Поздравляю, господа, вот и еще сто лет прошло. Ужасный, кровавый, железный век, в котором выпало жить нам, несчастным, тонет в Лете. Новый же век, век прогресса и гуманистического совершенствования жизни, вступает на свое поприще. И Взирающий с Небес одобрительно следит за своими созданиями, которые все больше склоняются к исполнению Его заветов, к Добру и Истине.
Многострадальная наша Россия имеет больше оснований, чем любая другая держава, ликовать по поводу прощания с ушедшим столетием и встречи будущего. То, что минуло безвозвратно, было кошмаром. Стоит лишь коротко перечислить испытания, которые выпали на долю наших отцов и нашу, чтобы засомневаться: да может ли один народ и одно государство снести такое за один лишь век?
Страшная, разрушительная и жесточайшая Отечественная война, орды предводительствуемых тираном варваров, называвших себя европейцами, один шаг до гибели государства, от которой спасают лишь Господь, гений народного полководца и жертвенность самого народа, поднявшегося за сурового Отца-Государя против много сулящего иноземца.
Война кавказская — неизбывное наказание за грехи наши.
Брожение умов образованной части общества, происходившее в России в продолжение почти всего столетия, и беспощадное подавление вольномыслия со стороны власти — от расстрела бунтовщиков на площади до повешения или ссылки в каторгу за юношескую пытливость.
Уступка прогрессу — Великая освободительная Реформа. И что же? Не питаемая прежде к самым жестоким властителям ненависть к Освободителю, террор, убийства, жажда крови и революции. Честные, но, скажем откровенно, не самые умные люди не нашли другого занятия, как истреблять друг друга, словесно и бомбами. Хитрецы же и проходимцы самого низкого человеческого разбора начали наживаться, теснить людей образованных и благородных, словно американцы краснокожих. А быстрее и лучше всех в пореформенной жизни освоился чиновник русский, взяточник и казнокрад.
Тут же позорно проиграли войну против всего европейского мира — слава Богу, хотя бы без потери территории. Но не успокоились и послали своих солдат на Балканы помогать братьям славянским, навоевались и там — к счастью, опять русский генерал выручил, показал миру, что есть еще у России настоящий воин.
Между тем политические убийцы продолжали бесчинствовать в самой державе, по Санкт-Петербургу и Москве гремели взрывы, что ни день, то на улицах стреляли. Настроения fin de siecle и декаданс покоряли публику. Увлечение литературой, воспевающей все дурное, музыкой, терзающей ухо, живописью, подражающей европейскому утомленному взгляду,— вот с чем мы заканчиваем век, который рассчитывали прожить просвещенно и достойно. Скорость путешествий и проникновение электричества во все отрасли повседневной жизни не исправили нравов — напротив, жестокость и бессердечие стали знаками времени.
Что же ждет нас в столетии наступающем, с чем мы подойдем к завершению второго тысячелетия от Рождества Спасителя?
Возможно, утомленный нынешней жизнью читатель упрекнет нас в излишней и безосновательной вере в лучшее будущее России. Но, вопреки кажущимся очевидными опасностям, грядущее нам представляется светлым и великим. Попробуем же описать лишь то, что произойдет непременно, если мы только сами не разрушим уже начатое.
Естественное и непреодолимое движение к цивилизации в ближайшие десятилетия введет нашу страну в семейство европейских государств. Освобожденное от извечного российского рабства население покажет чудеса умелого труда и хозяйствования. Не далее чем в десятом--пятнадцатом году русские станут быстрее всех богатеющей нацией, обогнав даже и Северо-Американские Соединенные Штаты. Вывозя на мировой торг все, что издавна предлагала Россия скудным и не располагающим землями народам — хлеб, уголь, мазут, лес, льны и прочие основные материи — мы станем владыками мировой торговли, поистине богатыми гостями извечно неблагожелательного к россиянам мира.
Научные успехи будут находить на русской почве благоприятные условия. Не только железные, но и проселочные дороги от Варшавы до Камчатки будут подавать пример. Воздушное сообщение переступит границы всех фантазий, и однажды мир будет рукоплескать какому-нибудь русскому поручику, облетевшему, подобно герою m-r Jules Verne, вокруг всего земного шара. Развитие телеграфа, сколь это ни покажется сейчас невозможным, рано или поздно сделает обычной передачу на расстояние всяческих сообщений и даже изображений, что же касается до проводов, то ведь известно, что и воздух проводит электричество!
Позабывши века рабства и бедности, русские обнаружат такие способности к энергичной и деятельной жизни, которым позавидуют и британцы. Наши столицы сделаются богатейшими и благоустроеннейшими городами на свете, наша власть станет мягкой и поощряющей вольность, у нас будет самая не стесняющая граждан монархия и самое разумное правительство. Умнейшие и образованнейшие люди будут научным путем, через вычисления и с помощью специальных машин, выбирать наилучший способ решения беспокоящих государство вопросов. Западные и азиатские губернии уж более не будут нуждаться в постоянном усмирении — собственный интерес заставит их дорожить российской опекой.
Словом, радужными представляются нам новые времена. Какими же им и быть после того, что уже пережила Россия? Ведь вся история человеческая показывает, что после дурного всегда наступает хорошее.
Однако мы, русские, отличаемся тем, что можем переломить и самое историю. Вот и теперь, у парадного входа в грядущий век, мы представляем себе те великие глупости и упущения, на которые способны народ и правители российские, только бы избежать лучшей жизни.
Первое, что нам грозит: пренебрежение революционной, нигилистической, анархической опасностью. Да, бомбисты и убийцы, романтические визионеры, пытавшиеся обмануть простолюдина обещаниями несбыточного, уже, кажется, перестали быть опасными. Но стоит власти ослабить свою руку, как им на смену придут массы, которыми овладеют новые, распространяющиеся из Германии идеи "освобождения пролетариата" и "общественной собственности". А идея, овладевшая массами, может стать материальной силой — во всяком случае, так считают модные нынче материалисты. Если дурная революционная болезнь не будет излечена самыми серьезными средствами, из разряда тех, которыми ее лечил в Париже генерал Галифе, нас ждет кошмар, по сравнению с которым пугачевщина покажется милой шалостью. Станет и того, что новый Пугачев будет непременно с университетским курсом, пусть незаконченным, а архаровцы его, увы, грамотные, возьмутся за автоматические ружья.
Затем вольница сменится деспотией, по сравнению с которой правление Ирода покажется мягким, и тысячи — кабы не миллионы — не только истинных врагов новой власти, но и ее ранних адептов пойдут в каторжные работы, на истребление, в Сибирь.
Тут вполне уместной может оказаться небывалая война между германскими последователями уже сейчас проявившейся социалистской идеи и ее русскими безумными сторонниками. Представить такое уничтожение людей сейчас невозможно! И кто победит — Бог весть. Хорошо, коли лучший, а вероятнее, что более жестокий и лживый.
Потом годы гниения в изоляции от умеренного и осторожного европейского и северо-американского коммерческого сообщества лютеран... Возникновение некоторой Die Karikatur на империю, в прочем мире считающуюся воплощением зла... И, наконец, возвращение на общий путь христианского человечества, начало с того же самого поворота, к которому Россия, усталая и обескровленная, добрела сейчас, еле различая направления, с трудом прокладывая свою, определенную Петром дорогу с Востока на Запад.
Впрочем, все эти кошмары — лишь видения, обычные для ночи перед Рождеством. И наш рассудительный, просвещенный читатель понимает, конечно, что новый век сулит России лишь процветание и величие. Ведь мы все уже совершенно новые русские, предприимчивые и работящие, истинные граждане своего времени.
Точно так же считает и мой дворник. Однако не метет в воротах, полагая, что, авось, само растает.
Ваш m-r Alexandre
1899, декабря, 28 дня.