МУЗЕЙ ИМЕНИ ТОВАРИЩА БЕНДЕРА

Питерский коллекционер Анатолий Котов доказал петербургское прошлое великого комбинатора

Частная жизнь

В минувшем декабре Котов снова пострадал ни за что. Две тонны воды обрушились на любовно созданные им экспонаты, когда тушили пожар в замусоренной шахте лифта (музейная каморка аккурат под ней). Прибывшему на место катаклизма владельцу открылся не уголок конторы «Рога и копыта», а затопленная квартира бедолаги-инженера Щукина! При этой мысли Котову, привыкшему черпать силы в настольной дилогии, заметно полегчало. Себя он называет человеком, который долгие годы трудился не по профилю: ремонтировал отечественные ЭВМ. А когда в страну хлынули импортные компьютеры, оказался чужим на этом празднике жизни. Глубокое чувство к ильфопетровским героям тоже оформилось не сразу. Еще мальчишкой прочел об их приключениях по совету старшего брата, но в том несознательном возрасте не смог разделить его восторгов. Однако на первый же заработок купил запомнившуюся книгу, перечитал и... прозрел. С тех пор все связанное с О. Бендером и его эпохой стало для него родным.

Воссоздавать мир вещей, окружавших Остапа, он начал с изготовления пластинки, якобы извлеченной из недр восьмого стула: «Этимъ полукресломъ мастеръ Гамбсъ начинаетъ новую партiю мебели. 1865 г. Санктъ-Петербургъ». Похоже, то была привязка к северной столице, вниманием авторов эпопеи явно обойденной (разве что Паниковский ругал Бендера «невским франтом»). Ну а сегодня, после дотошного изучения текста, Котов может веско аргументировать питерскую прописку музея. Достаточно сказать, что молодой человек лет 28, в зеленом костюме и лаковых штиблетах, с астролябией в руке, вошел в Старгород — и в классическую русскую литературу — не откуда-нибудь, а с северо-запада!

Поглощенный поиском раритетов (в антикварных лавках «нашлись» диковинные автомобильные очки Адама Козлевича, пенсне Кисы Воробьянинова в скрипучем футляре, кошелек, украденный Балагановым, открытки с видом Провала в 1927 году и т.д. и т.п.), их кропотливым сличением с литературными оригиналами, Котов бросил работу, рискнув жить на пенсию по инвалидности. Может, не стоило так горячиться с музеем?

Музей — окно в придуманный мир, отдушина для неудачника? Это как посмотреть. В декорациях любимой книги Котов одиноким себя не чувствует. Некий астролог, ученик Павла Глобы, рассчитал по его просьбе, что Остап появился на свет 25 июля 1900 года, в 20.15 по Гринвичу, в Одессе. А значит, чем черт не шутит, вполне может заглянуть в «Рога и копыта» на огонек. В предвкушении дорогого гостя музейщик просвещает посетителей, в основном подростков из окрестных домов: Ильф и Петров включены в школьную программу, а где еще найдешь такой иллюстративный материал. Когда Котов на своей мотоколяске, бедной родственнице «Антилопы Гну», подъезжает к зданию на углу Большой Посадской и Певческого переулка и, сильно прихрамывая, направляется к дверям под лестницей, там его непременно ждут. Вход бесплатный, разрешается трогать экспонаты руками — из частного литературного музей незаметно стал народным. В этом качестве и был затоплен.

Но нет худа без добра. Дрогнуло сердце начальницы ГРЭП (что за названия у нынешних жилищно-коммунальных учреждений, — поморщилась бы мадам Боур) Таисии Ивановны Ремезовой. Проситель покорил ее застенчивым обаянием и фразой: «Вы знаете, Бендер тоже хотел переквалифицироваться в управдомы». Воскликнув: «Не все же в аренду сдавать!», деловая женщина велела предоставить музею более просторное помещение в том же доме, сохранив за ним нынешнее. Котов намерен после ремонта разместить в нем филиал — дворницкую Тихона. Разумеется, нужны тугрики.

Ну же, господа-наследнички: Скумбриевич-внук, Вайнторг, Корейко-младший. Ваше время на дворе, неужто не раскошелитесь?

Фото А. Николаева