Великий российский хоккеист ВЯЧЕСЛАВ ФЕТИСОВ закончил свою карьеру как игрок. Первой газетой, которой он дал интервью после приезда в Россию, стал "Коммерсантъ".
— Можно ли было продолжить играть в НХЛ?
— В хоккей я играл, как вы знаете, 23 года. Первую игру провел в ЦСКА, когда мне было 17 лет. Честно говоря, думал даже, что закончу играть годом раньше. Последний сезон был слишком эмоциональным: кубок Стэнли, трагедия, которая произошла буквально через неделю... И я отложил свой уход на сезон. Потому что Володя Константинов был не просто мой партнер, но и друг, так что мне приходилось играть "за того парня". Не только мне, но и всей команде.
Я знал, что уйду после этого сезона. В "Детройте" шесть человек старше 30 лет, и ясно было, что пора вводить молодежь, иначе в одно прекрасное время команда может оказаться слишком старой. Просматривал всякие варианты, думал, что делать дальше.
Предложение идти в тренеры "Нью-Джерси" поступило совершенно неожиданно. Я знал, что рано или поздно мне придется попробовать себя в качестве тренера, потому что все хорошее и плохое у меня в жизни связано с хоккеем. Прошел две школы — нашу и НХЛ. Почему бы не попробовать себя на тренерской работе?
— Как в "Детройте" отреагировали на ваш уход?
— Я много разговаривал со Скотти Боуменом, с его помощниками. У меня отличные отношения с ними не только по работе, тем более сейчас "Детройт" — это такой, как бы сказать, семейный коллектив. Никакого непонимания не было.
Хотя хозяева сказали, что из уважения к тому, что я сделал для команды, мне могут предложить контракт еще на сезон. Но я сразу обрубил концы, 15 дней уже не тренируюсь. У меня есть имя, но просто так, просто за то, чтобы за него получать деньги, "лимон" положить в карман? Не для меня. Хотя в НХЛ много игроков, которые дурака поваляли, готовы идти куда угодно, лишь бы платили больше. Я слышал: есть в НХЛ игроки, которых держат только за то, что они умеют шуметь в раздевалке, повышать там температуру, подбадривать своих, кричать что-то. Так во всех командах — кто-то голы забивает, кто-то обороняется, а кто-то в раздевалках шумит. Только вот играть в хоккей они не умеют.
— Почему в НХЛ не приживаются российские тренеры — до вас в клубах работали только Третьяк и Билялетдинов?
— Хороший вопрос. Роль, которую мне предложили, в "Нью-Джерси", нонсенс даже для европейских тренеров, не говоря уж о русских. Я давно этим интересовался и спрашивал людей, которые об этом много знают. Мне говорили: в Европе, допустим, есть хороший специалист, но здесь его никто не знает. Он не авторитет, и это — одна из причин. Думаю, со временем все поменяется.
— Потом язык?
— Конечно, ты не можешь прийти с переводчиком и объяснять игроку. Многие наши едут в Европу, и даже там не у всех получалось. Здесь же надо пожить, повариться в НХЛ.
— А американцы по-русски понимают?
— Конечно, все матом ругаются будь здоров. В "Детройте" уже все умеют. Так, как нам и не снилось. Все с первого раза запоминают. Если русский из команды соперников едет мимо нашей скамейки, американцы ему такое говорят, что у нашего, наверное, уши заворачиваются.
— Не пробовали разъяснить им значение этих слов?
— Спрашивают. Я объясняю. Они смеются больше, чем вы сейчас.
— Вы говорили с новым главным тренером "Нью-Джерси" Робом Фтореком о ваших будущих обязанностях?
— Я буду отвечать за защитников и за спецсостав — "бригады", играющие в большинстве и в меньшинстве. Кроме того, надо, чтобы я поднимал дух команды.
— Будете "лоббировать" появление в "Нью-Джерси" русских игроков?
— Я думаю, что первый шаг сделан. Через несколько лет у нас будет русская команда с русским тренером.
— Сейчас в НХЛ нет предубеждения к российским хоккеистам?
— Девять лет назад к ним относились, прямо скажем, недружелюбно. У нас была другая тактика, другое понимание игры. Проблемы в общении, наконец. Было такое мнение, что для русских кубок Стэнли ничего не значит. Они, дескать, росли с мечтой об Олимпийских играх, о чемпионатах мира, а Кубок Стэнли для них якобы далекое и непонятное. После того как русская пятерка — Макаров, Ларионов, Крутов, Фетисов, Касатонов — наделала много шуму, все равно была большая полемика в прессе — нужны ли нам русские? Можно ли на них рассчитывать в борьбе за Кубок Стэнли?
Сейчас русским ребятам намного проще адаптироваться. Они приезжают в молодом возрасте и идут по более или менее накатанной дороге.
— Почему из той пятерки в НХЛ удалось по-настоящему заиграть вам и Ларионову? Макаров и Касатонов таких успехов не добились, а Крутов вообще не удержался в НХЛ.
— Володя Крутов — боец, здорово катался, подходил по всем параметрам. Я не знаю, почему у него не получилось, я не могу судить. Я уже сказал, что пришлось помимо всех хоккейных проблем решать и совсем другие. Например, Ларионову нужны партнеры, которые понимают его игру. Они должны под него открываться, он должен отдать кому-то, потом получить. А если дать ему двух "чайников", которые только драться умеют, ничего не выйдет. Я думаю, если бы мы все пятеро оказались в одной команде, мы бы еще играли. Давали бы удовольствие зрителям, и получали его сами.
— Насколько сейчас в Америке раскручены российские хоккейные звезды?
— Последние пять лет не менее популярны, чем местные игроки, хотя с Майклом Джорданом никто сравниться не может. Я имею в виду общий американский уровень. Вся страна болеет, когда Олимпийские игры или Кубок Канады, но в самой лиге, если суперзвезда играет в Ванкувере или Нью-Йорке, ею восторгаются именно в Ванкувере или Нью-Йорке. Только Джорданом восторгаются везде.
С другой стороны, даже девять лет назад, когда я приезжал в НХЛ, в США хоккей по популярности был даже не в первом десятке. Я не имею в виду Канаду — там любой мальчишка обязательно должен взять в руки клюшку, попробовать себя в хоккее. Резкий всплеск популярности хоккея произошел в последние лет пять, потому что произошли большие перемены в управлении американским хоккеем. Когда я приезжал, в НХЛ был 21 клуб, через год лига будет насчитывать 30 команд. Купить команду НХЛ в те годы стоило около $40 млн — сейчас гораздо дороже. Из наших на национальном уровне раскручены и Сергей Федоров, и Павел Буре. Их раскручивает Nike, у них с этой фирмой контракты. Те же канадские, американские игроки, они не имеют той популярности, которую имеет, допустим, Павел Буре.
— А вы себя раскручивали?
— Я же сказал, что девять лет назад я приехал и попал в совершенно незнакомые условия. В Америке публику не волнует, если игрок был хорошим где-то в Европе. Раскручивался — если так можно назвать постоянную битву в каждом проведенном в "Нью-Джерси" матче.
— Какое было ваше первое впечатление от НХЛ?
— Я ожидал более высокого уровня. Недавно пересмотрел видеозаписи игр НХЛ, которые были сыграны 10-15 лет назад — совсем другой хоккей. Уровень же команды, в которую я попал, был на порядок ниже ЦСКА. Столько, сколько проиграли за первые два месяца, я не проигрывал всю свою жизнь. Хотя за последние пять лет качество американского хоккея заметно выросло.
Другое впечатление — безумная гонка, нужно за четыре дня сыграть три игры в разных городах. Максимум, который был в ЦСКА,— три игры в неделю.
— Помните ли вы свою первую крупную покупку в Америке?
— Когда я приезжал в Америку вместе со сборной, у советских спортсменов было известное правило — "делить на десять". То есть на один доллар надо было накупить вещей так, чтобы в Союзе их можно было продать не меньше, чем за 10 рублей — иначе невыгодно. А первой солидной покупкой, когда я стал играть в НХЛ, стал "Мерседес" последней модели. Только я все равно поступил по привычке: почему-то думал, что "Мерседес", как и наши "Жигули", в два раза дорожает, когда выйдет за ворота завода. А там машина сразу дешевеет раза в два.
— За девять лет у вас появились настоящие друзья среди американцев?
— С местными "профи" тяжело дружить. Большинство из них — из двух-трех городов. Играют, конечно, в разных командах, летом приезжают домой, встречаются или едут отдыхать все вместе. Кроме того, текучесть кадров в НХЛ очень большая — я ушел из "Нью-Джерси" четыре года назад, осталось лишь шесть человек. У нас — я имею в виду себя и жену Ладу — появились в Америке друзья, но не хоккеисты.
— Уровень лиги с тех пор сильно повысился. Благодаря европейцам?
— Я думаю, да. Европейцы, если посмотреть статистику последнего сезона — лучшие и среди бомбардиров, и среди защитников, и лучший вратарь — европеец. Сейчас еще три команды входят в лигу, и это расширение можно сделать, только за счет легионеров. Только тогда качество хоккея не пострадает.
— Четыре лет назад вы и Гарри Каспаров собирались осуществить крупный инвестиционный проект в НХЛ...
— Мы думали купить клуб. Стать его владельцами — стоило это тогда $30-40 млн. Тогда продавался "Квебек Нордикс". Его купили за $40 млн, перевезли в Колорадо (теперь команда называется "Колорадо Эвеланш".— Ъ), а потом продали за $70 млн. Но у нас тогда не получилось, а сейчас и подавно не получится: цена команд выросла многократно.
— Есть ли в командах НХЛ какие-то свои негласные правила, которые надо исполнять?
— В любой команде есть правила этикета. В одной — когда она едет на выезд — на всех обязательно должны быть галстуки и рубашки. В другой команде — достаточно быть прилично одетым. Нельзя в аэропортах пить ничего, курить нельзя.
Иногда бывает, что не идет игра: играли хорошо, не повезло одну, вторую, третью, капитан или ветеран команды говорит: "В час ночи все встречаются в каком-то баре, будет разбор полетов". Как правило, ветеран, потому что буквы "С" или "В" себе на рубашку может наклеить каждый. Капитаном игрока могут назначить за высокий рост, за умение хорошо одеваться и за что-то еще в этом же духе, но совсем не значит, что такой капитан — лидер команды. Так вот, все приходят, ребята пьют пиво, выплескивают свои эмоции. Получается какая-то разрядка, команда сплачивается в тот момент, когда нельзя разбегаться по своим домам.
Есть такая традиция: новички, которые приходят в команду, "проставляются" все команде. Если ты один новичок, значит, один платишь за всех. Если пять новичков — на пятерых делят. Когда приехал в "Нью-Джерси", новичков было трое, обед обошелся тысяч в десять. В этом году в "Детройте" было пять новичков, они "проставились" на $25 тыс. И, конечно, есть свои почетные обязанности у обладателей кубка Стэнли — в этом году с 16 июня по 1 июля банкеты и торжественные церемонии с нашим участием проходили почти каждый день.
— У вас были в НХЛ какие-то прозвища?
— Много, всех не упомнить. "Papa Bear", "Генерал", "Godfather".
— И какое любимое?
— Да мне было все равно.
— Как вас называли на льду?
— "Слава". Диктор в "Джо Луис Арене" в Детройте должен был, объявляя состав, произнести полное имя. Вячеславов в команде было два — я и Козлов. Так вот, это имя он за четыре года так и не выучил.
— Вы уже брали домой кубок Стэнли, как это положено игроку команды-победительницы?
— Кубок будет у меня дома два дня — 4 и 5 сентября. В выходные, чтобы я мог позвать друзей, родственников и вмести с ними отметить победу.
— В Россию еще раз его не думаете привезти?
— Пусть кто-то другой попробует его потаскать! Те четыре дня в прошлом августе, когда кубок привезли в Россию, были для меня самыми счастливыми, но и самыми тяжелыми. Я удивился, поняв, как рады здесь, в России его видеть, но и программа тогда была сверхнасыщенной.
— Сколько раз в России приходилось пить шампанское из кубка Стэнли?
— Если совместно — гораздо больше, чем он вмещает.
— Это правда, что Фетисов и Ларионов отказались играть в сборной России на Олимпиаде в Нагано?
— Нет, это не так. Я думаю, что мог бы помочь команде. Игорь Ларионов помог бы, особенно с чехами. В том матче у наших ребят не нашлось дирижера, особенно в игре в большинстве, что сыграло основную роль. Такой игрок, как Игорь, был просто необходим. Я очень переживал за ребят на Олимпиаде. Проиграл много денег.
— Сколько вы поставили на сборную России?
— Для меня — много.
В общем за год до Олимпиады в "Собеседнике" была статья, не помню названия. Касатонов говорил, что Фетисову, Ларионову в Нагано делать нечего. Он, наверное, отражал чье-то мнение, возможно, руководства федерации хоккея.
В апреле 1997 года меня назначили менеджером сборной России по НХЛ — покойный Валентин Сыч, царствие ему небесное, прислал официальное письмо, оно и сейчас у меня дома лежит. Потом пришло какое-то приглашение, потом приезжают новый президент ФХР Стеблин и Юрзинов к нам в Детройт и уговаривает нас, чтобы мы не играли. "Ну зачем вам это надо",— говорят. Когда ты видишь, что тебя не хотят видеть... В общем, Кубка мира с меня было просто достаточно. Я думаю, что если бы просто по-другому все пошло, с огромным удовольствием все бы поехали на Олимпиаду. Они уехали из "Детройта", и потом началась очень нехорошая пресса,— "мы не патриоты"...
Я уверен, что никого не надо уговаривать играть. Неправильно сейчас называть кого-то патриотом или непатриотом. Я могу сказать, что на Олимпиаду играть за нас приехал Дарюс Каспарайтис. Какой он патриот России? А он был одним из лучших игроков на этом турнире и поехал потому, что хотел играть, хотел проявить себя с лучшей стороны. Была в свое время прикрышка — "патриотизм, честь клуба", и до какого маразма это доходило, все знают. Я думаю, что все поменялось.
— Последний вопрос. Вы понимаете, что вы — великий хоккеист?
— Не знаю... Я был великим, потом я подписал первый контракт, уехал из своей страны и стал не великим, а предателем Родины, сбежавшим за деньги.
— В глазах руководства, не болельщиков!
— Да. Я приезжаю в Москву, хожу по улицам — меня узнают, спрашивают про какие-то игры, которые были сто лет назад, но остались в их памяти. А я их тоже помню! У нас есть о чем разговаривать, понимаете? Вот это за деньги не купишь.