ЧТО ПРЕДЛАГАЮТ
Билборд перекатный
Рекламу на колесах скоро запретят. Потому что она рекламирует что попало
Cлучалось ли вам, стоя в пробке, рассматривать грузовик с рекламным щитом на «спине»? Первыми, помнится, на рынке мобильной рекламы (так это называется) была некая строительная компания — пять лет назад на улицах столицы появились машинки с макетами строящегося дома. Две башни пастельных цветов были накрыты огромным прозрачным колпаком и вызвали лютое любопытство у всех — дело доходило до аварий на дорогах.
Сейчас мобильная реклама — привычное дело. И прибыльное. Так, содержание рекламного грузовичка стоит не больше $1000 в месяц. А минимальная цена аренды носителя рекламы — $3000.
В те же $3000 в месяц заказчику обойдется размещение одного билборда в центре Москвы. Но рекламные места покупаются заранее, и часто владельцы магазинов, ресторанов просто не могут найти свободный билборд рядом со своим заведением.
Пикантность ситуации заключается в том, что до сих пор закон не регулировал правила размещения рекламы на машинах. И до недавнего времени она существовала почти бесконтрольно: не платила налоги, не получала разрешение у городских властей, на нее не распространялся запрет, например, на рекламирование алкоголя. И даже внесла свой вклад в борьбу с московскими властями. Так, один из кандидатов на пост мэра Москвы Александр Лебедев в конце позапрошлого года не смог разместить свой светлый образ на стационарных и подконтрольных московскому правительству билбордах, и на улицах города появились машинки с милым лицом. Рецептом Лебедева воспользовался и Жириновский во время избирательной кампании в Мосгордуму.
Однако скоро вольница закончится, Госдума в очередной редакции «Закона о рекламе» собирается запретить мобильные билборды вообще. По словам зампредседателя комитета Госдумы по экономической политике Владимира Мединского, депутатам, а также московским властям не нравится, что на такой рекламе «рекламируют, что хотят». К тому же горожане раздражены тем, что праздношатающиеся грузовички усугубляют ситуацию с пробками.
Владельцы мобильного рекламного бизнеса, впрочем, собираются отстаивать свои права. «Мы готовы платить налоги и хотим работать на тех же правах, что и другие участники рынка, — говорит Валентин Терентьев, директор одного из крупнейших рекламных агентств, занимающихся мобильными билбордами. — Если Дума нас запретит, мы будем подавать апелляцию в Конституционный суд».
/АЛЕКCАНДР ДМИТРИЕВ/
ЧТО НОСЯТ
Москва в сапогах
Высокая обувь заставляет женщин пересмотреть гардероб, а мужчин - пересмотреть женщин
Не убереглась я, купив модные в этом сезоне высокие сапоги. Кожаное изделие цвета махагон оказалось капризным диктатором, который вертит мной как хочет. Как другие куски кожи и каучука — миллионами москвичек. Сапоги требуют показухи. Они не понимают, как их высокое, красивое голенище, безупречно облегающее ногу, можно упрятывать под какие-то там длинные одежды. Сапоги требуют юбку или особого кроя брюки. Вы думаете, случайно расплодились в этом сезоне всякие укороченные штанишки — капри, бриджи и бермуды? И что случайно они все из себя твидовые, склоняющие нас к образу денди и Шерлока Холмса, флегматично охотящегося на собаку Баскервилей?
Теперь вся Москва охотится непонятно на кого. В классических казаках с тиснением, с ушками на голенище. В жокейских сапогах, в ботфортах с мехом, на шнуровке. В высоких сапогах с негнущимся голенищем и с наборным каблуком.
Ведь в чем дело? Не в том, что сапоги теплее и практичнее и грязью брюки при них не заляпываются.
Сапоги — это символ женской власти, независимости и вообще активной позиции. Сапоги возвращаются в моду после периодов изнеженности и бездеятельности.
— Сапоги — мужская обувь, — рассказывает Наталья Подтелкова, заместитель директора Московского виртуального музея обуви. — Мужчины — наездники, путешественники. Поначалу сапоги в женском арсенале возникают для верховой езды. Популярность сапог в 70-х связана опять же с образом амазонки, воительницы. Яркие примеры — Брижит Бардо в роли моторокерши в знаменитых высоких ботфортах, Джейн Фонда в роли гостьи из будущего Барбареллы. Моде на сапоги мы обязаны и Ив Сен-Лорану, который показал ботфорты из крокодиловой кожи, и Андре Куррежу с его сапогами с квадратным носком из ламинированной кожи. Это было провозглашение свободной, эмансипированной женщины.
И если раньше, в 20-е, эпоху коротких платьев-туник, и в 60-е, эру мини, появление сапог в нашем арсенале диктовала подскакивающая длина юбки, то теперь сапоги нахально демонстрируют, кто в гардеробе хозяин. И комиссарши, и наездницы, и Дианы-охотницы теперь владеют гипнотизирующим мужчин символом власти. Они и рисунок ноги демонстрируют, и даже, извините, ее длину. Потому как в сапогах может ходить только повелительница. Еще чуть-чуть и можно обзаводиться хлыстиком и командовать: сидеть! лежать! к ноге! И объект охоты вряд ли ошибется, где эта самая нога находится. С женщинами в сапогах ссориться нежелательно: еще БГ пел, мол, «и топчешь мух тяжелым сапогом — не дай, Господь, мне стать твоим врагом».
/САША ДЕНИСОВА/
ЧТО ЕДЯТ
В защиту сластолюбия
Отчего невкусной еды становится все больше
Человек в состоянии познать на самом деле только то, что сам в состоянии создать или воспроизвести, остальное для него — черный ящик, вещи в себе. Философы еще могут дискутировать, но применительно к кулинарии такое утверждение уже не выглядит спорным. Отчего количество невкусной еды в мире все прибывает? Казалось бы, когда рухнул железный занавес, перед нами открылся гигантский гастрономический мир. И если сравнить с пустыми прилавками и позорными продуктовыми заказами к советским праздникам — это так. Но иллюзия быстро рассеялась. Оказалось, недостаток и переизбыток провизии имеют результатом развитие всеядности (не случайно SU и US выглядят перевертышем, заметил мой американский приятель). Где-то, как и во времена Гиляровского, проедаются целые состояния на вкусностях, но для этого надо иметь тугой кошелек, упорство и знать места. Гурманы сегодня превратились в конспираторов и маргиналов. И какие-то глубинные процессы вынуждают все большее число людей питаться невкусно, нездорово и при этом недешево (в чем состоит особенный цинизм). Такого скопления невообразимых толстяков, как в американской провинции (в крупных городах их заметно меньше), я не встречал вживе нигде и никогда. Ладно бы ели в охотку и удовольствия ради, так глотают все подряд и вперемешку — свои фаст-фуды с сомнительной китайщиной, мексиканщиной и пиццами, запивая их водой со льдом в любое время года.
О вкусах можно спорить, но свежие устрицы «по-американски», с кетчупом и хреном (где реликтом смотрится стыдливый ломтик лимона на колотом льду) — это нечто большее, чем заблуждение, это уже вредительство: атака на рецепторы и целенаправленное уничтожение самого понятия вкуса. Хорошенько поискав, вы сможете найти и свежевыпеченный хлеб, и разваристую картошку из штата Айдахо, загородный магазин с 3000 сортов сыра и даже гранату с канцерогенами — копченую «келбасу» (сдались и ввели новое слово в американский словарь, но хранить рекомендуют все-таки в морозилке), но существа дело это не изменит. Рано или поздно вы сдадитесь и станете питаться, как все вокруг: в общепите или разогретыми в микроволновке полуфабрикатами, пялясь на этикетки с химическим составом еды и напрочь позабыв о ее вкусе. Явление повсеместное, но именно в США я, кажется, догадался, где тут зарыта собака. Причина — отказ от индивидуализма и деградация домашних кухонь. Если вы не сами готовите (хотя бы изредка), а только разогреваете, неизбежна атрофия у вас одного из органов чувств. Место вкуса займут калории, диеты, дразнящие символы экзотических кухонь и кулинарных приключений и прочие второстепенности. Пищевой плюрализм — круговая мощеная дорога, ведущая в широкие врата всемирного Макдоналдса (общепита, по-русски). Новая Россия, к счастью, отсталая страна: здесь многие еще верят, что согласно Вильяму Похлебкину еда обязана быть прежде всего вкусной, все остальное — частности.
/ИГОРЬ КЛЕХ/