Голос как фильм

Понятие "музыка в стиле Линча" существовало и до того, как американский режиссер выпустил свой первый полноценный альбом. И связано оно было не в первую очередь с альбомами, в которых режиссер участвовал на правах специального гостя или партнера главного героя. Даже там, где его имя значилось на обложке, господин Линч на самом деле ходил вокруг да около. Его вклад в музыкальную культуру — это леденящий кровь саунд звуковых дорожек к его фильмам. Используя монохромные звуковые ландшафты Анджело Бадаламенти, "южную готику" песен Криса Айзека, грохот Rammstein и ползучий ужас Мэрилина Мэнсона, Дэвид Линч де-факто работал на композиторском поле. Второй такой человек — Квентин Тарантино. Сам музыку не пишет, но когда в магазине просят "что-нибудь в стиле Тарантино", продавцу сразу понятно, о чем речь. Когда стало известно, что от разрозненных работ Дэвид Линч решил перейти к крупной форме — альбому, возникла интрига: попытается ли он сам воспроизвести то, что так талантливо выцеплял у других, или же будет делать что-то другое.

Открывающий альбом номер "Pinky's Dream" следует формулам, проверенным Линчем в его саундтреках. Дрожащий аккорд серф-гитары, проникнутый патологией женский вокал (это Карен О из Yeah Yeah Yeahs) и общее апокалиптическое ощущение почвы, ушедшей из-под ног. Что-то подобное могло звучать и в "Синем бархате", и в "Малхолланд Драйв".

В идущем следом номере "Good Day Today" в центре композиции оказывается вокал самого режиссера, правда, обработанный до такой степени, что никакой характеристики дать ему невозможно, под спецэффектами мог скрываться кто угодно. По форме этот трек на 100% классифицируется как танцевальная электроника с немного отстраненной интонацией. Такого добра много на альбомах Моби, для которого Дэвид Линч когда-то нарисовал клип "Shot In The Back Of The Head". Из песни "So Glad" становится ясно, что по природе своей вокал Дэвида Линча скорее высокий, а также что надолго уводить слушателя из Черного Вигвама на дискотеку автор не собирается.

Похоже, игры с вокалом интересуют Дэвида Линча больше всего. Ему довелось иметь дело с самыми индивидуальными вокальными манерами, он брал в союзники Криса Айзека, Джули Круз, Дэвида Боуи, людей, чьи голоса сами по себе кино. Теперь 65-летний режиссер ищет кино в собственном голосе, отчаянно выкручивая ручки вокодеров, ревербераторов и прочих электронных устройств. Изначально красок в вокале Дэвида Линча не больше, чем у Джонни Роттена (их тембры, кстати, похожи), нужен только правильный контекст. В "Crazy Clown Time" он найден. Каждая следующая песня кажется еще более надуманной и предсказуемой, чем предыдущая, но оторваться невозможно. Срабатывает тот же эффект, что и в фильмах господина Линча. Вот-вот на экране случится что-то необратимо кошмарное, нужно либо закрыть глаза, либо, наоборот, проснуться. Но это затягивает и связывает по рукам и ногам.

Даже самые простые композиционные решения, такие как, например, "Noah's Ark", "I Know" и разговорный трек "Strange And Unproductive Thinking", в умелых руках кинематографиста дают самобытный результат, напоминая о том, что с Брайаном Ино Дэвиду Линчу тоже доводилось работать. За обстоятельным монологом "Strange And Unproductive Thinking" на альбоме следует лишенный какого-либо текста трек "The Night Bell With Lightning", вызывающий в памяти гитарные медитации группы Friends of Dean Martinez. В итоге прослушивания остается ощущение, что из всех инфернальных персонажей, как выдуманных, так и реальных, самое большое влияние на песни Дэвида Линча оказал Марк Линкус, он же Sparklehorse, композитор-отшельник, с которым режиссер успел поработать до того, как Линкус ушел из жизни весной прошлого года.

David Lynch "Crazy Clown Time" (Sunday Best)
davidlynch.com