В Палаццо Грасси в Венеции открылась выставка Рудольфа Стингела. Все три этажа музея современного искусства, принадлежащего Francois Pinault Foundation, отданы итальянскому художнику для создания глобальной инсталляции. Стингел этим известен, он не раз представлял в качестве своей работы не предмет, а пространство. Он родился в Италии, в Мерано, но работал в Австрии, в Вене, а сейчас обосновался в Нью-Йорке. В Венеции помнят, как на биеннале в 1993 году он покрыл оранжевым ковром стену в Арсенале. Но сейчас ковров в сто раз больше.
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
Палаццо Грасси — один из двух музеев, который французский магнат и страстный коллекционер Франсуа Пино устроил в Венеции — после того как не нашел для своего собрания достойного места во Франции. Обычно здесь проходят тематические выставки, но вот уже второй раз (в первый раз здесь гостил Урс Фишер) палаццо отдают одному художнику, который превращает его в единое произведение искусства.
Сам Рудольф Стингел встречает зрителей при входе на выставку. Естественно, в виде автопортрета, повешенного почти незаметно, сбоку, между колоннами. В этом автопортрете 59-летний художник себе не льстит. Тяжелое лицо, скептический взгляд, губы недовольно поджаты. Смотрит так, как будто бы это он пришел посмотреть на зрителей. А не они на него.
Главная часть инсталляции — восточный ковер, закрывающий все полы и стены на трех этажах. С преувеличенным масштабным орнаментом он выглядит не совсем настоящим, разросшимся, как будто бы азербайджанский килим, которым вдохновлялся Рудольф Стингел, захватил все пространство, оплетая его, словно плющ.
Сначала удивляешься эффектности приема, потом думаешь, что он несколько навязчив, что местами это выглядит просто трюком декоратора: все эти ковровые интерьеры идеально подошли бы для стен современного отеля. Очень скоро разбираешься с узорами — перед тобой рапорт реального ковра, но отпечатанный в большом масштабе на обычном ковровом покрытии. Специально заказанные в Германии 75 000 квадратных метров, на которых детально воспроизведены ворс, потертости, выцветшие на солнце узоры, устилают все комнаты до потолка. На третьем этаже, где потолки ниже и окон меньше, пространство, сплошь им затянутое, напоминает юрты завоевателей — так могли бы выглядеть монгольские палаццо.
Третья часть выставки — собственно работы Стингела, их всего три десятка, в том числе и очень небольших. Тут надо отдать должное истории с ковром, потому что я не могу себе представить, каким иным образом можно было бы объединить эти полотна так, чтобы они заняли 5000 квадратных метров, отведенных экспозиции в Палаццо Грасси.
На втором этаже, с которого начинается выставка, серые абстрактные картины выглядят кусками того мрамора, который скрыт под коврами. Получается некоторый перевертыш: реальные стены, превращенные в узор, и напоминание о них, развешанное на этой тотальной иллюзии. В главном зале на самом почетном месте — портрет австрийского художника Франца Веста, друга и товарища прежних лет. Он умер два года назад, но на портрете молод и весел, не в пример усталому Рудольфу Стингелу. Эта связь Венеции и Вены, городов на границе Востока и Запада, отыгрывается на третьем этаже.
Фото: Алексей Тарханов, Коммерсантъ
Там на крупных и агрессивных цветных коврах висят скромные маленькие прямоугольные черно-белые картинки, в фотореалистической манере изображающие статуи святых, как правило, из австрийских церквей. Как говорит куратор выставки Елена Джуэно, это просто иллюстрации из альбома по искусству, которые художник внимательно воспроизвел на холсте. Иногда они действительно похожи на фотографию в книжке, перенесенную на холст, иногда покрыты узором, как будто бы серой ржавчиной или потеками кислоты, которая уродует или вовсе уничтожает изображение.
Все вместе производит странное впечатление спора Востока и Запада. Европейское средневековое искусство здесь выглядит как экзотика, как повешенные на мусульманский ковер христианские трофеи. Но в то же время, и это специально заметил директор Палаццо Грасси Мартин Бетено, "когда к ним приближаешься, ты видишь только лица святых, а восточные узоры на ковре распадаются в неразличимый фон".
В этом можно увидеть символ взаимодействия мусульманской и христианской культур, ровно потому, что это сейчас один из самых волнующих нас вопросов. Художник совершенно не против такой интерпретации и абсолютно не за. К тому же он такой же итальянец по рождению, как и австриец по духу. А для венца ковер — не только символ близкого, враждебного или дружественного Востока. Это еще напоминание о кабинете доктора Фрейда, сплошь увешанном восточными килимами. Они были на стенах, на полу и даже на знаменитой кушетке. Так что выставка в Палаццо Грасси вполне может быть сочтена попыткой художественного психоанализа современной Европы.
Венеция, Палаццо Грасси, до 31 декабря