"Вот будущий президент России!" Эти слова, которые, согласно аппаратному эпосу, были сказаны два года назад Борисом Ельциным в адрес Олега Сосковца, вероятно, все это время звучали в ушах первого вице-премьера. Порой казалось, что они являются пророческими. Вчера оказалось, что это не так.
Лестная характеристика, данная Сосковцу Ельциным, стала известна в Кремле и Белом доме со слов бывшего белорусского премьера Вячеслава Кебича. Сам Кебич был буквально потрясен. Он не мог поверить в возможность того, что Олегу Сосковцу удастся выиграть выборы в открытой борьбе с опытными политическими противниками, которыми являлись российские левые. Как считал Кебич, Сосковец, будучи аппаратным гением, не создан для публичной политики. Не исключено, что именно этот эпизод в значительной мере объясняет кажущиеся на первый взгляд не вполне уместными и излишне патетическими слова о последнем гвозде, который был якобы "вбит в крышку гроба попытки проведения переворотов в российском государстве". Возможно, станет более понятным и совсем уж странное заявление Чубайса: Сосковец — "духовный отец" Барсукова и Коржакова.
Как ни удивительно, но из всей троицы вчерашних отставников Олег Сосковец был наименее неожиданной кандидатурой. Тучи над его головой сгущались уже давно, что сотрудники его аппарата фиксировали с печальной обреченностью. Взлеты и падения "хозяина" подчиненные определяют очень быстро. Реже стали визиты в Кремль, а ведь еще недавно Сосковец был "за стеной" едва ли не чаще самого премьера. После возвращения с аудиенций вице-премьер все чаще замыкался в своем кабинете, отменяя все встречи и перенося время рабочих совещаний. За этой паузой следовали периоды буквально бешеной активности: заседания, селекторные совещания, встречи, поездки. Потом все повторялось снова. Однако чувствовалось, что Сосковец, по образному выражению одного из его сотрудников, все время попадает "не в такт". Поэтому когда Борис Ельцин, говоря о грядущих кадровых перестановках в правительстве, сказал, что кто-то "не дотягивает", а кто-то просто "устал", в аппарате первого вице-премьера поняли: "устал" — это про их шефа.
Сказать, что Сосковец не справлялся со своими служебными обязанностями, было бы неверно, в любом случае — не более верно, чем это относилось бы ко всему правительству. Сосковец был не генератором идей, не стратегом, а управленцем, отвечавшим за текущую работу. Публично отчитать министра, навести ужас на аппарат, решать рутинные вопросы с главами администраций — это он мог, и в какой-то степени Черномырдин не ошибся, приблизив его в свое время к себе. На Сосковца можно было взвалить многое, и он это выполнял, несмотря на то что в полном соответствии с правилами номенклатурного поведения Восленского всегда стремился казаться глупее, чем есть на самом деле.
Беда в том, что очень быстро Олег Сосковец стал играть свою собственную игру, став своеобразным противовесом премьеру. Временами, казалось, он уже садится в заветное премьерское кресло, но каждый раз Черномырдин удерживался на краю пропасти, и Сосковец вновь уходил в тень. Верный аппаратным законам, он быстро примкнул к одной из могущественнейших группировок, в которой центральной фигурой был Александр Коржаков. В Белом доме им противостоял Черномырдин, в Кремле — первый помощник президента Виктор Илюшин. В такой ситуации профессиональные решения и политическое поведение участников начинают подчиняться уже правилам групповой солидарности, причем отставка одной из ключевых фигур группировки часто приводит к постепенному отходу в небытие и остальных ее членов. Если что-то и было необычным во вчерашних отставках, так это их количество — такого не было с 50-х годов. Этот феномен корреспонденту Ъ высокопоставленный сотрудник администрации президента объяснил по-солдатски прямолинейно: "Речь идет о власти. Большой. Очень большой".
ЛЕОНИД Ъ-БРОДСКИЙ