ПОЛУНДРА!

Они случились на Черноморском флоте в начале апреля сего года, в Страстную неделю. Все имена людей и кораблей подлинные. Изменено имя главного героя

Третья мировая война выглядела болезненно, своим видом навевая мысли о герпесе. По-видимому, она и сама это понимала и поэтому, глядя на свое отражение в гладком зеркале бухты, торопливо накладывала макияж на свои впалые высокие скулы. Замазывала ржавые оспины марганцовкой свинцового сурика и поверх накладывала тональный крем мертвенной серо-голубой краски.

С тыла третья мировая война выглядела еще непрезентабельнее. Откинутая кормовая аппарель открывала огромный пещерный зев с тусклыми светлячками аварийного освещения. Матросик с выраженными монгольскими чертами молча взглянул на проходящего мимо каперанга глазами побитой собаки. Каперанг сбился с шага, свернул к часовому и тоже молча протянул ему пачку «Малборо». Матрос деликатно вытащил грязными пальцами сигаретку.

Поднимаясь по каменному трапу лестницы от Минной стенки к штабу флота, Андрей на полпути остановился и оглянулся. Сверху третья мировая война выглядела уже не столь монументально. Рядовой номерной «бдк» — большой десантный корабль, лишь недавно переименованный в «Азов».

Смерть из принципа

Aндрей еще раз посмотрел на его кургузый, словно обрубленный сзади корпус, и невесело подумал, что гораздо больше этому уродцу подошло бы другое название — «Гаврила Принцип». В честь того югославского патриота, который своим выстрелом в эрцгерцога Фердинанда начал другую мировую войну — первую по счету в истекающем веке.

«Десантник» готовился к походу в Средиземное море. Вчера, в Чистый четверг, министр обороны, даже в своей огромной воинственной фуражке похожий на доброго дедушку, заявил миру о начале третьей мировой войны. Он отправлял в Сирию плавучую мастерскую ПМ-56 в сопровождении отряда боевых кораблей Черноморского флота. Эзоповский язык министра не понял бы только последний дурак.

Плавмастерская, конечно, способна при необходимости сделать мелкий ремонт какому-нибудь из кораблей, находящихся в Сирии. Только ни в Сирии, ни вообще в Средиземном море ни одного российского корабля последние семь лет не наблюдалось. ПМ-56, или как ее ласково называют «пээмка», — неказистый кораблик, уморительно похожий из-за своих больших якорных клюзов на совенка, брал на борт до 80 специалистов по радиоэлектронной разведке, слежению и наведению на цели.

Сопровождать «пээмку» в Сирию были назначены два ракетно-артиллерийских корабля: большой противолодочный — «Керчь» и сторожевой — «Пытливый». Оба вооруженные крылатыми ракетами-торпедами. Только сопровождать они должны были не плавмастерскую, а «пээмка» вместе с ними сопровождала большой десантный корабль «Азов». «Десантник» шел в Сирию без десанта на борту.

Все понимали, что «десантник» — лишь военный транспорт для переброски крупногабаритной военной техники. Например, танков. Или, допустим, самоходных платформ с ракетно-зенитными комплексами «С-300». Очень удобно: кинул на берег чалки, отшвартовался как придется — носом, лагом, кормой, откинул соответствующую аппарель, и через пятнадцать минут можно отваливать восвояси, уже пустым.

Но танков на «Азове» не было — Андрей знал это точно. Он вспомнил мрачную физиономию своего давнего приятеля, служившего сейчас на «Азове». Оба офицера понимали, чем закончится их поход «в Сирию».

На подходе к Адриатике над ними долго и нудно будет жужжать огромный американский «Орион», похожий на «Ил-18». Потом демонстративно пройдут на бреющем пара-тройка хищных морских истребителей. А затем, по всем правилам мальчишеской уличной драки, из-за горизонта выскочит и вприпрыжку по яркой, по-павлиньи разноцветной адриатической волне подскочит какой-нибудь плюгавый итальянский корветик с требованием произвести досмотр на борту российских кораблей. «Макаронника» пошлют подальше. А потом взвоет сирена боевой тревоги и прямо по курсу их кораблей взметнутся султаны предупредительных выстрелов натовской эскадры. На палубы по своим штатным местам выскочат мичманы-смертники со «Стрелами» на плече — последним отчаянным средством противоракетной обороны, когда воздушная атака на корабль ведется больше, чем с двух направлений. Что случится дальше — об этом лучше не думать. Не только мичманам со «стингерами», всем им жить останется несколько минут — ровно столько, сколько нужно, чтобы выпустить свои ракеты.

Чудаки на букву «м» из пресс-центра штаба флота, по-видимому с подачи таких же «чудаков» из флотской контрразведки, напустили туману своим пресс-релизом, где выход кораблей «в соответствии с давно утвержденным планом боевой подготовки» объявлялся на понедельник. Но всем известно, что по понедельникам флот в море не выходит — даже во время войны стараются не нарушать это старинное военно-морское суеверие.

«Служите честно, лейтенант»

Kаперанг силился припомнить, когда впервые он почувствовал этот омерзительный запах тления заживо. Первые три-четыре года он точно его не чувствовал, перебивал запах солярки, нагретого железа и соленого ветра. Половину этого времени он провел в походах, порой изумляясь про себя, насколько родным ему стало Средиземное море.

В первый раз он уходил на боевую службу, когда в Севастополе бушевала редкая в Крыму ноябрьская пурга.

Андрея поразило целое зарево огней над темным морем в точке рандеву кораблей 5-й оперативно-тактической средиземноморской эскадры советского флота. Это напоминало целый город на воде, ну пусть не город, но большую деревню. Ее так и называли по-деревенски «Акимовка» (по фамилии командовавшего эскадрой адмирала), потом — «Рябиновка» (когда Акимова сменил адмирал Рябинский). Здесь постоянно дежурили корабли со всех флотов — Черноморского, Балтийского, Северного, иногда даже наведывались гости с ТОФа.

«Черноморский участок» — это 52-я точка на траверзе Ливии и 5-я точка под Критом. Балтийцы и северяне крейсеровали западнее — в 3-й точке на траверзе Туниса и под Гибралтаром. Под водой туда сюда постоянно сновали два-три атомохода — и торпедные, и ракетные. Братья арабы и братья югославы щедро снабжали советскую эскадру водой и свежими фруктами. Советский Союз, известный всему свободному миру своими агрессивными планами, постепенно вытеснял 6-й американский флот из его исконной вотчины. Пока американские матросики морально разлагались в портовых притонах Неаполя и Марселя, советские моряки неуклонно повышали уровень боевой и политической подготовки. А что еще им, бедным, было делать, если на берег не отпускали?

Лучшие годы

Партия и правительство любили Краснознаменный Черноморский флот, причем любили небескорыстно. Моряки-черноморцы, отрабатывая эту любовь, помогали Кремлю проводить на Ближнем Востоке жесткую политику покровительства младшим арабским братьям. Сами моряки, надо сказать, без восторга ходили на полугодовые боевые дежурства без заходов в иностранные порты; особенно тяжко было летом, в жару. Но в целом Черноморский флот моряки любили, особенно адмиралы и капитаны с двумя просветами на погонах.

Все посмеивались над «потешным», или «королевским», как его называли, Черноморским флотом (Северный и Тихоокеанский флоты были на порядок мощнее), но в Севастополь стремился в душе каждый старший офицер. Кто понимал, тот с завистью смотрел на счастливчиков, получивших назначение на плавдок или какую-нибудь несамоходную баржу, отшвартованную в самом дальнем углу Южной бухты Севастополя: в шесть вечера «море на замок» и домой к жене. А летом можно и на даче поковыряться или на пляж с детишками сходить.

В свои лучшие годы Краснознаменный Черноморский флот насчитывал 600 кораблей. В том числе около двух десятков ракетных и противолодочных кораблей I ранга, 60 подводных лодок. Личный состав далеко не самого крупного в СССР Черноморского флота был 250 тысяч человек — ровно столько должно быть во всем ВМФ России после военной реформы, если она когда-нибудь все-таки осуществится.

В советские времена у Черноморского флота было две стратегические задачи на случай так называемого особого положения, а попросту говоря — войны. Первая — захват проливов; вторая — выход в Средиземное море. Коротко и ясно.

Разложение

Aндрей помнил, когда появилась третья задача. Это случилось в самом конце 1970-х. Только сейчас, по прошествии времени, ему стала понятной та большая геополитическая игра, отдельные эпизоды которой вызывали в те годы недоумение у непосвященных. Индийско-пакистанские приграничные войны, агрессия Китая против Вьетнама (читай — советского присутствия там), жестокие стычки на советско-китайской границе, «огаденский Сталинград», когда проамериканский режим в Сомали понес жестокое поражение в войне с просоветской Эфиопией (читай — кубинцами под командованием генерала Петрова), иранская революция, ввод наших войск в Афганистан. Обеспечив себе тыл и фланги, Советский Союз вышел в Индийский океан — как тогда казалось надолго, если не навсегда.

Америка сопротивлялась отчаянно, из последних сил цеплялась за свой монопольный контроль над, пожалуй, самым важным в те годы стратегическим районом мира — нефтяной кладовой Запада. Но под нажимом обстоятельств, умело организуемых советской дипломатией, и растущей военной мощью СССР Америка сдавала позицию за позицией. В воздухе сильно пахло порохом.

Андрей хорошо помнил, как помрачнели лица его товарищей, когда капитан объявил боевое распоряжение для их «Сдержанного». Сдерживать в Ормузском проливе натовскую эскадру в сорок вымпелов, включая авианосцы «Нимиц» и «Рузвельт». По сути, их корабль был отдан на заклание: попробуйте троньте, и тогда будете иметь дело со всей военной мощью Советского Союза.

Их не тронули. Потом даже какой-то галантный французский фрегат на 23 февраля сыграл захождение и с командой, выстроенной для приветствия на шканцах в белом, прошел почти вплотную к «Сдержанному». Свободные от вахты офицеры как раз загорали нагишом на палубе, и капитан Коля Михальченко со страшным шепотом: «Лежать смирно, сволочи голые!» — в наспех накинутой куртке и семейных трусах, невидных за фальшбортом, энергично, с аффектацией, вскинул пятерню к козырьку, салютуя в ответ.

Апофеоз унижения Америки в регионе пришелся под занавес президентства Джимми Картера («Арахиса» — как его презрительно называли в Кремле). Тогда, в апреле 1980 года, вертолеты, полетевшие с авианосца на выручку захваченного в Тегеране американского посольства, почему-то сбились с курса, потерпели аварию в пустыне и улетели восвояси, увозя трупы своих десантников. До сих пор мало кто знает подоплеку этого странного инцидента. Возможно, ее могли бы прояснить специалисты по радиоэлектронной разведке с советских кораблей, крейсировавших неподалеку от места событий. И хотя в те годы Андрей не вникал в высокую политику, именно тогда ему довелось лично вдохнуть свою порцию смрада от разложения заживо кремлевских старцев.

Их «Сдержанный» возвращался с девятимесячного боевого дежурства в Индийском океане. Прошел Суэцким каналом, до Севастополя было уже рукой подать, когда поступила команда: «Стоп». В Средиземном море шли учения. «Сдержанному» там делать было нечего, но он ходил следом целую неделю, как бычок на веревочке, ожидая сам не зная чего. И наконец дождался. На корабль прилетели два вертолета. С первого спустились курсант Петя Горшков с приятелем, их ротный «дядька», что-то вроде Савельича при Пете, только в погонах капитана 3 ранга, и мичман-денщик (не ротного, разумеется, а Петин). Со второго вертолета сгрузили какие-то ящики с заморскими товарами. Мальчиков курсантов поселили каждого в отдельную офицерскую каюту, без разговоров выкинув оттуда барахлишко хозяев.

«Сдержанный» дал полный вперед и через двое суток был в Севастополе. Моряки уже видели в бинокли лица своих жен и детей на причале. Но корабль встал на якорь посреди бухты, к нему подошел катер, который доставил Петю Горшкова и его свиту в Южную бухту прямо к поезду. А «Сдержанный» тут же снялся с якоря и ушел к Феодосии еще на две недели. Надо было поставить галочку в плане по каким-то там стрельбам.

Крах

Aндрей хотел подать рапорт и уйти в запас. Наверное, он так и сделал бы, но события опередили его. Был дан ход его старому рапорту о поступлении в академию. Андрея вызвал командир бригады и, по-старчески пожевав губами, сказал: «Значит, так. Есть мнение, что ни в какую академию вы не поедете. Есть мнение, что вы пойдете служить на «Славу». А потом — о чудо! — адмирал вдруг сказал: «Квартира есть? Нет. Значит, так. Есть мнение, что квартиру получите».

Какая, к черту, академия, когда светит собственная квартира! Малогабаритная, двухкомнатная, в «хрущобе» на краю голой степи — она казалась Андрею незаслуженным счастьем. Ее предстояло отработать на новеньком ракетном крейсере с новейшей системой ПВО «Форт» — ракетами «С-300Ф» («Ф» — флотский вариант).

Система не сразу заладилась, одно время ее даже хотели снять с испытаний, но потом все-таки довели до ума. Теоретически она могла поражать сразу восемь целей, атакующих корабль с разных направлений — в 1982 году это казалось фантастикой. Правда, реально во время учений «С-300» никогда не поражала больше пяти целей, но это тоже был мировой рекорд для начала восьмидесятых.

Учения по стрельбам «С-300» проходили на Северном флоте и носили беспрецедентный масштаб. В них участвовали целые соединения кораблей и подводных лодок плюс авиация флота и стратегическая авиация. Непосредственно стреляли атомный крейсер «Киров» и пришедшие с Черного моря «Слава» и авианосец «Новороссийск». Все пять целей, атакующих корабли на разных высотах и с разных направлений, были поражены. Дедушка Пети Горшкова главком ВМФ адмирал Горшков остался доволен.

Типичной в те годы была такая картина. В самом узком месте Средиземного моря, где-нибудь возле Мальты или на траверзе Туниса постоянно дежурил советский ракетный крейсер — «убийца авианосцев» — в сопровождении более мелких кораблей и подводных лодок. Ракеты крейсера с ядерными боеголовками перекрывали круг с радиусом в 350 км, то есть все Средиземное море поперек. Над крейсером постояннно барражировали самолеты-ракетоносцы дальней авиации — взлетая с аэродромов в Крыму и в Новороссийске, они проходили над Болгарией и Югославией, делали круг над крейсером и шли домой, а на смену им уже летели следующие. Каждые полгода крейсер сменял на боевом дежурстве точно такой же, только с другим названием на борту.

В те годы Андрей впервые понял, какое, наверное, чувство истыпывали американские моряки, глядя сверху вниз на его «Сметливый» и «Сдержанный». Теперь он сам иронически смотрел со шкафута «Славы» на суету американских кораблей, завидевших их ракетный крейсер на горизонте. Однажды даже громадный авианосец специально изменил курс, чтобы подойти и поприветствовать «Славу». Было приятно, но в то же время почему-то тревожно.

Сейчас с высокой штабной должности он понимал, что подспудно тревожило его тогда. Страна взвалила на себя явно неподъемную ношу глобальной гегемонии. А это, как учит история, никому не по зубам, даже Штатам. Андрею было грустно думать, что его знакомые американские офицеры, а может быть, их смена, тоже в свое время окажутся у разбитого корыта. Американцы хорошие ребята и прекрасные моряки. Но чудес не бывает, и если их начальники из Пентагона искренне верят, что все у них получится, как задумано, все у них рухнет еще быстрее, чем в Советском Союзе.

Из шестисот кораблей Черноморского флота, осталось шестьдесят, а реально — на плаву и способных выполнять боевые задачи — десять. Нет авиации, морской пехоты, тыла. Нет и военной доктрины флота. Кто враг и что должен делать флот в мирное время, не знают даже в штабе ЧФ. Только один начальник штаба иногда по-старинке на утреннем докладе у командующего вдруг возьмет да скажет: дескать, такой-то наш крейсер противостоит в такой-то точке Черного моря такому-то фрегату американского 6-го флота. Скажет и замолчит, чувствуя, что молвил он что-то не то. Командующий тонко улыбнется и поправит своего начштаба: мол, товарищи офицеры, адмирала надо понимать не буквально, а фигурально, так сказать.

Примерно то же самое творится и на других флотах. Андрею всегда было интересно, верит ли кто-нибудь в газетную и телебрехню насчет грандиозных достижений отечественного ВПК? Ведь так называемый корабль XXI века «Петр Великий» — всего лишь «систер-шип», точная копия атомного крейсера «Киров», построенного еще в «застойные» семидесятые годы. «Суперракеты» «С-300», которые сейчас отправляют Милошевичу на «Азове», тоже разработаны в семидесятых, Андрей сам доводил их до ума на «Славе». Но если военная мысль не стояла на месте целых тридцать лет, то где новое оружие?

Черноморский флот давно превратился в фикцию. Как боевая сила он не существует. Самый секретный и самый престижный отдел в штабе ЧФ (попасть туда без волосатой лапы в Москве невозможно) — отдел металлолома. В лучшем случае Черноморский флот можно затопить на входе в Севастопольскую бухту, как в 1854 году, либо на рейде Новороссийска, как в 1918 году.

К началу третьего тысячелетия южная граница России вновь проходит, как при Иване Грозном, по Дикому Полю, в районе Белгорода. Но на самом деле ее нет: учитывая последние кавказские «достижения» России, ее подбрюшье стало мягоньким и абсолютно голеньким. Только сейчас до Кремля, наверное, дошло, что не колониальное имперское мышление заставляло русских царей иметь город-крепость посреди Черного моря. Жаль, что поздно, но хорошо, что все-таки стало ясно, зачем России нужен Черноморский флот и город Севастополь. Окончательно убедить их в этом должна была показательная казнь Андрея и его товарищей в Средиземном море, назначенная Кремлем на середину следующей, пасхальной, недели. Если была бы уверенность, что их смерть не будет напрасной, умереть, наверное, было бы легче.

Хеппи-энд

Дверь в кабинет открылась, и на пороге возник знакомый адмирал, начальник одного из управлений штаба. Андрей симпатизировал этому добрейшему и интеллигентнейшему старику. «Эти, — сказал адмирал, ткнув большим пальцем вверх, — привезли новую директиву. В эту, как ее... Сирию не идем, идем высаживать десант в Анапу, Басаева с Радуевым пугать будем. Политическое решение — вот как это называется», — старик назидательно поднял указательный палец.

Андрей обессиленно опустился в кресло. Вот, значит, как это бывает, когда дарят жизнь смертнику. В голове у него было пусто, накатила страшная усталость от бессонных суток. Поэтому до него не сразу дошли следующие слова адмирала.

«Сейчас зашел в гальюн на нашем этаже, а там грязь, бардак, прямо стыдно, если кто-нибудь из гостей зайдет. Не могли бы вы, голубчик?.. — старик осекся, увидев лицо Андрея. — Нет-нет, вы не так меня поняли, Андрюша, вы бойцов с какого-нибудь корабля пригласите, что ли?»

Андрей понял, что еще немного и он сорвется. Адмирал повертел пальцами, пожал плечами и, взявшись за ручку двери, пробормотал: «Хотя вы правы, с бойцами тоже неловко выйдет. Впрочем, завтра суббота, может быть, нам самим субботник устроить, а, Андрюша?»

На фото:

• Герой очерка «капитан Андрей» Во время служебной командировки в Югославию. За десять лет до сегодняшних событий.
• Ну вот и все. Третья мировая война, слава Богу, не началась. «Капитан Андрей» остался жив. Остались живы все участники событий. Корабли Черноморского флота по-прежнему на плаву. Хеппи-энд со слезами на глазах?

Фото из семейного архива