ПЕРЕХОДИМ НА ЗИМНЕЕ ВРЕМЯ...
— Когда закрываетесь?
— Не знаю, месяц еще, наверное, продержимся.
Стена из прозрачной пленки, синтетический коврик, фонтанчик в центре, знакомая барменша. За стеной пятнами фар плывет промокшая Москва. Между столами танцуют две девушки под что-то сентиментально-попсовое. Мужчины смотрят одобрительно-пьяными глазами. Ледяное «Клинское» — к завтрашней простуде. Заказывают по привычке, хотя надо бы красненького по сезону. Лето кончилось.
Через месяц, а то и через неделю пленку свернут, разберут стойку и настил, кафе исчезнет до апреля. Останется пустота у метро, веер телефонов в боковом кармане: Катя, Лора, Ира, опять Катя... Телефонов, по которым уже не звонить, потому что — осень. Время сидеть у окна в квартире, тянуть горячий глинтвейн с друзьями под умные разговоры. А лучше — одному. Время ждать лета, случайных знакомств, случайных надежд и случайной нежности. В шатрах летних кафе. Впрочем, «в кафе» — это наносное. Лучше сказать — «в шалманчиках». Потому что они — наши. Они начались от знакомой до боли фразы: «Пойдем к метро, пива попьем» — размножились и победили. Сюда ходят все — от проституток и нищих до «новых русских» и депутатов Государственной думы. Здесь легко знакомятся и легко расстаются, здесь все равны и готовы к чуду. Чудо случается почти всегда — тебя ЗАМЕЧАЮТ. В десятимиллионном городе внимание стоит дорого. А здесь — пятнадцать рублей за стакан «Клинского». Цена, на которую не влияют текущие котировки валют, войны, смены правительств. Самая главная цена прошедшего лета.
Алексей ТОРГАШЕВФото Марк ШТЕЙНБОК