"Благородство почти исчезло из жизни"

Вера Глаголева начала съемки фильма "Две женщины" по тургеневскому "Месяцу в деревне". О том, почему европейские звезды с удовольствием играют в русской классике, и об "оранжерейных людях" она рассказала "Огоньку"

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 2

В том, что классика должна быть востребована, у Глаголевой сомнений нет

Фото: РИА НОВОСТИ

Фото: Евгений Родин

В паре часов езды от Смоленска, в усадьбе Новоспасское, где когда-то родился и вырос Глинка — "самый русский" из всех композиторов, режиссер Вера Глаголева снимает кино "из очень прошлой жизни". Фильм будет называться "Две женщины". Это экранизация пьесы "самого русского" писателя Тургенева "Месяц в деревне". Ракитина играет Рейф Файнс, который специально для этой роли выучил русский язык. Россию в международной актерской команде представляют Александр Балуев, Лариса Малеванная, Сергей Юшкевич, Василий Мищенко, Анна Астраханцева, Францию — лауреат двух "Сезаров" Сильви Тестю.

Корреспондент "Огонька" встретился с Верой Глаголевой накануне первого съемочного дня.

— Почему и зачем сегодня Тургенев? Кому он интересен? Да еще и пьеса, не самая востребованная и простому российскому обывателю-кинозрителю практически неизвестная. И история, напрочь лишенная какой бы то ни было социальности и сиюминутной остроты. Любовный четырехугольник, волнения и томления людей, живших 163 года назад...

— Проще всего ответить: потому что хочется красоты, настоящих чувств, переживаний — всего того, что ушло навсегда. Вообще, когда сегодня читаешь тургеневские письма — переписку с матерью, с Полиной Виардо,— понимаешь: та жизнь была более насыщенной чувствами. Тургенев и Чехов — это русский уклад, русский покой, русская неспешная жизнь. По сути, это и есть та старая прекрасная уютная Россия, которую мы потеряли.

— Тургенев — это еще и особый язык. Пьеса "Месяц в деревне" написана такими кружевами — редкий сегодняшний актер произнесет со сцены эти длинные магические фразы. А у вас кино. В кино ведь так не говорят. Боюсь, сегодняшнему универсальному зрителю кинотеатров от 14 до 25 эта история, где все на полутонах, на интонации, где нет внешнего действия, а только внутреннее, пусть и очень напряженное, может показаться анахронизмом, "каменным веком".

— И тем не менее мы не "осовремениваем" текст, разве что немного сокращаем долгие обороты. И речевые кружева, о которых ты говоришь, стараемся сохранить. В этих кружевах — магическая тайна. Тургенев плел их из отношений, чувств и страстей.

Это театральная пьеса, и она не проста для экранизации. Чтобы сделать из нее кино, нужно, чтобы там было больше воздуха, пауз, тишины.

Да, сегодняшний зритель кинотеатров может не воспринять эту историю как драму верности и предательства. И все же, мне кажется, важно донести неизменными эти чувства, драмы и трагедии тургеневских героев, скрытые за кружевами фраз. Потому что такие отношения и такие чувства были. У того же Тургенева с Полиной Виардо: не случайно Тургенев не раз подчеркивал, говоря о герое "Месяца в деревне": "Ракитин — это я. Я всегда в своих романах неудачным любовником изображаю себя".

Очень интересно разбираться в отношениях этих людей, их быте. Сколько было таких усадеб в середине XIX века, в одной только Орловской губернии, откуда родом Тургенев. Или в Смоленской, где мы снимаем кино. Кстати, уже спустя несколько десятилетий расцвет русской усадебной жизни прекратился, и когда в 1909 году Станиславский ставил в Художественном театре "Месяц в деревне", это была почти такая же далекая прошлая жизнь, как и для нас. Тот спектакль очень хорошо принимала публика, а критики писали, что герои — "оранжерейные люди", что они живут "под куполом" и сейчас уже "все не так".

— И все-таки снова приходится задавать грустный, но необходимый вопрос: ты видишь эту картину в сегодняшнем кинотеатре?

— Ну, видишь ли, классика всегда уступала по популярности комедиям или детективам. Хотя, конечно, когда мы вспоминаем советское кино, понимаем: тогда и зритель был другой. Более подготовленный, что ли. Он с удовольствием смотрел "Даму с собачкой" Хейфица или "Дворянское гнездо" Кончаловского. В том, что классика вообще должна быть востребована, у меня нет никаких сомнений. Слава богу, классическая литература издается и переиздается, ее изучают в школе, хотя это изучение все более мимолетно и быстротечно. В кино зритель, конечно, привык к другой подаче видеоряда — более клиповой, более быстрой.

— И что ты будешь делать в этой новой зрительской ситуации?

— Я не знаю, что буду делать. Я просто постараюсь снимать кино, достойное Тургенева.

— В театральной трилогии Тома Стоппарда "Берег утопии" Тургеневу отведена одна из главных сюжетных линий. Вообще же иногда кажется: на Западе сейчас больше интересуются этим периодом русской культурной истории и русской литературой ХIХ века, чем у нас.

— В европейском театре всегда были востребованы Чехов, да и Тургенев со своим "Месяцем в деревне". В этой пьесе играли когда-то Ингрид Бергман, Мишель Пикколи, в 1990-е годы была знаменитая постановка с Хелен Миррен, а Беляева играл Джозеф Файнс — брат нашего Рейфа Файнса, который у нас занят в роли Ракитина. Вот так все переплелось. А Рейф, который обожает русскую литературу, он ведь много играл в чеховских спектаклях, играл в кино Онегина.

— Как получилось, что у тебя в картине собрались не только наши, но и европейские звезды?

— Когда читаешь письма, документы, связанные с тургеневской семьей, многое о той жизни понимаешь. В русской усадьбе, особенно там, где воспитывались дети, жили люди со всей Европы. Мать Тургенева, Варвара Петровна, в одном из писем, между прочим, упоминала о маленьком городке в Швейцарии, куда они приехали, чтобы нанять гувернера старшему сыну. Человек, которого наняли, был очень хорошим гимнастом. Немец-гувернер Шааф есть и в пьесе "Месяц в деревне", его у нас играет актер из Берлина Бернд Мосс. Так вот я придумала, чтобы Шааф все время занимался гимнастическими упражнениями, держал равновесие на шаре.

Или другой персонаж — Лизавета Богдановна, компаньонка барыни. Она такая странная — делает какие-то чудные шляпки. Эта Лизавета Богдановна вполне могла бы быть обрусевшей немкой или француженкой. Я искала характерную актрису, а когда увидела фотографию Сильви Тестю, поняла — ее лицо подходило идеально. Оказалось, ее знает вся Европа. Мы думали, актриса такого уровня не согласится — роль-то небольшая. И вдруг она с радостью принимает наше предложение, говорит, что обожает русскую классику.

— А Файнс? Он-то играет Ракитина, а это человек русский...

— Да, русский. Но напомню: "Ракитин — это я". Тургенев большую часть жизни провел за границей. Наш Ракитин — европейский человек.

— Я так понимаю, что из русской классической литературы ему ближе всех Чацкий?

— Пожалуй, да. Сейчас его дом здесь, потому что он любит.

— Как появился в проекте Рейф Файнс?

— Это волшебная история. В самом начале пути у нас не было денег, вообще не было ничего конкретного. Мы сидели с продюсером Натальей Ивановой и фантазировали, какими хотели бы видеть героев. Я тогда сказала, что есть один актер, идеально подходящий на эту роль. Тот, что снимался в "Английском пациенте". Так и записали в блокнотике: актер-мечта. Потом мы узнаем, что наша "мечта" приезжает на кинофестиваль в Иваново. Мчимся туда, знакомимся. Мы отдаем ему сценарий, диск с моим предыдущим фильмом "Одна война". Но и тогда я не думала, что это возможно. Мы едем в Лондон. Файнс приглашает нас на свой спектакль. Вечером после спектакля Файнс говорит, что ему понравилась моя картина и он хотел бы сниматься в тургеневской экранизации. Пьесу "Месяц в деревне" Файнс знает, о роли Ракитина давно думал. Вообще влюблен в русскую литературу, переиграл на сцене всего Чехова, участвовал в постановке тургеневских "Отцов и детей".

— Чудесная история. Он будет играть на английском языке?

— На русском. Рейф потратил несколько месяцев на изучение языка, занимался по 5 часов в день, произношение корректировал с логопедом. Вообще он потрясающий! Изумительный человек, тонкий актер: мне кажется, английская актерская школа сейчас самая сильная.

— Пьеса "Месяц в деревне" написана 163 года назад. Когда сегодня ее читаешь, невозможно избавиться от представления о том, что речь идет в каком-то смысле об идеальных людях. Особенно это касается Ракитина. Это интеллигентный человек в самом современном понимании этого слова. Изменилось ли, на твой взгляд, представление об интеллигентности? И насколько важно в сегодняшнем мире присутствие интеллигентных людей?

— Мне кажется более точным другое слово — благородные люди. Благородство, достоинство, честь — эти понятия всегда были в России основополагающими. Когда читаешь о Чехове, о том, как он жил, перед глазами встает человек абсолютного благородства и интеллигентности.

Все это, к сожалению, уходит. Исчезает пласт благородных людей. Во-первых, они не востребованы обществом. Во-вторых, благородство мешает жить. Сегодня благородство, достоинство почти исчезли из жизни. Проще, ни о чем не задумываясь, идти напролом, а то, что мешает, отодвинуть или растоптать. Все это не без помощи телевидения, которое как раз и утверждает новый стиль и образ жизни.

Я не могу сегодня смотреть телевизор. Особенно канал НТВ. Какая-то немыслимая концентрация убийств, провокаций. Не говоря уже о безобразных политических вещах, которые они делают, всех этих "Анатомий протеста"...

— Скажи, уход в прошлое, в классику обусловлен тем, что тебе не нравится и тебя не вдохновляет сегодняшняя реальность?

— Конечно, получается: сам для себя строишь "оранжерею". "Оранжерейные люди", о которых мы говорили, они ведь и сегодня живут на белом свете. Только по телевидению их не показывают. Они строят себе стеклянную крышу, которая, правда, очень хрупкая. Кто-то уезжает, кто-то живет в лесах. Не в деревнях — в деревне не спрячешься, да и дом в деревне могут сжечь.

Приезжаешь в любой город — маленький ли, большой — и понимаешь, что никому ни до чего нет дела. Это же не дома старые рушатся — рушится прошлое. Конечно, есть исключения. Мне приходилось в последнее время много ездить по музеям, так вот музейщики, особенно провинциальные,— святые люди. Есть прекрасные места, потрясающие собрания и коллекции — в том же Орле и области замечательные тургеневские музеи.

— Тебе уютно в сегодняшнем кино?

— По большому счету, я ушла из него. И если бы не этот проект, думаю, я бы в нем уже не работала.

— Даже после "Одной войны" — фильма серьезного, открывающего новый пласт военной темы, фильма, о котором много говорили?

— У "Одной войны" хорошо сложилась фестивальная судьба, но фактически эта картина тоже оказалась никому не нужной в нашем прокате. Правда, показали ее по телевидению, уже несколько раз. Хотя сколько приходилось слышать на центральных телеканалах: "Не наш формат". И это при том что на ТВ множество фильмов о войне, где девушки-медсестрички появляются в кадре с длинными ногтями, накрашенными ресницами, в коротких юбках. Такая война — понарошку.

— Ты снимаешь кино, где собрались актеры из разных стран Европы, оператор из Латвии, а один из продюсеров — из Франции. Означает ли это, что фильм будет востребован не только в России?

— Конечно, нам бы очень этого хотелось. Но все-таки это прежде всего русское кино. О России, для России.

Беседовал Александр Колбовский