Депутат Госдумы, член партии "Единая Россия" АНДРЕЙ МАКАРОВ разъяснил корреспонденту "Ъ" ВИКТОРУ ХАМРАЕВУ, почему большинство россиян отдает предпочтение партии власти, а не оппозиции.
— Почему россияне голосуют за "Единую Россию" в таком большом количестве и так много лет?
— А за кого голосовать? "Единая Россия" старается решать и во многом решает те самые вопросы, от которых зависит каждодневная жизнь любого простого человека. Если мы, к примеру, обещаем увеличить пенсии или проиндексировать зарплаты бюджетникам, то называем конкретные сроки и принимаем необходимые для этого законы.
— Обещает сделать это обычно премьер. А "Единая Россия" потом лишь оформляет его решение в виде закона. Может быть, люди голосуют не столько за вашу партию, сколько за Владимира Путина?
— Не думаю, что попытка разделить Владимира Путина и "Единую Россию", тем более противопоставить их друг другу имеет хоть какие-то основания или разумное объяснение. Разве "Единая Россия" — это только фракция в Думе? Это 2 млн членов партии, среди которых в том числе губернаторы, главы и депутаты всех уровней. Это вице-премьеры и министры. "Единая Россия" — это люди, которые определяют сегодня государственную политику.
— Социологи фиксируют усталость общества от партии власти, от ее лидеров и в целом от политики.
— Я вам скажу: более того, люди считают, что они и власть существуют в разных плоскостях. И они никак между собой не пересекаются. Отторжение людей и власти — это сейчас основная проблема. Мы принимаем огромное количество замечательных законов, а они часто не действуют, потому что люди не видят в них себя. А ведь общественный договор как одно из главных условий развития государства предполагает, что стороны договариваются. А когда одна из сторон просто не обращает внимания на другую, а вторая не может достучаться, то договора не получается.
— Люди отчуждены от власти, но в большинстве своем почему-то готовы голосовать за партию власти?
— Страна только начинает выбираться из бедности. И хотя у миллионов людей еще не та жизнь, которую можно назвать по-настоящему комфортной, но проблемы наподобие "смогу ли я сегодня накормить своего ребенка" ушли. За то, чтобы эти проблемы не вернулись, люди будут голосовать. От оппозиции ничего, кроме бессмысленных обещаний, они не слышат.
— Потому и не слышат, что реальный доступ к самым массовым СМИ оппозиция по-настоящему получает раз в четыре года — перед выборами.
— Категорически не согласен. Именно по нашей инициативе был принят закон, гарантирующий равный доступ к СМИ всем парламентским партиям. Но в итоге я вижу, что все партии, которые представлены в Думе,— это марионеточная оппозиция. А те, кто называет себя несистемной оппозицией,— маргинальны. А это значит, что оппозиции у нас нет вообще. Мы испытали тяжелейший кризис в 2008-2009 годах. Но рейтинг "Единой России" на этом фоне не падает ниже 40%. Это и есть показатель того, чего стоит оппозиция. Она за все эти годы ничего реально создать не смогла, поэтому и голосуют за нас.
— А может, это итог усилий власти, благодаря которым политическая сцена и информационное пространство отформатированы так, что любая оппозиция становится либо марионеточной, либо маргинальной?
— Абсолютно не согласен. Именно "Единая Россия" приняла такие законы, прежде всего избирательные, которые очевидно нам невыгодны. На мой взгляд, мы в попытке дать оппозиции шанс последовательно ослабили свои позиции. Я уверен, что нельзя создать сильную оппозицию, искусственно ослабляя сильную правящую партию.
— Когда все общество уже разочаровалось и в партийной системе, и в демократии, и в выборах, вы решили дать шанс оппозиции?
— О демократии я вам скажу совершенно крамольную вещь: ее придумали афинские граждане для богатых, а осовременили богатые голландские купцы. Нищие не могут оценить преимущества демократии. Только зажиточные люди начинают думать, при каком устройстве государства им бы жилось легче. А пока большинство людей думают о том, как прокормить детей или решить проблему с жильем, демократия будет отступать на второй план. Про партийную систему скажу, что общество в ней разочаровалось еще в 1995 году, когда в выборах участвовало более 40 партий. Про выборы могу сказать, что именно оппозиция сейчас добивается, чтобы общество в них разочаровалось, призывая к разным формам бойкота. А об оппозиции и гражданском обществе хочу сказать: не существует никаких шансов на то, чтобы создать сверху гражданское общество и сильную оппозицию. Не надо упрекать власть, что она не создает себе оппозицию.