Выставка архитектура
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай / купить фото
В большом выставочном зале центра дизайна Artplay открылась выставка архитектора Тотана Кузембаева "Гравитация" — оммаж к 60-летию юбиляра сделан куратором Юрием Аввакумовым, старым другом и коллегой по "бумажной архитектуре", при поддержке фонда Исмаила Ахметова и галереи Musivum. Не смогла скрыть восхищения АННА ТОЛСТОВА.
Никаких макетов, планов, чертежей. В зале, наполненном болотными звуками — утробным урчанием, стрекотаньем, кваканьем и гуканьем,— приятная полумгла. Холмистый пол устлан войлочным ковром: надо снять обувь и, разлегшись среди холмов, которые оказываются юртами со световыми лунками в верху шатров, откуда бьют лучи проекторов, смотреть на потолок — там, на круглых экранах, будто в облаках, возникают проекции с постройками Тотана Кузембаева. А после можно подняться на темные хоры, где выставлены его рисунки из серии "Невесомость", и буквально водить носом по листам, силясь разглядеть детали, очерченные легким, уверенным и виртуозным контуром.
"Невесомость" напоминает разом геометрию "артефактов" Франциско Инфанте и воздушную графику "альбомов" Ильи Кабакова, словно бы вера в утопию авангарда идет здесь рука об руку с иронической деконструкцией оной. Главным героем серии выступает обезумевший, взбесившийся город, заполняющий собою, караваном своих бесплотных архитектурных форм — башнями, портиками, амфитеатрами, куполами, зиккуратами, арками, виадуками — абстрактные поверхности, висящие в воздухе шары или улетающие в бесконечность плоскости. И, конечно, "Невесомость" свидетельствует о прошлом Тотана Кузембаева, выходца из "бумажной архитектуры" 1980-х, компенсировавшей концептуально-утопическим фантазированием невозможность применить свои идеи на практике. В принципе, всю экспозицию можно бы было построить на работах Кузембаева-художника, графике, объектах и инсталляциях, потому что он, подобно многим в "бумажном" поколении, не ушел окончательно с территории искусства на территорию архитектуры. Но с начала 2000-х экс-"бумажник", основавший собственную мастерскую, строит, так что искусство рисунка деликатно отступило во тьму, а акцент в выставке-инсталляции "Гравитация", совместном произведении Тотана Кузембаева и Юрия Аввакумова, сделан все же на архитектурных проектах.
Войлок, ковер, холмистый ландшафт, юрты — степи Казахстана, среди которых вырос Тотан Кузембаев, задают масштаб и характер его архитектуре, которая всегда готова преодолеть силы земного притяжения, сняться с места, как кочевник, оторваться от почвы. Лежа на ковре и разглядывая мозаику из вознесшихся под потолок слайдов, понимаешь, что главное, родовое свойство этой воздушной номадической архитектуры — экологичность в широком смысле слова. Она идеально вписана в окружающий пейзаж, она дышит, она из дерева — с деревом Тотан Кузембаев работает как никто в России. Она экологична в плане бережного отношения к визуальной среде: среду не могут засорить формы, в которых, как маки в овсяном поле, вспыхивают цитаты из русского конструктивизма, органической архитектуры и чего-то традиционно-японского. Она интеллигентна, и кажется, что человек, которому она предназначена, способен наслаждаться тем болотным саундтреком, что заполняет выставочный зал, расположившись вечером на террасе своего дома с томиком Чехова в руках.
Впрочем, болото — образ емкий, он неплохо характеризует ситуацию, сложившуюся в столичном стройкомплексе. Мало кто из "бумажников" нашел себе место в Москве, и Тотан Кузембаев — не исключение. Единственная его московская постройка расположена на самой окраине, буквально в двух шагах от МКАД, в коттеджном поселке на севере Лианозово: фантастический деревянный замок с вертолетной башней-площадкой, где дерево шлет поклоны кирпичу северогерманского экспрессионизма. Большинство же работ Тотана Кузембаева можно видеть в Подмосковье, например, в архитектурном заповеднике "Пирогово" на берегу Клязьминского водохранилища, куда он ретировался не только из любви к природе.