил немало средств в реставрацию церкви (архитектор Зальцман переделал в ней все по собственному, малоквалифицированному, усмотрению) и заодно ничтоже сумняшеся увез с собой в Россию то, что счел мощами Николая, открыв какой-то, уже третий в нашей истории саркофаг. Ныне же церковь преподносится туристам как "храм Санта Клауса", окончательно став продуктом диснейлендовской культуры. Частью этой культуры является и туризм — как Диснейленд, он преподносит современному человеку ужасы и наслаждения в приятном и безопасном масштабе.
Комическое и трагическое в туристском варианте
Более трех тысяч лет назад южная Турция была Памфилией, "землей всех племен" по-гречески. После троянской войны (что проходила северо-западнее) ее колонизовали ахейцы под руководством доблестного полководца Мопса. Но фактически греки смогли основать здесь всего один город — Фаселис (туда сегодня можно совершить путешествие на яхте), место для которого купили у пастуха за горсть сухой рыбы. Жители Фаселиса впоследствии славились, во-первых, своим жульническим характером (правда, "хуже всех в мире в этом отношении жители Сиде", как пишет саркастический Стратоник), а во-вторых, декадентскими мужскими прическами. Фаселис, от греков перешедший, как и вся Ликия, под власть персов, с радостью отворил свои ворота Александру Македонскому; но потом жители ушли с этого места, оставив туристам целых три гавани (из них одна закрытая, для военных кораблей), акведук, театр, бани и площадь. В римские времена Памфилия была одной из провинций, причем командированные на места начальники тут перешли всякие границы в воровстве и мздоимстве, настолько, что Цицерону пришлось даже клеймить некоего Гая Верра за то, что тот уносил статуи из храма в Аспенде прямо на глазах народа.
Путешествия по античным городам Памфилии и соседней Ликии показывают, что, как сказали бы Ильф и Петров, жители этих стран преимущественно мылись в бане, ходили в театр и умирали. Исключительно бани, театры и гробницы оставили они нам. Театры — самое впечатляющее; не только в архитектурном смысле (хотя полностью сохранившийся очень высокий театр в Аспенде — ощущение незабываемое), но и в, можно сказать, социополитическом: как наглядный образ демократии. Конечно, агора, главная городская площадь, где собирались жители, — символ более важный, но для туриста важна зрелищность, и он одерживает победу над пуристом-историком. Если вы случайно попадете в прибрежный поселок Симена (например, в ходе яхт-тура к затонувшему городу Кекова), не поленитесь и вместо посещения местного бара совершите двадцатиминутное восхождение к крепости: там для вас сюрпризом явится крошечный, всего на семь рядов, просто пионерский по своим масштабам театрик, без которого этот мини-город все же не мог обойтись. Сама крепость с ее гордыми кремлевскими зубцами и вполне очевидной провинциальностью тоже даст простор вашей иронии, которая есть важнейший инструмент туристского восприятия действительности. Античная Анатолия — греческая провинция, и именно провинциальность, как это нередко бывает, придает ей очарование. Статуи в музеях Сиде и Анталии далеко не так совершенны, как Венера Милосская, и потому часто интереснее. Голова военачальника взята от другой статуи, и потому кажется почти сатирически уменьшенной; лицо римского воина очень странно искривилось в улыбке, — то ли скульптор не справился со своей задачей, то ли такая злобная была у портретируемого натура.
Другое, что влечет к себе туриста, — это, конечно, образ смерти и ужаса. Чем больше уюта и комфорта ищет турист в своем жилище, тем больше саспенса жаждет он в зрелищах. Статуи из анталийского музея, вполне совершенные, но утратившие несколько неожиданные свои части, дадут великолепный материал любителям триллеров: лицо Артемиды, превратившееся в оскал безносого черепа, богиня Лето, составленная из мелких осколков, некто мужского пола, утративший весь торс, кроме плеч и бедер, а в саду — аллея одиноко стоящих ног, как будто отрубленных сельджукским ятаганом. В Сиде одна из статуй экспонируется лежащей на тачке — вполне сюрреалистический жест. Наконец, впечатляют своей суровой "ужасностью" некрополи древней Ликии (западнее Памфилии, там, где нынешние Каш, Симена, Фетхие), мрачные, почти кельтские по своему духу. Это, во-первых, скальные гробницы, похожие на окна, вырубленные прямо в склоне горы, и во-вторых, еще более странные, вознесенные на высокие пьедесталы каменные гробы. Мертвец, в представлении ликийцев, должен быть ближе к небесам, а возносят его туда гарпии. Смерть занимала важное место в представлениях ликийцев о бытии: о них известно, что, стремясь избежать порабощения, они сжигали своих жен и детей на глазах у врага — "с яростной жаждой смерти", как пишет Плутарх.
Отдых вне стандарта
Осмотр всего этого вы можете предпринять, где бы ни отдыхали. Но самым элитарным отдыхом считается во всем мире не беглый осмотр достопримечательностей, а жизнь внутри них — почти компьютерная иллюзия абсолютной подлинности, "виртуальная реальность" туриста. Тут, разумеется, речь идет не об античных руинах, а о стиле жизни не столь древнем и более восточном — об оттоманских домах-дворцах с турецкими банями, мраморными бассейнами и иными роскошествами. В Турции жизнь в таком доме (внутри полностью соответствующем уровню пятизвездочного комфорта) — довольно дешевое удовольствие (в отличие от Испании, где замки-"парадоры" стоят дорого). Такие отели есть в старой цитадели Анталии, где к вашим услугам красивая гавань для яхт и маленькая купальная бухта, из которой не видны многоэтажные дома. В большой приморский город, слишком напоминающий Сочи, вы можете вообще не выходить, проведя весь отпуск в условно-восточной атмосфере "Тысячи и одной ночи": оттоманская нега и лень, ориенталистская роскошь. Вы можете жить в атмосфере сераля, под апельсиновыми ветвями, возлежать на диванах с шелковыми подушками или прямо на ковре, курить кальян, слушать томительную турецкую музыку и поглощать кишмиш, пахлаву, сладчайшие дыни и прочие яства, напоминающие образы Востока из простодушных русских сказок. Наконец, обязательной частью программы являются турецкие бани (хамам), роскошно-мраморные, в стиле картин Энгра: романтизм явился крестным отцом Востока, и в его обличье Восток и предъявляет себя туристу-эстету.
А когда, расслабившись после бани, вы опуститесь в плетеное кресло в затененном дворике и пригубите турецкий кофе, за вашей спиной может неожиданно возникнуть украинский армянин скрипач Миша, неведомым ветром занесенный в Анталию на ПМЖ, и вкрадчиво заиграть "Утомленное солнце". И тогда вы на миг почувствуете себя так, как и должен чувствовать себя турист-эстет — неопределенно-ностальгически. Например, одиноким и сладостно печальным белоэмигрантом — еще в Крыму или уже в Стамбуле. Исторически все это будет весьма неточно, зато стилистически совершенно правильно.
ЕКАТЕРИНА Ъ-ДЕГОТЬ