Власть своими руками создает нового суперсобственника: в апреле будет готов, а в июне принят закон о всеобщей «церковной реституции». Может ли Московская патриархия стать богаче «Газпрома» и РАО «ЕЭС России»?
Разговоры о «церковной реституции» в России не новость. Где-то в середине 90-х Московская патриархия стала жестко настаивать на возвращении ей храмов и монастырей, которые государство передавало церкви лишь в безвозмездное и бессрочное пользование, в бесплатную аренду. В 2002-м прогремел со своей инициативой «отдать церкви землю» сенатор Иван Стариков. Но все эти требования и инициативы власть как-то заминала, ссылаясь на их несвоевременность и нереалистичность.
И вдруг появляется инициатива, которая могла только грезиться церковным иерархам. На заседании правительственной комиссии по вопросам религиозных объединений в начале марта Дмитрий Медведев поручил Министерству экономического развития и торговли (МЭРТ) подготовить в месячный срок проект закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения». Согласно концепции закона религиозным организациям безвозмездно передадут в собственность все движимое и недвижимое имущество религиозного назначения, которое сейчас находится в федеральной собственности. Его точный объем пока не берется подсчитать ни один эксперт. Но все сходятся во мнении — это будет крупнейший акт приватизации в истории России.
КОМУ ДОСТАНЕТСЯ «КОНТРОЛЬНЫЙ ПАКЕТ»?
Деловой интернет-портал DP.Ru попытался оценить собственность Русской православной церкви Московского патриархата (РПЦ МП) только лишь на территории Москвы. Здесь под «церковную реституцию» подпадает около 600 объектов площадью от 5 до 50 тысяч квадратных метров с земельными участками площадью от 0,3 до 10 га. Учитывая стоимость гектара московской земли (от 6 до 50 млн долларов) и квадратного метра (от 3 до 15 тысяч долларов), можно приблизительно подсчитать общую стоимость церковной собственности в столице. Одна лишь недвижимость потянет на 50 млрд долларов. В целом же по стране РПЦ МП должны отойти 443 монастыря, 12 665 приходов и, как подсчитал еще Иван Стариков, около 2 млн га земли. В общем, в собственности РПЦ МП окажется имущество, вполне сопоставимое по стоимости с активами монополистов «Газпрома», РАО «ЕЭС России», РАО «РЖД». К этому надо прибавить и то, что сэкономила РПЦ МП на налогах на добавленную стоимость, на недвижимое имущество и на таможенных пошлинах, от которых ее освободил закон в конце прошлого года. Не случайно чиновники МЭРТ говорят, что церковь получает «широчайшие коммерческие возможности».
Но кто же является конкретным распорядителем собственности РПЦ МП, кто будет решать судьбу колоссальных фондов? Может быть, каждый отдельно взятый церковный приход? Ответ на этот вопрос мы находим в уставе РПЦ МП — ее основном нормативном документе. В нем очень конкретно прописаны имущественные отношения. Согласно пункту 5 главы 15 устава все имущество, принадлежащее приходам и подразделениям РПЦ МП, является не их обособленным имуществом, а общецерковным. А право распоряжаться таким имуществом, согласно пункту 7 той же главы, принадлежит исключительно Священному синоду. В уставе несколько раз оговаривается, что если какой приход пожелает покинуть юрисдикцию РПЦ МП, то он не сможет взять с собой не то что здание храма, но и самую последнюю свечку, купленную на приходские средства.
А кто конкретно в Священном синоде принимает решения о распоряжении церковным имуществом? Ведь это отнюдь не соборно избранный орган, сформированный теми самыми приходами и структурными подразделениями, имуществом которых он распоряжается. Синод формирует себя сам. Он состоит из двух частей — постоянных членов, которые входят в синод по должности и составляют в нем большинство, и временных — нескольких архиереев, вызываемых на полгода из провинциальных епархий и ничего не решающих. В свою очередь, среди постоянных членов можно выделить своего рода «президиум» — иерархов, постоянно пребывающих в Москве и полностью контролирующих ситуацию. Это патриарх, власть которого весьма ограничена синодом, и митрополиты Кирилл (Гундяев), Климент (Капалин) и Ювеналий (Поярков). Вот люди, которые по уставу РПЦ МП, распоряжаются всем церковным имуществом. Однако при том что патриарх и митрополит Ювеналий уже в преклонных летах и уступают по своим хозяйственным задаткам более молодым и успешным собратьям, принято говорить о некоем двоевластии митрополитов Кирилла и Климента — главных, кстати, кандидатов на будущее патриаршество. Конечно, как и всяким крупным начальникам, им тоже приходится считаться с разными «группами влияния». Для них важно и мнение Кремля, и партнеров из светского крупного бизнеса. Но реальные решения в области управления церковными активами принимают именно они — председатель крупнейшего синодального отдела и управляющий делами Московской патриархии.
ПРОЦЕДУРА
Как практически будет осуществляться грядущая «церковная реституция»? После того как законопроект, разработанный МЭРТ, пройдет все стадии «одобрения» (а это запланировано на лето), Росимущество начнет всероссийскую инвентаризацию церковной собственности. Все религиозные организации обязаны подать в это ведомство пакет документов, в котором укажут, на что они претендуют. В заявки можно включать и прилегающие к храмам и монастырям здания, предприятия, земли, если они «по территориальному, архитектурному и функциональному признакам неразрывно связаны с объектами религиозного назначения». Церкви, таким образом, может передаваться все подряд, за исключением памятников из списка всемирного наследия ЮНЕСКО.
В том случае, если на одно и то же имущество претендуют несколько религиозных организаций, как, например, в Суздале, где 19 храмов переданы «альтернативной» Российской православной автономной церкви (РПАЦ), чиновниками будет проводиться «конкурс». Каждая организация, например РПЦ МП и РПАЦ, должна будет доказать, что по историческим «или иным» причинам она имеет на храм больше прав, чем конкурент. В общем, заранее понятно, кто кому и что докажет и как власть решит в России проблему «альтернативного православия».
Кстати, вопрос об историческом «первородстве» РПЦ МП, то есть о том, что храмы дореволюционной Русской церкви должны передаваться именно ей, не так уж и очевиден. В современной России зарегистрировано еще несколько православных церквей, кроме РПЦ МП, которые могут захотеть доказать свое историческое правопреемство с дореволюционной Русской церковью. Правда, крупнейшая из них — Русская зарубежная церковь (РПЦЗ) — 17 мая этого года будет ликвидирована, подчинившись Московской патриархии. Впрочем, РПЦЗ разделилась на несколько «ветвей», и ее исторические права теперь принадлежат не только той части (во главе с митрополитом Лавром), которая самоликвидируется. Кстати, о том, что РПЦ МП — «не является прямым потомком дореволюционной православной церкви», говорит в интервью «Коммерсанту» и начальник отдела политики управления государственным имуществом департамента имущественных и земельных отношений МЭРТ Ольга Соколова.
«РЕСТИТУЦИЯ» ИЛИ...
Правомерно ли употреблять по отношению к готовящейся сдачи госимущества термин «реституция»? В РПЦ МП считают, что нет. Но вовсе не потому, что дореволюционная церковь не была отделена от государства. Главный юрист Московской патриархии Ксения Чернега заявляет, что это не реституция, потому что маловато передают — только объекты религиозного назначения. А доктор экономических наук игумен Филипп (Симонов), возглавляющий департамент Счетной палаты РФ, добавляет, что при подлинной реституции имущество возвращается в том виде, в котором было отобрано, а не в руинах.
Андрей Себенцов, председатель правительственной комиссии по вопросам религиозных объединений, по-своему объяснил «Огоньку», почему готовящуюся акцию нельзя считать реституцией. Поскольку невозможно выяснить, кто законный владелец церковной собственности, говорит Себенцов, то «имущество религиозного назначения решено просто передать религиозным организациям для использования по его назначению». Чиновник понимает, что нет ни четких критериев определения «назначения» имущества, ни системы контроля и ответственности за его использование.
Религиовед, автор монографии «РПЦ: современное состояние и актуальные проблемы» Николай Митрохин поделился с корреспондентом «Огонька» еще одной проблемой. В законопроекте, разрабатываемом МЭРТ, не оговаривается, когда была изъята собственность, передаваемая церкви, и в какие сроки церковь должна сформулировать свои претензии.
Предстоящая всероссийская клерикализация имущества породит уйму проблем для граждан. В печати недавно описывалась драматическая история простой саратовской жительницы Светланы Масленниковой, домик которой внезапно оказался в церковной ограде Духосошественского собора. Она с дочерью-инвалидом ютилась в 13-метровой комнатке дома, который собор объявил бывшей церковной сторожкой. Основную часть дома городские власти по требованию епархии передали церкви, но железной церковной оградой обнесли весь дом. Чего только не делали церковные власти, чтобы выжить Масленникову: запрещали строить туалет, выключали отопление, требовали оплаты коммунальных долгов с 1990 года. Когда у дочери Масленниковой ночью случился приступ, мать, чтобы вызвать «скорую», стала стучаться в собор и в его железную ограду. Ей не открыли, вскоре девушка умерла.
Или более масштабная история. Рязанская епархия РПЦ МП давит на местные и федеральные власти, требуя передать ей целиком историко-архитектурный музей-заповедник «Рязанский кремль», ставший музеем еще в 1884 году. Однако рязанские музейщики оказались крепким орешком, тем более что их поддержали тысячи жителей города, создавшие общественный комитет защиты музея. Впрочем, с принятием нового закона у музея не останется шансов, и многолетняя борьба окажется напрасной.
***
В общем, получается, что «церковная реституция» проводится в интересах узкой группы влиятельных иерархов. И иначе при существующих порядках не может быть. Власть, безусловно, рискует, делая такой широкий жест в сторону РПЦ МП и собственными руками создавая себе конкурентоспособного партнера-оппонента. Каждый может нарисовать немало ситуаций, когда по тем или иным вопросам церковь может с властью поспорить. В современной «вертикальной» России это может оказаться едва ли не единственный крупный бизнес, не встроенный жестко в систему власти.
ЗЕМЛЯ И ВЕРА
ТРОИЦЕ-СЕРГИЕВА ЛАВРА, 7 тыс. га
Земельные владения лавры раскиданы по всей территории России. В середине 1980-х обитель получила 19 га недалеко от монастыря. Там монахи выращивали овощи и ягоды. Спустя семь лет было организовано подворье лавры в Рязанской области. Вместе с разрушенным храмом церковь получила 800 гектаров земли. Остальная земля лавры — в Липецкой области. Там выращивают в основном пшеницу. Помимо этого, жители лавры заняты в мастерских — ремонтных, портных, золотошвейных, иконописных и мастерских белокаменщиков.
МОСКОВСКИЙ СРЕТЕНСКИЙ СТАВРОПИГИАЛЬНЫЙ МУЖСКОЙ МОНАСТЫРЬ, 5 тыс. га
В 1990-х годах наместник монастыря архимандрит Тихон попросил у чиновников областной Думы немножко земли, чтобы как-то обеспечить пропитание монахов. Предполагалось на паре гектаров развести пчел и посадить овощи. Вместо этого ему предложили возродить погибающее хозяйство колхоза «Восход» Михайловского района Рязанской области.
Сейчас монахи выращивают пшеницу, кукурузу, овес, многолетние кормовые травы. Министр сельского хозяйства Александр Гордеев приводил монастырское хозяйства в пример всем фермерам.
СВЯТО-ТРОИЦКИЙ СЕРАФИМО-ДИВЕЕВСКИЙ МОНАСТЫРЬ, 500 га
Монастырь владеет семью сельскохозяйственными скитами. Выращивают овощи, фрукты и зерно.
ВАЛААМСКИЙ СПАСО-ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ СТАВРОПИГИАЛЬНЫЙ МОНАСТЫРЬ, 200 га
Это почти половина всех сельскохозяйственных земель архипелага. В монастыре — своя пекарня, автохозяйство, керамическая, столярная и слесарная мастерские, камнерезное производство, есть ферма, форелеводческое хозяйство и даже флот. Ферма обеспечивает молоком не только монахов, но и детский сад, школу, больницу.
Фото ОЛЕГА БУЛДАКОВА/ИТАР-ТАСС