В N-ском избирательном округе живет 100 избирателей. 40 человек обожает Сидорова. 30 — Петрова. 20 — Иванова. Выборы в этом округе должен выиграть Сидоров. Но в день первого тура на участок приходит всего 40 человек. Из этих сорока 18 человек любит Петрова, 12 — Иванова и восемь — Сидорова. В итоге Сидоров просто не выходит во второй тур. Выборы выигрывает Иванов...
Январь перевалил за середину. Мы забыли, на каком канале в новогоднюю ночь пел Жириновский и где — Бабурин. И кто из нас первым сказал дежурное, что после такого эфира Парфенов и Эрнст обязаны застрелиться.
Злость наконец-то рассосалась сообразно остаткам похмельного синдрома. Мы простили нашему бомонду безумную любовь к себе и упоение находками в ключе плохого капустника. Алексея Кортнева в парике, поющего русифицированного Джо Дассена. Помпезное раскрытие вселенской тайны, что группа «Белый Орел» — это рекламный магнат Владимир Жечков — хотя к Новому году сию тайну страна давно узнала от налоговиков. Бомонд должен любить себя и по-детски радоваться своим выходкам и находкам. Дни летели, но одна заноза никак не вынималась из замученного нарзаном сердца. Все хорошо, но за что же ОНИ так презирают нас, которые по эту сторону экрана?
Филипп Киркоров, к которому лично никаких претензий нет, в одну ночь на двух каналах появляется с короткой стрижкой, на третьем — с длинной, везде — одновременно; и везде — в прямом эфире. Пол-Москвы своими глазами видит, как за неделю до Нового года на Пушкинской площади снимают сцены с «митьками» — но в праздничной программе и на этих кадрах красуется титр «прямое включение». Как пошутил один мой друг, отныне под прямым включением следует понимать, что оператор запускает эту пленку прямо с пульта и нажимает на кнопку своей рукой.
Версия о финансовых трудностях телеканалов не проходит — самый дорогой прямой эфир в тысячу раз дешевле самых скромных постановочных сцен. В кадре настоящие западные звезды во главе с Ванессой Мэй — стало быть, дело не в деньгах и не в телевизионных проблемах вообще.
Четыре года назад в такую же ночь Дмитрий Дибров на нищенском бюджете сделал все вживую — музыку, интервью, включения градов и весей весьма отдаленных. Можно называть претенциозной и неудачной ту ночь на уже умершем канале «Свежий ветер», НО ТОГДА НАС ХОТЯ БЫ УВАЖАЛИ. Сегодняшние бесконечные инсценировки «живья» и вранье безо всякой самоиронии, «на полном серьезе» — это диагноз не телевидению, а бомонду: НАС ДЕРЖАТ ЗА КЛИНИЧЕСКИХ ИДИОТОВ.
Станислав Говорухин в ночном эфире Евгения Киселева однажды сказал, что боится грядущей люмпенизации россиян. У многих, у слишком многих в нашем бомонде таких опасений нет. Они считают люмпенизацию всех, кроме себя, давно свершившимся фактом. То есть внутри ТУСОВКИ, говоря стихами Окуджавы, «все они красавцы, все они таланты, все они поэты». Вне ее — не пойми кто и не пойми что. Каково видение мира — такими же обречены быть решения и поступки.
Самое смешное и самое ужасное — что от этих решений и этих поступков зависит ВСЯ НАША ЖИЗНЬ. Не верите?
...В наступившем году запланирован один день, который мы воспринимаем примерно как день похода к зубному. Это выборы в Думу. Да что там Дума — почти весь в год в стране будут кого-нибудь выбирать: областных, краевых, городских депутатов и губернаторов, мэров и префектов.
Куча моих знакомых «белых воротничков» вознамерились провести день выборов в Думу на Кипре или в Чехии, чтобы можно было не вернуться. Убегающие из Москвы инофирмы дарят уволенным сотрудникам служебные авто и годовые оклады — мол, в этот раз уходим НАВСЕГДА. Мол, бабушки, алкаши, матросы-сантехники и безлошадные крестьяне любят не свободу, а начальство — и посему проголосуют ТОЛЬКО за коммунистов, потому что те завсегда были начальство. И будет у нас совсем-совсем красная Дума, лагеря, погромы...
А кроме этих персонажей, у нас избирателей больше нет? — спрашиваю я. Есть — отвечают мне. Да только они на участки не приходят. Но куда, куда вы удалились, остальные три четверти электората? Предвижу дежурный ответ: общее недоверие или неприязнь к партиям и их лидерам. Но это ж не повод не приходить: можно ведь голосовать против всех или за тех, кто наименее противен. Так кто же отогнал от урн молодых, красивых и энергичных, любящих свободу, а не начальство?!
364 дня в году гражданин — лох (начиная с первого января, когда он лох просто как телезритель). И вдруг перед выборами все начинают скулить: миленький ты наш! Сегодня все зависит от тебя! Приди и выбери себе начальника! Гражданин не придет. Он не въезжает — весь год от меня ничего не зависело, а сегодня наоборот?
Есть в нашей державе особые люди — державники. Или государственники. Державником нынче быть модно. Все про них слышали, но никто толком не знает — кто они такие, и чего им надо. Объясняю: державники — это такие капризные обиженные дети. Обидно им, ясное дело, за державу. Особливо когда некий гражданин не обращает на нее внимания.
Вот видит державник: приехал в Москву некий провинциальный «очкарик». Ни у кого не спросил разрешения! Бросил лежащий на боку родной завод — ему бы встать к станку, а он сидит в иноземном офисе и продвигает к нам ненавистный импорт! И получает шальные зеленые денежки. Непорядок!
Державник взвинчивает импортные пошлины до заградительных. Ур-раа!!! Любимая игрушка работает — вот один иноземный офис снялся со свистом и улетел из Москвы, второй, третий...
Что такое?! Тут же открывается куча новых наших контор из уволенных «очкариков» и начинает возить тот же импорт.
Капризное дитятко берется за следующий рычажок. Прописывает в новом налоговом законе, что сверхдоходы граждан отныне начинаются со штуки баксов в месяц — то бишь от самой что ни на есть средненькой офисной зарплаты. Все — «белым воротничком» при таком раскладе быть невыгодно. Первый офис закрылся, второй, третий... Напрасно «очкарик» корчится в судорогах, рассылая всякие там резюме — ЭТИХ ненавистных и непонятных державнику офисных рабочих мест в Москве больше нет. Зря обивает пороги посольств. Убежище нигде не дадут: по большому державному счету у нас тут нету никакой смуты — ситуация под контролем.
Державник утирает пот со лба и произносит эти любимые слова: «Ситуация под контролем». Долг исполнен: теперь «очкарик» вернется в родной город и встанет к станку, у бюджетника будет зарплата, у бабы Мани пенсия, а место ненавистного импорта займет нечто наше и родное.
364 дня в году гражданину очень красочно показывают: от тебя тут ничего не зависит. Вздумал жить в этом городе? Получи, гад, прописку — хоть триста раз ее Конституционный суд отменит. Решил поработать на чужого дядю за баксы? Так мы его с рынка выгоним. Хочешь взять кредит от закордонного банка на закордонную учебу? Самым умным решил стать, да? А мы этот банк на порог не пустим! Свое дело вздумал открыть? Кишка тонка дать мне взятку за регистрацию, а вот тому дяде — за уход от налогов.
Ведь как и у всех капризных детей, у государственника не хватает терпения досмотреть картинку до конца. На самом деле к станку на родной завод никто не вернется — там третий год нет зарплаты. И не будет: оборонка ведь сидит на бюджетных деньгах, а всех налогоплательщиков державник пустил по миру. Баба Маня по той же причине не получит пенсию — ну не с кого драть налоги. А потеряв квартиросъемщика — вообще сядет на мель. А «очкарик» втихаря продаст квартиру злому усатому дядьке с колхозного рынка и так же тихо найдет в Москве негордое посольство негордой страны — Колумбии, Чехии или Аргентины. И сделает всем ручкой.
Деятельный человек с извилинами может обойти с тыла и не такую «ситуацию под контролем».
Допустим, я «челнок». На меня нет-нет да наезжают. У бандита пушка будет завсегда — разрешит ему закон или нет. А я хочу иметь законное право на ношение и применение оружия по отношению к «гражданам наезжающим». Когда это в пределах необходимой самообороны. Еще я хочу, чтоб налоги и пошлины с меня брали не за каждый грамм веса, а фиксированную сумму раз в год. Иначе хлопотно очень.
И вот я, как и положено на базаре, прикидываю — кто из этих красавчиков хотя бы рискнет протащить такие законы через Думу? Андреич? Непохоже. Алексеич? А поди его пойми... Михалыч? Владиленыч? Ефимыч? А вдруг...
И так потихоньку, методом тыка — продаю свой голос и покупаю товар.
Или я, «очкарик», хочу работать в приличной конторе со стопроцентным иностранным капиталом — но в своем маленьком городе. Значит, мне нужен тот, кто продает закон о разделе продукции — тот, по которому все деньги инвестора не будут выкачаны из моего региона все одно в Москву.
Хожу, брожу — в конце концов методом исключения нахожу. Конечно, продавцы через одного будут предлагать мне купить «сильное государство» и «борьбу с коррупцией». Но я-то знаю, что коррупция бывает только там, где слишком много государства. Нельзя попросить взятку за московскую прописку, когда в паспорте нет такой графы. Так что этот залежалый товар я не куплю.
Я прекрасно вижу, что вон тот дед пришел купить игрушку под названием «пересади своего соседа из «мерса» на нары». К сожалению, эта гадость тоже пока продается — базар есть базар. Драться и ругаться с дедом я не имею права, и выход у меня один — за мои игрушки нужно внести больше голосов, чем за его любимые. Не кричать про «красный пояс» и социально невменяемые регионы — не от хорошей жизни они такими стали, — а просто перевесить их голоса. Можно подделать пять бюллетеней. Можно даже пять процентов. Но кишка тонка подделать пятьдесят процентов. И если некий хмырь (пусть даже очень демократического вида) впаривает вам, что по его соцопросам вы скорее всего не придете в 365-й базарный день за своей законной покупкой — ибо очень вы разочарованы и устамши — знайте: этому парню уже заплатили за то, чтобы вы не пришли к урне. За то, чтобы вы не мешали выжившему из ума соседу купить аттракцион с приездом «черного ворона» за вами. Ему заплатили за то, чтобы чья-то грязная рука заполнила ваш бюллетень. Порадуйтесь за кошелек горе-агитатора. И киньте кидалу так же легко и изящно, как вы делаете это на барахолках. Придите на участок. Хряпните там пива, купите себе законописателя и идите дальше по своим делам. Не факт, что мы даже в складчину купим себе уж очень приличную Думу, — но одно дело будет сделано. Ваш голос не отдадут тому, от кого вас выворачивает наизнанку.
Однако здесь есть одна сложность. Та самая, с которой начался этот год с тремя девятками. Наш собственный, никем не избранный, никем не назначенный, а образовавшийся сам собой бомонд. Именно эти люди, которые почему-то стали выражать общественное мнение, считают, что вокруг них — сплошное быдло. Именно они советую нам, за кого надо голосовать. Или будут советовать.
Мы зависим от людей, которые очень давно не стояли в одной очереди с нами. Которые видят и знают не нас, а друг друга.
Топ-поэты, топ-чиновники, топ-модели, топ-бизнесмены, топ-музыканты и топ-политики тусовались и тусуются вместе почти всегда и почти везде. Никто им это не запретит, и наш бомонд здесь ничем не отличается от любого другого. Все друзья, да? Отличия — совсем в другой плоскости. Богемный человек с более чем богемным окружением, Рональд Рейган по идее должен был взирать на простых смертных с голливудских высот. Но он сказал стране: у меня классные, умные и сильные соотечественники. Если не давить их налогами и чиновными препонами при открытии своего дела — почти каждый из них способен подняться сам и помочь немощным. Поэтому я облегчаю всем регистрацию нового бизнеса и не давлю налогами богатых — иначе какой смысл бедному стремиться наверх, если все равно наверху обдерут как липку? Результатом стало взрывное увеличение в США числа налогоплательщиков. Преемникам Рейгана, ратовавшим за увеличение помощи немощным, уже было кого обдирать.
Девять десятых наших людей из элиты, прочитав эти строки, скажут, что о Рейгане и рейганомике они все знают, но в России совсем другой народ. Любой новый бизнес здесь обречен на наезды и гибель, либо на жизнь под «крышей». Налоги, даже самые низкие, — платить не будут — менталитет!
Отличная отмазка на все случаи жизни! Никто не отрицает, что у России — свои тараканы в голове. Но зная о них, как раз легче грамотно скроить правильные законы. Заявительный принцип регистрации нового бизнеса, посильные налоги, при которых никто не дрожит перед налоговым полицейским; физическая и юридическая защита фермера и бизнесмена от завистника и рэкетира — дело весьма рутинного политического менеджмента. Но ради кого, скажите на милость, так выкладываться? Мы что — спятили — сидеть под Новый год в настоящем прямом эфире, если точно знаем, что страна в эту ночь напьется до невменяемости и не поймет и не оценит?
Этот коктейль междусобойчика и убийственного снобизма с трудом поддается определениям.
Ну разве что МЕЖДУУБОЙЧИК, что ли... Может, хватит?
Для того чтобы «челнок» и «очкарик» на выборах могли отличить «своего» кандидата от «чужого» — нам нужны другие советчики. Другая элита. Не выдуманная, а настоящая. Не та, что мелькает в телевизоре, а та, что не мелькает. По-настоящему НАШИ люди. Погруженные в наш мир, в наши проблемы. Скажете, ей неоткуда взяться?
Об этом мы еще поговорим.
Борис ГОРДОНФото Ю. Феклистова, Н. Медведевой, С. Пичуричкина, РИА-новости