Не знаю, что было у нее в сумке. У старушки, которая шарахнула со спины этой сумкой по голове омоновца. Может, батон хлеба, а может, и кусок мороженого мяса. «Не смейте бить наших детей!»—кричала она. «Где тут ваш ребенок?»—поинтересовался омоновец, поправив шлем. И добавил: «Я вас сейчас привлеку за нападение на сотрудника милиции». «Они все мои дети!»—еще тоньше крикнула старуха, но отступила.
Дети шли по Арбату.
Разгоряченная стая от тринадцати и старше. В движении ее была деловитость, и глядя на них со спины, казалось, что это рабочая смена подтягивается к заводской проходной—серый поток, втянутые в плечи головы, ботинки с железными носками—чтобы не отбить ноги в драке.
Александр Белов, лидер ДПНИ, повел их туда, куда не разрешили московские власти. Потому что ходить туда, куда можно—на набережную Тараса Шевченко («в милицейский загон»—так они говорили),—стыдно.
Не стыдно по-фашистски вскидывать руку.
Бить «черных».
Или мечтать об этом.
Или хвастаться этим.
Перед стычкой с ОМОНом Белов исчез. Но это тоже не стыдно.
«Черные» убили мою семью, моих родителей, моего брата!»—надрывно кричала девушка, извиваясь в руках милиционеров. Несколько минут назад она шутила и смеялась с приятелями, такая теплая и домашняя, аккуратно одетая. Интересно, что она сказала маме, выходя утром из дома.
Многие—парами. Так, не разнимая рук, и подставлялись под милицейские дубинки. Омоновцы брали в основном парней—оторванные от приятелей, их подруги набрасывались на милиционеров с ожесточением.
Когда самых агрессивных милиция распихала по спецавтобусам, к омоновцам подошли двое мальчишек в слезах: «Вы забрали нашего друга, а ему всего тринадцать. Отпустите!» «Идите, поищите его в автобусах»,—предложили омоновцы. Но парни испугались, что их оттуда уже не выпустят.
… Они закрывают нижнюю часть лица респираторами, воротниками, шарфами. Говорят, что боятся—вдруг их узнают. В школе такая популярность не нужна.
Респираторы—фишка этого года.
Дети 90-х росли по дворам. Хулиганье! Дети нулевых мыли машины и торговали на перекрестках. На смену их игрушечному капитализму пришел национализм—показной, крикливый, ряженый, компанейский. И очень опасный. Меньше для страны, больше для их судьбы.
Они думают, насилия в подворотнях над «хачами» можно не стыдиться. И даже заснять на телефон. И вывесить в Сеть.
Они сами попались в сеть! Только не испугались, а с возбуждением жертвы решили, что это и есть час их истины.
Лет пять назад национализм, острое пойло из отбросов для бедных, стал входить в моду. В этом году он празднует свой третий публичный год. Успех «Русского марша» в 2006-м удивил даже его организаторов. Маленькая дата тяжелой болезни.
Смотрите. Не стыдно.
Хотя и прячутся они за респиратором, самая страшная зараза уже завладела ими.