В Псковской воздушно-десантной дивизии — суточная готовность. Миротворческий батальон готов вылететь в Косово. Сформированы такие же батальоны в Иванове, Рязани и Туле. Загруженные самолеты стоят на взлетной полосе. Все ждут приказа на взлет. А приказа все нет. Из лагеря миротворцев — специальный корреспондент "Коммерсанта" АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Торжественный смотр сил
На плацу выстроился миротворческий батальон. Стоят в строю бойцы — не шелохнутся. Не люди — натянутые струны.
— К торжественному маршу, поротно, дистанция 20 метров, равнение направо, шаго-ом марш!
Батальон вздрогнул. Начался смотр сил миротворческого батальона 76-й Псковской воздушно-десантной дивизии перед броском на Балканы.
Полковник Козлов идет вдоль строя. Виктор Сергеевич исполняет обязанности командира дивизии, пока командир отдыхает в Сочи. Плановый отпуск, командир не был в отпуске два года.
— Жалоб и заявлений нет! — вместо "здравияжелаемтоварищполковник!" говорят полковнику подчиненные.
— А у меня есть! — вдруг отвечает одному Виктор Сергеевич.— Почему такая обувь на ногах?
На ногах у сержанта стоптанные гражданские туфельки.
— Болею я,— расстроенно отвечает сержант.— Вот справка. А обувь ортопедическая.
Полковник долго изучает справку.
— Ладно...— неизвестно кому угрожающе говорит он и идет дальше.
Я понимаю полковника. У него торжественный смотр. Он готовил к нему этот батальон много дней и ночей, с тех пор как объявил по псковскому телевидению о наборе резервистов в дивизию ВДВ. Никто не говорил — для отправки в Косово, но все понимали. Резервистов отобрали, вот они стоят вместе со срочниками, и полковнику теперь очень хочется, чтобы все было как надо, как положено в десантных войсках.
Он хорошо знает, как положено. Таких, как полковник Козлов, не так уж много в ВДВ. Он десантник с таким стажем, что мало не покажется. И ему бы еще пару недель, и он сделал бы людей из этих резервистов, и разве посмел бы кто-нибудь выйти на плац в ортопедической обуви! Нет, никто бы не посмел.
Полковник вздыхает и идет дальше. Тут-то и происходит самое страшное. В строю стоит человек в футболке и шортах. Он высокого роста, выше своих соседей почти на голову, и странно, что мы не заметили его сразу. На фиолетовой футболке яркая белая надпись. Полковник, кажется, машинально пытается ее прочитать, но вовремя спохватывается.
— А это что такое? — стонет он.
— А, это! — с фальшивым энтузиазмом откликается комбат.— Переодеть не успели! Вчера поступил человек.
И полковник, сцепив зубы, идет вдоль строя. А что еще ему остается? И то и другое, он знает, где-то есть, но времени нет, времени у него совсем нет. В любую минуту в Москве кто-нибудь наконец примет решение об отправке миротворцев, и будет уже не до кроссовок, футболок и шорт. Но сегодня сердце полковника кровоточит.
— Ну ничего, ничего...— совсем не по-военному утешает его комбат.
И кажется, он сейчас добавит:
— Лишь бы человек был хороший...
— Почему нет пекаря? — взрывается полковник.— Кто нам хлеб там печь будет? Вы об этом подумали?
— Так пекарни же нет.
— У нас же есть агрегат для выпечки хлеба. Агрегат!
— Ну да,— вступает комбат.— Найдем повара. Реально будет печь хлеб!
— А мука-то у нас есть? — горько спрашивает полковник.
— Муки нет,— твердо отвечают ему.
Полковник приближается к концу строя. Он давно заметил, что у некоторых сержантов нет лычек, но молчал, пока совсем не сдали нервы.
— А лычки где?!
— Заказали уже,— отвечает комбат.
Полковник обошел весь строй. Он уже не реагирует на то, что замыкает его целая группа резервистов в футболках. У него нет сил.
Но он знает, что делать. Ему просто нужны несколько дней. А им еще больше, чем ему. И потом — есть же и другие резервисты.
"Хочется мир посмотреть"
Алексей Шмаков сразу сказал мне, что очень любит детей. Его племяннице полгодика, и дороже нее Алеше только мама. И когда он увидел по телевизору беженцев и среди них крошечную девочку, которую держал на руках похожий на него, Алешу, албанец, бывший пограничник сказал, обращаясь к своим друзьям по котельной:
— Все, еду в Косово.
Он пришел в военкомат и сказал им то же самое. Он уже знал, что идет набор добровольцев в батальон. Ему сказали, что большой конкурс. Алеша не сомневался, что пройдет его. Он был заслуженный, в целом, пограничник. На его счету задержание нарушителя. Алеша не без оснований полагал, что это обстоятельство должно сыграть решающую роль. В конце концов, по его представлениям, в Косово ему придется заниматься тем же, чем и на границе,— ловить нарушителей. А кто еще, как не он, владеет этим искусством в совершенстве?
А нарушителя он взял так. Алексей держал на замке участок российско-эстонской границы. С нашей стороны все оборудовано как надо: контрольно-следовая полоса, столбы, местами колючая проволока, сигнальные системы... Красота, в общем. А эстонцы только развесили на своих деревьях желтые ленточки. А когда Алексей или его товарищи находили на полосе следы преступления, эстонцы приезжали на джипе, осторожно осматривали следы и уезжали.
И вот однажды эстонцы задержали нарушителя. Все очень удивлялись, и больше всех сами эстонцы. Но нарушитель от них вскоре убежал, сначала в Россию, а потом опять в Эстонию. Он так и бегал все время туда и обратно. Это Алексей понял по следам. Наши пограничники устроили засаду, и вскоре Алексей поймал преступника с велосипедом и картой местности. Нарушитель говорил, что искал грибы и заблудился, но в это поверил бы кто угодно, только не Алексей Шмаков. А велосипед? А карта?
В конце концов нарушителя отправили в центр, а Алексей стал сержантом.
И он нисколько не удивился, когда узнал, что прошел отбор и зачислен в батальон. Так и должно было быть.
— Еще мне очень хочется мир посмотреть и себя показать. Когда еще случай представится? Чего в котельной-то всю жизнь сидеть? Хотя работа там не пыльная,— бросился он вдруг защищать свою котельную,— и оборудование хорошее.
В котельной ему платили неплохие, по его мнению, деньги — тысячу рублей. В батальоне обещали больше — тысячу долларов. Но Алеша не верит в это обещание, слишком уж большая разница. Да и к долларам относится с подозрением. Как и положено пограничнику.
— Только мама все время плачет,— вдруг сказал он мне.— И моя девушка тоже. Мама говорит, что русских солдат, как всегда, оставят в дурачках, как в Афганистане и Чечне. Она говорит, что я умру молодым.
А Алешина девушка просто плачет. Они еще в конце прошлого лета собирались пожениться и даже, он говорит, нашли свидетелей и собрали деньги, но после 17 августа стали жить в гражданском браке. Она счастлива с ним.
— Что ты им сказал? — спросил я.
— Сказал, что подумаю. Но я на самом деле уже подумал.
— Алексей, а может быть, твоя мама права?
— Может быть,— неожиданно легко согласился он.— Но ведь если там нас будут обманывать и убивать, я уеду домой. Нам вчера сказали, что так можно будет сделать.
— Дезертировать?
— Почему? — обиделся он.— Просто уехать. А сейчас как-то уже неудобно.
ВДВ — это все
А некоторым — так и ничего, нормально. На складе сдавал новенькое обмундирование резервист. Он был очень расстроен. Он пришел в батальон с лучшими намерениями. Он хотел водить машину. Он умеет и любит это делать. Его зачислили, а потом сказали, что еще ничего не решено.
— То есть? — удивился он.— Неизвестно, когда летим?
— Нет, неизвестно, летишь ли ты.
Действительно, судьба всех резервистов еще не определена. Некоторых придется оставить, потому что уже перебор. Но еще неизвестно кого. Поэтому полковник Козлов спросил его, как и других, готов ли, если не поедет в Косово, послужить полгодика в десантных войсках просто так.
Резервиста вопрос этот поначалу застал врасплох. А когда он подумал, то пошел сдавать обмундирование. За так он в армии уже послужил.
— А почему бы и нет? — спрашивал меня полковник Козлов.— Странные люди. ВДВ — это все. Небо и земля. ВДВ — это жизнь. ВДВ — это Возможны Двести Вариантов. А они еще думают!
Так они поэтому и думают.
Но что еще хочу сказать. Многие резервисты на вопрос полковника отвечали не задумываясь:
— О чем разговор! Надо — послужим!
Нет такой команды
Но ведь, кроме резервистов, в батальоне много офицеров, которые служат в 76-й дивизии и подписали контракт на службу в Косово. Я разговаривал с офицерами из разведвзвода батальона.
Они рассказали, что 200 русских десантников держат десятитысячную группировку НАТО. Понимаю ли я, что это значит? И каково им там? Страна ВДВ — маленькая страна, и все в этой стране знакомы друг с другом, видятся в "горячих точках" и дружат семьями. И сейчас десантникам, которые здесь, в Пскове, больно смотреть телерепортажи из Косово. Они, как никто, понимают, как одиноки там сейчас 200 наших ребят, и ждут только команды на взлет. Но нет этой команды.
Между тем они рассказали, что несколько дней назад такую команду дали и 120 человек подняли по тревоге.
— Подорвали нас, значит, ночью и отправили на аэродром. Смотрим — самолеты уже стоят загруженные. Мы обрадовались. Но рано,— рассказал лейтенант Денис Копаткин.— Не взлетели. А надо было! Тогда все воздушные коридоры открыты были. Кто-то где-то не решился довести дело до конца. Чертовски обидно! А теперь у них переговоры. И что там с нашими ребятами будет, никого уже не волнует. Они же и аэропорт заняли только для того, чтобы нас посадить, неужели не понятно?
Все разведчики прошли "горячие точки": Абхазию, Таджикистан, Чечню. Они знают, что делать в Косово. Им надо только долететь туда.
— А когда вернемся, заживем! — говорят они мне.— Если солдат будет иметь тысячу долларов в месяц, то мы, офицеры, плюс еще где-то двести.
— И уже знаете, на что потратите?
Они уже все посчитали. Женя Маслов хочет учиться. Он заплатит за свое обучение. Где он будет учиться, Женя еще не решил.
— Гуманитарная область,— кротко смотрит он на меня.
Алексей Ефременков купит квартиру и обставит ее.
— Мать против была. Я сказал ей, что заработаю денег. Да убьют же, говорит. А я ей отвечаю: "Да если я здесь буду бандитом работать, то денег будет не больше, а убьют скорее". Она, ты знаешь, подумала и согласилась.
Но деньги не главное, хором убеждают они меня. Главное — выручить товарищей, которые сейчас там одни среди этих волков.
И я им верю.
— И политически мы вполне подкованы. Там нам очень нужна будет политическая подкованность. У нас даже занятия такие постоянно идут,— странно как-то улыбаются.
Попозже я понял, почему так странно.
Ситуация склонна к переменам
В комнате отдыха казармы первой роты шло занятие по общественно-государственной подготовке. На повестке дня стояли следующие вопросы:
этноисторические причины косовского конфликта;
политические причины косовского конфликта;
экономические причины конфликта;
каковы основные цели Запада в косовском конфликте;
Вел занятие старший лейтенант. Он недавно вернулся из Боснии, где служил в составе миротворческих сил, и ему было чем поделиться с подчиненными.
— Товарищи! — говорил он.— Обо всем по порядку. Сначала пример, характеризующий непростую обстановку, в которой вам предстоит служить. В одном селе около нашего блокпоста мусульмане обманным путем забрали трех сербов и не хотели отдавать. Выставили впереди себя стариков, женщин, детей и инвалидов и начали орать. Ну как вытащить сербов?
Обстановка накалилась. Мы вызвали подкрепление из натовского контингента. Наконец они приехали. Так я вам скажу — одного бы хватило. Вылез из машины негр. Мы там первый раз негра увидели. Значит, подходит такой негр, черный весь... Черный-черный...
Лейтенант задумался, эта картина, видимо, ожила в его голове.
Бойцы слушали командира не дыша.
— Ну как смоль, вы понимаете?! — взорвался лейтенант.— Настолько черный. И что, был у мусульман какой-нибудь выбор? Отдали они ему сербов. Но это все для примера, чтобы вы понимали, какая там обстановка.
Рассказав эту поучительную историю, лейтенант зачитал бойцам причины косовского конфликта. Этот документ прислали всем будущим миротворцам из Москвы. Составлял его какой-то толковый, без сомнения, человек. Что-то он знает такое, чего никто больше не знает. Итак, почему возник конфликт?
"Запад преследовал следующую цель — отвлечение внимания мирового сообщества от ряда скользящих проблем, таких как палестино-израильский переговорный тупик. Именно под этим углом зрения нужно рассматривать попытки умиротворения албанских сепаратистов и поддерживающих их мусульманских сил".
— Всем ясно? — спросил лейтенант бойцов.
— Ясно! Чего тут неясного? — откликнулись бойцы.
Лейтенант поднял голову от документа:
— От себя добавлю. Сербы и албанцы зачастую действительно неприязненно относятся друг к другу только потому, что один убил другого. Так было, я свидетель, у деревни Шибошнице. Об этом следует помнить. Потом они, кстати, помирились.
Далее лейтенант скороговоркой зачитал: "Милошевич все равно уже серьезно проиграл — он уступил НАТО. Не исключено, что в случае силового варианта он потерял бы меньше, став героем в глазах своих соотечественников. Важно отметить, что на Западе, в НАТО, скорее всего, не ожидали столь жесткой реакции Москвы на возможное силовое решение..."
— Какой жесткой реакции? — спросил один боец.— Мы же легли под них.
Лейтенант долго всматривался в прочитанное, потом открыл первую страницу документа.
— А, действительно! — облегченно воскликнул он.— Пособие датировано 19 октября 1998 года. Политическая ситуация вообще склонна к переменам. Так произошло и в нашем случае.
А пока бойцы шлифуют политическую подготовку, вылет десанта все откладывают и откладывают. Нервы у всех в дивизии на пределе. Ждут добро на взлет.