1949
ПОЦЕЛУЙ ИМЕНИ ГАЛКИНА
По Москве ползли тревожные слухи — один невероятнее другого — испуганно озираясь, граждане сообщали друг другу о том, что на Дальнем Востоке ударными темпами строятся бараки — целые поселения для будущего гетто. Этим слухам верили, потому что твердо знали — в стране победившего социализма никто не может чувствовать себя в безопасности. Года не прошло с того дня, когда в Минске при загадочных обстоятельствах погиб знаменитый актер и режиссер Соломон Михоэлс. «Если бы Михоэлс и его спутник не были казнены на черносотенный лад ударами кистеня, гирьки или фомки в висок, — писал в своих воспоминаниях драматург Александр Борщаговский, — а были застрелены, я бы назвал эти выстрелы стартовыми. Но стартовыми — не для нас, в общем-то слепых и благодушных современников, а для людей Берии — деловым переходом к энергичным действиям после томительного ожидания и нескольких лет подготовки».
Первыми «социальный заказ» бросились исполнять газеты. В январе 1949 года «Известия» напечатали гневную статью под заголовком «Безродные космополиты» — вполне в духе времени. Буквально через несколько дней откликнулась «Правда», главная газета страны, чье мнение было равносильно приговору — «Об одной антипатриотической группе театральных критиков». Как известно, вскоре «клеветники, формалисты и антипатриоты» отыскались и среди композиторов и архитекторов, ученых и врачей. «Расцвел донос, — продолжает Борщаговский, — взмыл, достигая высот 1937 года, с той только разницей, что донос теперь сделался ликующий, публичный, почти горделивый, вперед вышел ораторствующий клеветник, объятый священным трепетом и гневом? В тюрьму попали сравнительно немногие; на этот раз шло удушение нравственности, удушение совести?»
Лина Штерн — крупный ученый-физиолог — приехала в Советский Союз из Швейцарии в середине двадцатых годов. Во время войны стала членом президиума Еврейского антифашистского комитета, которым руководил Михоэлс. Ее арестовали одной из первых, точнее, пригласили на «собеседование» к министру государственной безопасности Абакумову. Как только она переступила порог его кабинета, Абакумов заорал: «Нам все известно! Вы сионистка, вы хотели отторгнуть Крым от России и создать там еврейское государство!» «Я впервые об этом слышу от вас», — возразила Лина. Лицо Абакумова покрылось красными пятнами, он уже не сдерживал себя: «Ах ты, старая б?!» «Так разговаривает министр с академиками?» — покачав головой, горько произнесла Штерн.
Впрочем, ей еще, можно сказать, повезло. Она получила всего пять лет ссылки и выжила. Почти все арестованные по делу ЕАК погибли в тюрьмах и лагерях. Поэт Самуил Галкин, несмотря на все усилия следователя, не подписал ни одного из «признательных» протоколов. Тогда, чтобы сломить несговорчивого литератора, ему устроили очную ставку с лучшим другом, Исааком Фефером. Как выяснилось спустя много лет, этот партийный функционер был еще и секретным агентом МГБ, но, несмотря на все заслуги перед «органами», его тоже арестовали, долго били на допросах. «Гражданин Фефер, — обратился к нему следователь, — вы подтверждаете, что вы и ваш знакомый Галкин были связаны с контрреволюционной организацией «Джойнт»? Что Галкин получал от нее деньги и сообщал вышеназванной организации сведения секретного характера?» И Фефер, опустив голову, глядя куда-то в пол, глухо ответил: «Да, подтверждаю?»
И тут, в конце допроса, произошло невероятное: когда конвой выводил Фефера из кабинета, Галкин, взглянув на этого совершенно сломленного, жалкого человека, шагнул навстречу предавшему его другу, обнял и поцеловал. Хотя прекрасно понимал, что одним словом «да» тот предопределил всю его дальнейшую судьбу. Какими собачьими, виноватыми, только на миг оживившимися глазами взглянул на него этот «несгибаемый ленинец»!
Екатерина САФОНОВАНа фото из архива «Огонька»: Король лир — одна из самых трагических ролей Соломона Михоэлса...