Вчера в столичном СИЗО "Матросская Тишина" начался суд над полковником ГРУ Валерием Радчиковым, обвиняемым в организации взрыва на Котляковском кладбище и хищении $ 2,5 млн, принадлежащих Российскому фонду инвалидов войны в Афганистане (РФИВА). С подробностями — СЕРГЕЙ Ъ-ДЮПИН.
Для обеспечения безопасности участников процесса были предприняты беспрецедентные меры. Дело полковника должны были рассматривать на открытых заседаниях в здании суда Московского военного округа на Старом Арбате. Но Генпрокуратура не доверяла солдатам срочной службы, охраняющим суд. К тому возникали проблемы с перевозкой потерявшего обе ноги в Афганистане Радчикова — его протезы сломались два года назад, вскоре после того, как он был заключен под стражу. И все это время на дпросы его носили сокамерники и надзиратели.
Перед началом процесса с аккредитованными на него журналистами был проведен подробный инструктаж: иметь при себе не только служебное удостоверение, но и паспорт, фотовспышкой не пользоваться, с судьей не пререкаться. Зал заседаний освобождать от своего присутствия по первому требованию председательствующего, с обвиняемыми в контакты не вступать, а с их родственниками — только в перерыве. Только убедившись в том, что все корреспонденты, пожелавшие присутствовать на заседании, с требованиями согласны, их внесли в специальный список, по которому пропускали в здание СИЗО.
Улица Матросская Тишина, где расположено одноименное СИЗО, с раннего утра была блокирована сотрудникам ГИБДД и ОМОНа. От автомобилей улицу зачищали всю ночь, говорят, что с помощью эвакуаторов было вывезено несколько десятков машин, которые здесь стояли годами.
Все проезжавшие в день суда автомобили заворачивали на соседние улицы, а пешеходам рекомендовали обходить тюрьму "за два квартала". На тех, кто пытался качать права, бросались огромные ротвеллеры, которых милиционеры-кинологи держали на коротких поводках.
На входе в СИЗО всех участников процесса тщательно обыскивали и по несколько раз прогоняли через металлоискатели. У кого-то из пришедших нашли небольшой ножик и разразился целый скандал.
Суд проходил в актовом зале тюрьмы. Первыми ввели Андрея Анохина, который привел в действие взрывное устройство на кладбище и его помощника Михаила Смурова. Анохин сразу же начал выяснять отношения с конвоирами: ему не понравилось место на скамье подсудимых. Омоновцы загораживали ему зал.
Минут через пять милиционеры внесли Валерия Радчикова и усадили его на инвалидное кресло-каталку. Он был без брюк и время от времени растирал распухшие культи. Последние два года полковник ГРУ, награжденный орденом Красной Звезды и несколькими медалями, провел на четвереньках — обрубки его ног почти атрофировались. Когда заседатель произнес "Встать, суд идет", Радчиков приподнялся на руках.
Судья зачитал обвинительное заключение. Его суть сводилась к следующему. Вернувшись из Афгана, Радчиков возглавил РФИВА, получивший беспрецедентные таможенные и налоговые льготы. В 1994 году в руководстве фонда произошел раскол — один из сподвижников Радчикова, Михаил Лиходей, обвинил его в растратах. Радчиков ушел из фонда, забрав с собой его печать и учредительные документы, а новым председателем стал Лиходей. Через несколько месяцев Лиходея с телохранителями взорвали в подъезде собственного дома. А занявший его место "афганец" Сергей Трахиров стал обвинять Радчикова в организации убийства Лиходея и крупных хищениях. Он буквально завалил жалобами Генпрокуратуру, но раскрыть убийство так и не удалось. В 1996 году, на поминках по Лиходею, которые проходили на Котляковском кладбище, прогремел мощный взрыв, который унес жизни еще 14 "афганцев", их родственников и друзей. Погиб и Трахиров. В апреле 1997 года Радчиков был арестован и обвинен в организации взрыва, а также хищениях. Взятые под стражу незадолго до него исполнители взрыва Анохин и Смуров дали показания на Радчикова.
Председательствующий спросил у присутствующих на процессе родственников погибших "афганцев" собираются ли они предъявить иски обвиняемым. Исков было подано на 6 млн рублей. Больше всех потребовали мать Лиходея Зинаида и его племянница Ольга: во время взрыва на кладбище супруга Лиходея Елена Краснолуцкая погибла, а отец Михаила и его племянница стали инвалидами. "Перекалечило всю семью, — в сердцах бросила Зинаида Лиходей. — Во сколько оценить здоровье, я не знаю". Но потом она согласилась на сумму в 1 млн рублей, названную кем-то из присутствующих "афганцев".
После этого судья зачитал показания Анохина, на которых главным образом строились обвинения, выдвинутые против Радчикова. "Радчиков дал мне пистолет и автомат Калашникова и поручил убрать Трахирова, который своими бесконечными жалобами мешал ему реализовывать внешнеэкономические контракты фонда и вообще вредил его репутации. Я взял в помощники своего боевого товарища Михаила Смурова. Он согласился на $10 тыс. Я и сам тогда нуждался в деньгах (у Анохина трое детей — Ъ). Потом я сказал Радчикову, что застрелить Трахирова очень сложно — его постоянно охраняют телохранители. Тогда Радчиков приехал ко мне домой и передал металлический ящик с тротиловыми шашками, детонаторами и катушкой армейского телефонного шнура. 'Если ты не можешь застрелить, взорви его, — сказал Радчиков. — Сделаешь это 10 ноября, когда Трахиров и его свита соберется на поминки по Лиходею'. Накануне мы со Смуровым закопали бомбу возле могилы, шнур спрятали в траве и трещинах в асфальте. В день поминок мы приехали на кладбище ранним утром. Смуров остался в автомобиле, а я подошел к собравшимся вскоре 'афганцам'. Выпил с ними рюмку водки и сославшись, что за рулем, пошел на могилу своего друга Михаила Жукова. Пульт дистанционного управления (он был сделан из выносного микрофона к караоке — Ъ) лежал во внутреннем кармане моего плаща. Честно говоря, увидев, что многие 'афганцы' пришли на поминки с женами и детьми, я решил не взрывать бомбу. Дул сильный ветер, который постоянно распахивал полы моего плаща. Я испугался, что могут увидеть пульт, начал поправлять одежду и видимо случайно нажал на кнопку. За моей спиной прогремел взрыв. Я обернулся и увидел лежащего на дороге охранника фонда. Помог ему подняться и дойти до машины и вернулся на кладбище. Когда услышал вой милицейских сирен, отошел в сторону и наблюдал за тем, что происходит. Задерживать меня никто не стал и примерно через час я уехал домой на автобусе. К тому времени Смуров уже скрылся". Показания Смурова подтвердили слова Анохина.
Комментируя их, адвокат Радчикова Павел Юшин сказал, что за время заключения Анахин несколько раз менял свои показания и верить ему нельзя: "Мой подзащитный докажет, что в них нет ни слова правды. Это будет настоящая бомба".
Ъ продолжит следить за ходом процесса